чем погибнуть, он пытался объяснить ей, что выиграть войну было
только малой частью проблемы. На Земле были страны, прошедшие
через пятьдесят кровавых революций, прежде чем были достаточно
удачливы, чтобы, дав тирану захватить власть, прекратить их.
Правление после нее - нечто совсем иное.
Заснув, она видела во сне Фалькенберга. Что, если Фалькенберг не
позволит им сохранить свою революцию? Его твердые черты смягчал
клубящийся туман. На нем была военная форма, и он сидел за столом со
стоящим рядом с ним главстаршиной Кальвином.
- Эти могут жить. Этих убить. Этих сослать в рудники, -
приказывал Фалькенберг.
Рослый старшина передвигал крошечные фигурки, выглядевшие,
словно игрушечные солдатики, но только они не были солдатиками.
Одна была ее отцом. Другая была группой ее ранчеро. И они были
совсем не игрушечными. Они были реальными людьми, уменьшенными
до миниатюрных размеров, чьи крики едва можно было расслышать,
когда строгий голос продолжал решать их судьбы.
Бригадный генерал Вильфред фон Меллентин посмотрел на холм,
где расположились войска мятежников, а затем влез обратно в свою
командную машину ждать доклада своих разведчиков. Он настаивал,
чтобы Конфедерация послала его танки на запад немедленно после того,
как прибыли новости, что пала Астория, но Генеральный штаб ему не
позволил.
Дураки, подумал он. Штаб утверждал, что это слишком большой
риск. Фридландские бронетанковые экспедиционные силы фон
Меллентина были самой лучшей частью Конфедерации, и нельзя было
рисковать, что они попадут в ловушку.
Теперь Генеральный штаб был убежден, что перед ними только
один полк наемников. Один полк, и он должен был понести тяжелые
потери, штурмуя Асторию. Так утверждал штаб. Фон Меллентин изучил
стол с картой и пожал плечами.
Кто-то да держал ущелье, а он питал большое уважение к ново-
вашингтонским ранчеро.Учитывая лежащую перед ним пересеченную
местность, они могли дать хороший бой. Достаточно хороший, чтобы
притупить его силы. Но, решил он, дело того стоило. За ущельем лежала
открытая местность, а там у ранчеро не было шансов.
Картина изменялась и плыла перед его глазами. Разведчики
докладывали, а штабные офицеры проверяли рапорты, корректировали
данные и скармливали их дисплеям. Карта показывала хорошо
окопавшуюся пехоту, намного больше, чем ожидал Меллентин. Чертов
Фалькенберг! Этот человек обладал сверхъестественной способностью
перемещать войска.
Фон Меллентин обернулся к начальнику штаба.
- Хорст, ты думаешь, у него уже есть тяжелые пушки?
Оберст Карнап пожал плечами:
- Возможно. Каждый час дает Фалькенбергу время окопаться в
ущелье, а мы уже потеряли много часов.
- Не Фалькенбергу, - поправил фон Меллентин, - Он сейчас
обкладывает крепость в Доукс Ферри. У нас есть сообщение от
тамошнего коменданта. Большая часть сил Фалькенберга должна быть
на западе.
Он повернулся к картам. Они были настолько полными, насколько
возможно без более близкого наблюдения.
Словно читая его мысли, Карнап спросил:
- Мне выслать разведку боем, бригадир?
Фон Меллентин рассматривал карту, словно она могла сообщить
ему еще одну деталь, но не сообщала.
- Нет. Мы пойдем со всеми силами, - сказал он, внезапно
решившись. - Пнем их в задницу, а не помочимся на них.
- Слушаюсь, - Карнап тихо проговорил в командную радиосвязь.
Затем снова поднял взгляд. - Мой долг указать на риск, бригадир. Мы
понесем тяжелые потери, если они подвезли артиллерию.
- Я знаю. Но если мы не сумеем прорваться с боем сейчас, мы
можем вообще не помочь крепости вовремя. Когда возьмут Доукс
Ферри, полвойны будет проиграно. Лучше сразу тяжелые потери, чем
затяжная война. Я сам поведу в атаку. Вы останетесь с командным
фургоном.
- Да, бригадир.
Фон Меллентин перелез из тяжелого фургона в средний танк. Он
занял свое место в башне, а потом спокойно произнес водителю:
- Вперед.
