восвояси. Ничто не должно было испортить это.
Хамнер и Фалькенберг следили с верхнего яруса стадиона. Ряд за
рядом пластсистальные скамьи спускались каскадами, словно гигантская
лестница, с их галерки до центрального поля внизу. Все места были
заняты, так что стадион пестрел разными цветами.
Прямо напротив них стояли в президентской ложе президент
Будро и Губернатор Флаэрти. Вокруг высоких чинов стояли по стойке
"смирно" президентские гвардейцы в синих мундирах и Десантники
Кодоминиума в ало-золотых.
Президентскую ложу разделяли вице-президент Брэдфорд, лидеры
оппозиционной партии Свободы, деятели Прогрессивной, чиновники
уходящего в отставку правительства Кодоминиума и все другие, кто смог
выклянчить приглашение.
Джордж знал, что некоторые из них гадали, куда он делся.
Брэдфорд точно заметит отсутствие Хамнера. Он может даже,
подумал Хамнер, подумать, что второй вице-президент поднимает
оппозицию или бунт. В последнее время Брэдфорд обвинял Хамнера во
всевозможной нелояльности к Прогрессивной партии, и недолго
потребуется ждать, прежде чем он потребует, чтобы Будро дал ему
отставку. К дьяволу этого коротышку!
Джордж терпеть не мог толп, и мысль о необходимости стоять там
и слушать все эти речи, быть вежливым с партийными функционерами,
которых он ненавидел, была уже сама по себе нестерпимой. Когда но
предложил посмотреть с другого наблюдательного пункта, Фалькенберг
быстро согласился. Солдат, кажется, тоже не слишком уважал
формальные церемонии. "Гражданские церемонии, - поправил себя
Хамнер. - Военные парады Фалькенберг, вроде бы, любил".
Ритуал был почти окончен. Оркестры Десантников КД
промаршировали через поле, речи были произнесены, подарки
доставлены и приняты. Сто тысяч человек прокричали "Ура!", и это был
звук, внушающих ужас. Голая сила была пугающей. Хамнер взглянул на
часы. Когда он это сделал, оркестр Десантников загрохотал в барабаны.
Массовый барабанный бой прекращался смолканием одного барабана за
другим, пока не остался один-единственный, который все продолжал и
продолжал выбивать раскатистую дробь, пока, наконец, не замолк. Весь
стадион ждал.
Раздалась одна труба, не больше. Ясный звук, заунывный, но
победный, последняя честь знамени Кодоминиума над дворцом. Ноты
повисли в воздухе Хэдли, словно нечто осязаемое, и ало-голубое знамя
медленно, ровно спустилось с флагштока, и поднялось пылающее
золотисто-зеленое знамя Хэдли.
По всему городу люди в мундирах отдавали честь этим флагам.
Одному поднимавшемуся, другому сползающему. Голубые мундиры
Хэдли отдавали честь с улыбками, красно-мундирные Десантники с
безразличием. В этом году знамя Кодоминиума поднималось и падало
на протяжении двухсот световых лет и на семидесяти планетах, какая
разница от одной мелкой планеты?
Хамнер бросил взгляд на Джона Фалькенберга. Полковник не
смотрел на поднимающееся знамя Хэдли. Его застывшая честь была
отдана флагу КД, и когда замерла последняя нота финального трубного
салюта, Хамнеру показалось, что он заметил, как Фалькенберг вытер
глаза.
Жест этот был столь поразительным, что Джордж поглядел снова,
но видеть было больше нечего, и он решил, что ошибся.
- Вот так, значит, - отрывисто сказал Фалькенберг. Голос у него
был напряженным. - Я полагаю, нам следует присоединиться к
остальным. Нельзя заставлять Его Шефство ждать.
Хамнер кивнул. Президентская ложа была прямо связана с
дворцом, и все чины прибудут на прием быстро, в то время, как им
предстоит пересечь переполненный стадион. Люди уже устремлялись
вниз, чтобы присоединиться к торжествующим толпам на траве в центре
чаши.
