увидишь. Только пеше придется идти, на коне далеко не уедешь - касоги
сразу увидят.
Так они и порешили. Позже, опять-таки по совету Златы, Богдан решил
взять еще одного гридня - Чудина. Молчаливый и внешне медлительный,
гридень был наделен медвежьей силой. Он вырос в лесных краях, ему и
здешние чащи не преграда. Чудин охотно согласился сходить в тыл к касогам.
Далеко за полночь, в самую глухую пору, трое лазутчиков выбрались из
лагеря русичей и, незаметно проскользнув между передовыми касожскими
дозорами, выбрались на опушку темного молчаливого леса. Они были одеты
легко, без кольчуг, и вооружены луками да короткими хазарскими кинжалами.
Лесной остров среди степи жил своей таинственной жизнью. Глухо
вздыхала какая-то ночная птица, кто-то шумно прошел сквозь заросли -
наверно, вепрь. Богдан вспомнил встречу с турами и с барбом, невольно
поежился. Но сейчас опаснее было бы напороться на касожский дозор.
Однако людей нигде не было видно.
- Касоги идут следом за нашими дружинами, - подсказал Чудин. - Их
надо искать в той стороне, откуда мы пришли.
- И то правда, - согласился Богдан, - пойдем.
Густая редкая трава скрывала звуки шагов. Лазутчики, часто
останавливаясь и прислушиваясь, осторожно вышли к Кубани и двинулись
дальше вдоль берега против течения реки. Здесь они едва не напоролись на
касожский дозор. Двое горцев, негромко переговариваясь, стояли под
раскидистой дикой грушей. Русичам пришлось сделать порядочный крюк, чтобы
проскользнуть мимо них незамеченными. Вскоре им встретился второй дозор,
третий, но это уже не было неожиданностью.
Богдан, привыкший бродить по лесам, немало поохотившийся в родных
краях, сейчас только диву давался, как ловко и бесшумно скользил в ночной
темноте сквозь заросли, скрывавшие многочисленных врагов, неуклюжий и
медлительный Чудин. Нет, не напрасно он взял его в напарники!
За Чудином легкой тенью скользила Злата. Богдан все больше проникался
уважением к этой смелой и решительной девушке.
Русичи миновали неприятельские дозоры и очутились на лужайке, за
которой начинался горный отрог. Перед ними открылись огни многих костров.
Стан касожского войска занимал просторную долину, огражденную
отрогами невысоких гор, одетых густым лесом. Цепь сторожевых костров
отделяла его от речной поймы.
Из кустарника, откуда вели наблюдение трое русичей, подобраться к
касогам было очень трудно.
- Ночью ничего не найдем, - с досадой прошептал Богдан. - Придется
затаиться до утра.
- Пойдем в обход, - предложила Злата. - А то будем сидеть, как
медведи в берлоге, да еще под самым носом у ловца! Увидят касоги -
пропадем без толку. Надо подниматься на гору. А там видно будет...
Богдан поморщился, вспомнив недавнее путешествие в горах.
- Злат дело говорит, сотник, - поддержал рассудительного гридня
Чудин. - С горы всегда виднее. Сейчас, пока не рассвело, заберемся повыше,
а утром все разглядим. Все равно в эту ночь мы уже не управимся.
- Ладно, - вздохнул Богдан. - Быть по сему, лезем на гору, други.
Несмотря на то, что ночь была безлунная, Злата, взявшая на себя
обязанности проводника, уверенно вела своих спутников. Они углубились в
лес. Девушка отыскала в темноте гребень горного отрога.
- Тут не собьемся, на самый верх выберемся, - пояснила она. - Меня
учили: если попал в горы, держись вершины, а забьешься в лощину, в балку -
ничего не увидишь и заплутаешь.
На земле, покрытой плотным слоем прошлогодней листвы, тускло мерцали
гнилушки. Там, где их не было, за темными пятнами угадывались толстые
стволы старых буков.
Злата отыскала какую-то тропку. Идти стало легче. Ночь перевалила
далеко за середину, когда лазутчики вышли на поляну.
- Тут до утра подождем, - объявила Злата. - Место подходящее. Думаю,
когда рассветет, отсюда далеко видно будет.