Бронеходы отмели пехотные заслоны в сторону, словно их и не
было. Танки фон Меллентина и поддерживающая их пехота превосходно
взаимодействовали в прижимании к земле и искоренении противника.
Колонна быстро продвигалась вперед, расчленяя врага на
дезорганизованные осколки для того, чтобы тех убрала следующая за
танками лейтенантская пехота.
Фон Меллентин постепенно пережевывал препятствующие ему
силы, быстро углубляясь внутрь ущелья, и он подумал, что почему-то все
шло слишком легко.
Вспотевшие танкисты подошли к неровному хребту на самом
верху перевала. Неожиданно по ним пронесся шквал автоматного и
минометного огня. Танки продолжали двигаться, но пехота поползла
вниз, в укрытия. На миг бронеходы и пехота расчленились, и в этот-то
момент его ведущие танки вышли на минные поля.
Бригадный генерал Фон Меллентин забеспокоился. Логика
говорила ему, что минные поля не могли быть широкими и густыми, и
если он долбанет, то доберется до мягких штабных районов своих
врагов. Коль скоро его танки сделают окорот штабам и складам,
ковнантская пехота обеспечит перевал, и его бригада сможет вырваться
на оперативный простор за перевалом.
Но если защитники обладали лучшим транспортом, чем считал
Генеральный штаб, и, следовательно, тысячами мин, он обрекал свои
танки на гибель.
- Оценку, - потребовал он. Дублирующий экран в его командном
танке поплыл, а затем показал уточненные и дополненные кар. Его силы
сбились в кучу, а поддерживающая пехота была прижата к земле и несла
потери. - Рекомендации?
- Выслать силы для разведки боем, - искушал голос Карнапа.
С миг Меллентин обдумывал это. На войне компромиссы хуже,
чем любой курс действий. Небольшие силы можно было потерять,
ничего не достигнув. Разделенные силы могут быть разбиты по частям. У
него были только мгновения, чтобы прийти к решению.
- Бьем сапогом, а не опрыскиваем, - произнес он. - Мы двигаемся
вперед.
Они достигли самой узкой части ущелья. Его силы были теперь
даже больше скучены, а его танкисты, вплоть до настоящего момента
автоматически избегавшие тех складок местности, которые могли быть
пристреляны артиллерией, вынуждены были приблизиться к приметным
ориентирам. Бригадный генерал фон Меллентин скрипнул зубами.
Артиллерийский залп был обрушен превосходно. Бригада имела
меньше четвертьминутного предупреждения, когда радары засекли
летящие снаряды. Затем снаряды все разом взорвались, падая среди его
танков и сметая последнюю пехоту прикрытия.
Когда бригада оправилась, словно из-под земли появились сотни
бойцов. По его танкам ударил почти безупречный залп противотанковых
ракет, наносимый пехотой. Затем радары показали новую посылку и
поплыли в сумятице.
- Ага, и это тоже, - пробормотал фон Меллентин. Его
контбатарейные экраны показали дождь "киселя".
Защитники стреляли мякиной, сотнями тысяч крошечных
кусочков металлической стружки, медленно опускающимися на землю.
Ни одна сторона не могла пользоваться радарами для направления
навесного огня, но танки фон Меллентина находились под визуальным
наблюдением, в то время, как местонахождение пушек врага таки не
было точно установлено.
Обрушился еще один залп точно в цель.
- Чертовски хорошая стрельба, - ругнулся фон Меллентин своему
водителю. Прошло не больше пяти секунд между прибытием первого и
последнего снаряда.
Бригаду рвали на кусочки в этой убийственной местности.
Головные части наткнулись на новые минные поля. Обороняющаяся
пехота скрючилась в щелях и окопах, крошечные группки, которые его
пехота прикрытия могла бы снести в один миг, если бы смогла
пробраться вперед, но пехота перемалывалась огненным валом,
падавшим позади и вокруг танков.
Не было ни места для маневра, ни поддержки пехоты -
классический кошмар танкового командира. И так уже пересеченная
местность была усеяна ямами и рвами. Повсюду среди его сил падали
кумулятивные танковые снаряды. Пока еще было мало поражений, но
любые выведенные из строя танки можно было раздолбать на куски, а
стрелять в ответ было не во что. Головные танки находились под
непрерывным огнем, и наступление замедлилось. Неприятель расходовал
свои снаряды расточительно. Мог ли он продолжать это до
бесконечности? Если у него иссякнут снаряды, то все будет кончено. Фон
Меллентин колебался. Каждый миг держал его танки в аду.