- Давайте отправимся этой дорогой, - предложил Хамнер. Он
провел Фалькенберга на самый верх стадиона в маленькую нишу, где он
воспользовался ключом, чтобы открыть не очень-то заметную дверь. -
Система туннелей доставит нас прямо во дворец через стадион и под
ним, - объяснил он Фалькенбергу. - Не то, чтобы секрет, но мы не
хотим, чтобы люди об этом знали, иначе они потребуют, чтобы мы
открыли туннели для публики. Система создана в основном для
ремонтных бригад.
Он запер за ними дверь и выразительно махнул рукой в сторону
широкого внутреннего коридора.
- Это здание было в самом деле весьма хорошо спроектировано.
Тон неохотного восхищения не был для него естественным. Коль
вещь была хорошо сделана, то она хороша и все тут ... но в последнее
время он обнаружил, что говорит так о проектах Кодоминиума. Он
негодовал на администрацию КД и тех людей, что бросали работу по
управлению после создания многочисленных проблем, которые никто не
мог разрешить.
Они спустились вниз по лестнице, прошли через какие-то
переходы, а затем еще через один набор запертых дверей. Сквозь них они
вышли во внутренний двор дворца. Празднование было уже в разгаре, и
ночь, вероятно, будет долгая.
Хамнер гадал про себя, что же их теперь ждет. Утром уйдет
последняя шлюпка КД, и Кодоминиума не будет ... Завтра Хэдли
остается один на один со своими проблемами.
- Смир-рна! - прорезала гул голосов четкая команда Кальвина.
- Сидите, пожалуйста, господа, - Фалькенберг занял свое место во
главе длинного стола в командном помещении того, что что было
центральным штабом Десантников Кодоминиума.
За исключением мундиров и знамен было мало перемен по
сравнению с тем, что уже называли "старыми временами".
Офицеры сидели на обычных местах для заседания штаба полка.
На одной стене висели карты, а на другой господствовал выводной экран
компьютера. Стюарды в белых куртках принесли кофе и незаметно
удалились за двери, охраняемые вооруженными часовыми.
Фалькенберг смотрел на знакомую сцену и знал, что полицейские
силы занимали казармы Десантников всего три дня, Десантники же были
здесь двадцать лет.
На месте, зарезервированном для полкового офицера разведки,
сидел, развалясь, штатский. Его френч был пестрого цвета, он был одет
по нынешней земной моде: яркий галстук и мешковатые рукава. Вместо
ремня был длинный кушак, скрывавший его карманный калькулятор.
Высшие классы Хэдли только-только начинали носить такие наряды.
- Мы все знаем, почему мы здесь, - обратился Фалькенберг к
собравшимся офицерам. - Те из вас, кто служил со мной раньше, знают,
что я не часто провожу штабные совещания. Они, однако, общеприняты
среди наемных частей. Главстаршина Кальвин будет представлять
рядовой состав полка.
Послышались приглушенные смешки. Кальвин воевал вместе с
Фалькенбергом восемнадцать стандартных лет. Предположительно у
них бывали различия во мнениях, но их никто никогда не замечал.
Мысль, будто ПГС будет противостоять полковнику от имени солдат,
была забавной. С другой стороны, никакой полковник не мог позволить
игнорировать взгляды своего сержантского кубрика.
Жесткие черты лица Фалькенберга слегка расслабились, словно он
оценил собственную шутку. Его глаза прошли по лицам
присутствующих. Все в комнате прежде были десантниками, и все, за
редким исключением, служили с ним и раньше. Офицеры-прогрессисты
были где-то на задании. И чтобы этого достичь, не вызывая подозрений,
потребовалось осторожное планирование начальника строевой
подготовки.
Фалькенберг повернулся к штатскому.
- Доктор Уитлок, вы пробыли на Хэдли шестьдесят семь дней. Это
не очень долгий срок для изучения планеты, но это примерно все то
время, что у нас есть. Вы пришли к каким-нибудь выводам?
- Да, - Уитлок говорил, сильно растягивая гласные и, по мнению
большинства, не из-за природного акцента. - Немногим отличается от
оценки флота, полковник. Не могу понять, зачем вы пошли на лишние
расходы, связанные с доставкой меня сюда? Ваша разведка знает свое
дело примерно так же хорошо, как и я свое.
Уитлок откинулся на спинку кресла и выглядел очень
расслабленным и беззаботным посреди военной формальности других. В
его манере держаться не было никакого презрения. У военных был один
набор правил, у него - другой. Но он прекрасно срабатывался с
военными.