- Молодец! - похвалил ее Богдан и, забыв, что перед ним девушка,
дружески положил руку на ее плечо. - Добрый из тебя провожатый.
Злата вздрогнула, но не отстранилась.
Чудин сгребал в кучу сухие листья, мостил себе гнездо между корнями
могучего дерева. Злата и Богдан последовали его примеру. Устроились
поудобнее и стали ждать рассвета.
Лес ожил неожиданно. Застрекотала сойка, ей откликнулась другая. Над
неопавшей еще листвой буков начало светлеть небо, на вспыхнуло розовое
облачко. Еще немного - и солнце заиграло на вершинах деревьев.
Богдан поднялся на ноги.
- Вон на то дерево надо залезть, - будто угадав его мысли, Чудин
кивнул в сторону могучего лесного великана, поднимавшегося неподалеку. - С
него далеко видно будет. Может, я полезу?
- Нет, я сам.
Злата молча наблюдала, как Богдан, с помощью Чудина дотянувшись до
первого сука, подтянулся на руках и ловко, словно белка, полез вверх.
Скоро он исчез в густой листве, чуть тронутый позолотой.
Перед молодым сотником открылась вся долина, занятая касожским
лагерем. Костры весело дымили - видно, в них только что подкинули
увлажненные росой сучья. Касоги собирались варить в казанах похлебку.
Группа воинов повела коней к Кубани на водопой.
Судя во всему, касоги не собирались покидать свой стан в ближайшее
время: вели они себя спокойно. Но Богдана интересовало другое. Вон у
самого берега Кубани под старыми ивами упрятался небольшой шатер. Он стоит
в стороне от стана - значит, в нем расположился не касожский князь или
воевода. Кто же тогда.
Богдан долго присматривался к шатру. Под деревьями - никого. Чуть в
стороне трое коней. Почему трое? Вдруг полог поднялся, появился человек.
Блеснул панцирь - не кольчуга, а именно панцирь из металлических пластин.
Такую броню не носят касоги. Этот человек - ромей.
Сотник еще долго наблюдал за шатром. Он убедился, что нашел того,
кого искал. Грек, которого он видел на поле боя, здесь, среди касогов.
Внизу, под деревом, Богдана нетерпеливо ждали товарищи.
- Ну, что увидел? - не выдержал Чудин.
- Все увидел, - весело отозвался Богдан. - И зайца, какого я сейчас
хотел бы поджарить, и... - голос его стал серьезным. - Ромей наш, видать,
тут, среди касогов. Над самой Кубанью его шатер. С ним еще двое.
- Справимся! - махнул тяжелой ручищей Чудин.
Посоветовавшись, они решили дождаться ночи, а с наступлением темноты
- действовать. Невдалеке от их наблюдательного пункта нашлась густо
заросшая кустарником расщелина. Там и устроили дневку.
Они подкрепились захваченными с собой припасами и расположились на
отдых, надежно укрытые зарослями от чужих глаз. Спать никому не хотелось -
сказывались волнение трудной ночи и мысль о том, удастся ли выполнить
намеченный план.
Впервые Богдан видел Чудина таким разговорчивым. Видно, тоска по
далекому дому вызвала его на откровенность.
Чудин, очутившись в невиданном горном лесу, вспомнил леса своей
далекой родины - земли вятичей, где мирно жили его предки, прозванные
чудью или чудинами. Хороши там, над речкой Москвой, леса! Вековые,
дремучие боры, зеленые дубравы... И люд в них живет такой же спокойный и
могучий.
- А как ты в дружину княжью попал? - ненароком спросил Богдан.
Чудин насупился, разговорчивость его пропала.
- Э, долго рассказывать!
И умолк. Богдан не стал приставать к гридню с расспросами. Только
усмехнулся в усы: разве мало таких людей, кого беда заставила пойти в
дружину к Святославу?
Злата незаметно уснула, прислонившись к Богданову плечу. Молодой
сотник умолк, чтобы не потревожить девушку.
Стало тихо. Только где-то недалеко, пробиваясь сквозь заросли, едва
слышно журчал ручей.