Его решимость подрывали сомнения. Только Генеральный штаб
заверял его, что перед ним не больше, чем Легион Фалькенберга, а штаб
оказался ранее неправ. Что бы там ни находилось, а Астория была взята
прежде, чем ее комендант успел отправить хоть одно сообщение. Почти
в ту же минуту над Алланспортом был сбит наблюдательный спутник. В
пределах нескольких часов были обложены все крепости вдоль
Колумбии. Наверняка даже Фалькенберг не мог сделать этого со всего
лишь своим полком. С чем он сражался? Если перед ним были хорошо
снабженные силы, имеющие достаточно транспорта, чтобы продолжать
этот обстрел часами, не минутами, бригада пропала. Его бригада,
наилучшие танки во всех мирах, пропала из-за ошибочных разведданных
этих проклятых колонистов!
- Отозвать войска. Объединиться на участке Хильдебранд.
Приказ разнесся молниеносно, и танки отошли, выручая примятую
пехоту и прикрывая ее отступление. Когда бригада собралась в
восточной части ущелья, фон Меллентин потерял восемь танков и
сомневался, что вытащит хоть один из них.
Глава девятнадцатая
Охрана штаба взяла на караул, когда командный фургон открылся.
Фалькенберг отдал ей честь и строевым шагом прошел в штабной
бункер.
- Смир-рна! - скомандовал главстаршина Кальвин.
- Вольно. Господа, майор Сэвидж, вам будет приятно узнать, что я
привел полковую артиллерию. Мы высадили ее вчера. Немного
поиздержались, не так ли?
- Вот именно, Джон Кристиан, мрачно ответил Джереми Сэвидж.
- Если бы бой продолжался еще час, у нас бы иссякло все. Мисс Хортон,
вы можете теперь расслабиться. Полковник сказал "вольно".
- Я не была уверена, - задиристо сказала Гленда Рут. Она
взглянула за дверь, где рассыпался почетный караул из штабной охраны
и неодобрительно нахмурилась. - Мне было бы крайне неприятно
оказаться расстрелянной за несоблюдение формальностей.
Офицеры и солдаты на КП напряглись, но ничего не случилось.
Фалькенберг повернулся к майору Сэвиджу.
- Какие потери, майор?
- Тяжелые, сэр. Во Втором батальоне у нас три активных полка.
Лицо Фалькенберга оставалось невозмутимым.
- А сколько ходячих раненых?
- Сэр, это включает и ходячих раненых.
- Понятно. Шестьдесят пять процентов потерь, не включая
ходячих раненых. А Третий?
- Я не смог был собрать из двух рот капральского караула.
Уцелевшим поручена служба при штабе.
- Кто же там держит фронт, Джереми? - спросил Фалькенберг.
- Иррегулярные части и то, что осталось от Второго батальона,
полковник. Мы довольно-таки рады вас видеть, вы разве не поняли?
Какой-то миг Гленда Рут боролась с собой. Что бы там она ни
думала обо всех этих бессменных милитаристских ритуалах, столь милых
Фалькенбергу, честность требовала, чтобы она что-то сказала.
- Полковник, я обязана извиниться перед вами. Я сожалею, что
предполагала, что ваши солдаты не станут сражаться в Астории.
- Вопрос в том, мисс Хортон, станут ли они нашими. У меня есть
две батареи артиллерии Сорок Второго, но я ничего не могу добавить к
самой линии фронта. Мои войска обкладывают Доукс Ферри, мои
мобильные части и Первый батальон - на плато Форт Хайтс, и полк
будет рассеян еще три дня. Вы говорите, что ваши ранчеро не могут
действовать так хорошо, как мои наемники?
Она несчастно кивнула.
- Полковник, мы никогда бы не смогли устоять перед той атакой.
Старший центурион Второго говорил мне, что прежде, чем кончился
бой, многие из его минометов обслуживали только одни ваши солдаты.
У нас никогда не будет таких стойких бойцов.
Фалькенберг, видимо, испытал заметное облегчение.