- Значит, ваши выводы сходны с выводами Флота,- заключил
Фалькенберг.
- В пределах анализа - да, сэр. Сомневаюсь, что любой
компетентный человек мог прийти к иным выводам. Эта планета
движется полным ходом к варварству при жизни одного поколения.
Со стороны офицерства не раздалось ни звука, но некоторые были
поражены. Хорошая тренировка удержала их от явного проявления
чувств. Уитлок достал сигарету из нарукавного кармана и внимательно
изучил ее.
- Хотите услышать анализ, - спросил он.
- Суммарно, пожалуйста, - Фалькенберг снова оглядел лица
собравшихся. Майор Сэвидж и капитан Фаст не были удивлены. Они
знали это еще до прибытия на Хэдли. Некоторые из младших офицеров и
командиров рот догадывались и раньше.
- Достаточно просто, - сказал Уитлок. - Нет никакой
самообеспечивающейся технологии, для населения и вполовину меньше.
Без импорта жизненный уровень обязательно упадет. В некоторых
местах это могут перетерпеть, здесь - нет. Здесь, когда люди не смогут
получить своих приборчиков, то вместо того, чтобы работать, они тут, в
Рефьюдже, потребуют, чтобы правительство на этот счет что-нибудь
предприняло. А оно не в таком положении, чтобы отказывать. Не
достаточно сильное.
Так что им придется обратить вложенный капитал на
производство товаров ширпотреба. Возникнет снижение
технологической эффективности, а потом уменьшение количества
товаров, ведущее к новым требованиям, то есть еще к одному циклу -
такому же, как и предыдущие. Трудно сказать, что именно грядет после
этого, но хорошего быть не может.
В скором времени у них не останется чего-нибудь стоящих
технологических ресурсов. Картина не нова, полковник. Флот предвидел
заранее, что это произойдет. Я удивлен, что вы не положились на их
слово.
Фалькенберг кивнул.
- Я положился, но решил, что со столь важным делом мне лучше
получить еще одно мнение. Вы, доктор Уитлок, встретились с лидерами
партии Свободы. Есть какой-нибудь шанс, что они сохранят
цивилизацию, если будут править?
Уитлок рассмеялся. Это был долгий, протяжный смех,
непринужденный, но совершенно неуместный на военном совете.
- Примерно столько же шансов, что аллигатор выпустит хрюшку,
полковник. Даже если исходить из того, что они знают, что делать, как
они это смогут сделать? Предположим, на них снизойдет прозрение, и
они попытаются изменить свою политику? Кто-нибудь создаст новую
партию в русле нынешнего мышления партии Свободы?
Полковник, вы НИКОГДА не убедите весь их народ, что есть
вещи, которые правительство просто НЕ СМОЖЕТ сделать. Они не
захотят этому верить, и всегда найдутся ловкие ораторы, готовые
сказать, что все это - заговор. А вот если бы Прогрессивная партия, у
которой уже есть правильные идеи, сумела бы установить сильное
правительство, они имели бы шанс удержать на плаву что-то немного
дольше.
- Вы думаете, они смогут, - спросил майор Сэвидж.
- Нет, они могут повеселиться, пытаясь, - ответил Уитлок. -
Проблема в этой независимой глубинке. Для того, что они должны
сделать, не хватает поддержки ни в городе, ни в деревне. В конечном
итоге все должно измениться, но революция, что даст этой стране по-
настоящему мощное правительство, будет сплошной кровавой свалкой,
могу вас заверить. И притом надолго растянувшейся.
- Неужели у них нет никакой надежды? - спросивший был
младшим офицером, недавно произведенным в ротмистры.
Уитлок вздохнул.
- Куда ни глянь, везде увидишь проблемы. Город, к примеру,
уязвим для любой диверсии, что остановит заводы по производству
пищи. И плавильные генераторы тоже не вечны. Они крепко гоняют их,
не останавливая на достаточный срок для ремонта. Хэдли живет на свой
капитал, а не на доход, и весьма скоро не останется никакого капитала,
чтобы на него жить.
- И в этом ваш вывод? - сказал Фалькенберг. - Похоже, тут не
самое подходящее место для нашего ухода на покой.