Таксиарх Диомид собирался в Тмутаракань. Отъезд назначен на завтра,
небольшой выдолбленный из дуба челн ожидает грека внизу, под обрывом, в
двух десятках шагов от походного шатра. Двое наемников, одетые
византийцами, готовят в дорогу припасы. Закончив свои дела у касогов,
Диомид мысленно был уже в приморском городе. Если бы и там получилось так
удачно!
Он подумал, что утро вечера мудреней, а сейчас пора спать. Выглянув
из шатра, Диомид проверил, на месте ли охраняющий его воин, затем
разостлал на сухой траве старый дорожный плащ. Протянув руку к маленькому
глиняному светильнику, грек загасил огонь и растянулся на своем походном
ложе.
Невдалеке монотонно шуршали речные волны, набегавшие на песок. Этот
шорох убаюкивал, мысли Диомида стали вялыми и неповоротливыми, как
стреноженный конь. Он уже почти погрузился в сон, как вдруг за шатром,
где-то совсем близко, послышался короткий то ли вздох, то ли стон. Грек
приподнялся на локте. Тревожный звук больше не повторялся. Таксиарх хотел
снова улечься поудобнее, когда кто-то резко отдернул полог шатра.
- Кто там? - недовольно проворчал грек. - Кому среди ночи мог
понадобиться таксиарх Диомид?
- Нам ты надобен! - услышал он приглушенный мужской голос, с трудом
выговаривающий хазарские слова.
Что-то тяжелое навалилось на Диомида, прижало его к земле. Грек
почувствовал, как в рот ему воткнули кляп, руки стянули сыромятным ремнем.
Оцепеневший от страха, он и не сопротивлялся.
Вскоре челн, приготовленный для намечавшегося на завтра путешествия,
бесшумно отвалил от берега и заскользил по течению. В нем сидело трое.
Четвертый, Диомид, лежал на дне челна связанный.
- Молчи! - предупредили его все на том же ломанном хазарском языке. -
Если крикнешь - пеняй на себя.
Предупреждение было лишним. Попробуй закричи, когда у тебя рот туго
забит тряпкой!
А голос, предупреждавший его, показался греку знакомым. Но Диомид
никак не мог предположить, что ему пришлось поменяться ролями со своим
недавним пленником.
Только представ перед князем Святославом, при свете костра Диомид
разглядел людей, выкравших его у касогов. Один из них был совсем юный
отрок, второй - рослый неуклюжий детина с торсом гладиатора. Третий,
невысокий и стройный воин, напоминал греку кого-то. Кого - он даже не
пытался припомнить. Страх, охвативший таксиарха при виде Святослава,
заглушил все воспоминания.
Умоляя грозного князя сохранить его жизнь, Диомид рассказал о
приказе, полученном им от Иосифа, и о том, как было подстроено нападение
касогов на русский дозор.
Святослав слушал пленника, не перебивая. В глазах его играли отблески
костра. Бросив презрительный взгляд на грека, он повернулся к Богдану и
его товарищам:
- Спасибо вам, други. Знатного зверя изловили!
И велел рынде привести заложников - братьев Умафа и Бэгота.
В присутствии касогов грек повторил свою исповедь.
- Слышали? - обратился к братьям Святослав. - Видит Перун, не хотел я
кровь проливать - ни русскую, ни касожскую, этот ромейский пес навел порчу
на наши и ваши глаза... Я отпускаю вас, не чиня вам зла. Идите к своему
князю и поведайте все, что слышали. Ныне с рассвета до вечера я жду к себе
его послов. Не будет их - через день пойду на вас всеми своими полками.
Богдану и Чудину он велел провести освобожденных заложников через
линию русских дозоров.
- И мне можно идти? - робко спросила Злата.
- Иди... гридень Злат, - разрешил Святослав, и голос его прозвучал
непривычно мягко. - Иди, отдыхай. А о награде, что вы с сотником
заслужили, я не забыл...
После полудня в русский стан прибыл Алэдж с небольшой свитой. Сам
Святослав вышел ему навстречу.
- Здрав будь, князь касожский!
- Мир тебе, князь русов!
Алэдж, не доходя двух шагов до Святослава, выхватил из ножен кривой
клинок и с силой воткнул его в землю. Святослав последовал его примеру.
