- Работал, - напомнил Джек.
- Работал...
- Вы хорошо его знали, мистер Беллингер? Вы были уверены в нем?
Беллингер задумался. В его глазах промелькнула тень озабоченности.
Ему явно не хотелось связывать смерть мистера Ламби с чем-то, о чем знал
только он.
Бедняга Ламби...
Вслух Беллингер сказал:
- Мистеру Ламби просто не повезло.
- Что вы имеете в виду?
Беллингер неопределенно пожал плечами. Он явно пришел к какому-то
своему выводу, и этот вывод его успокоил. По крайней мере, выглядел он
успокоенным. У него пропала рукопись, у него был разрушен кабинет, у него
убило литературного агента, а выглядел он успокоенным.
Я взглянул на Джека и он понял меня:
- Оставить вам охрану, мистер Беллингер?
- Зачем? Чтобы ваши люди слонялись по саду и нарушали гармонию?
- Гармонию? - не понял Берримен.
- Ну да, - старик ухмыльнулся. Похоже, он действительно не любил
полицейских. - Терпеть не могу чужих людей.
- Опасно оставаться одному, - предупредил Берримен.
- Я не один. У меня есть садовник. - Беллингер взглянул на меня. - Не
в меру прыткий, это мне даже нравится. Думаю, ничего особенного нам не
грозит.
- Ничего особенного?
- Вот именно.
Прихрамывая, волоча левую ногу, я спустился с веранды и проводил
"полицейских". Уже у ворот, когда я возился с запорами, Берримен шепнул:
будь настороже, Эл, они вернутся. Похоже, рукопись они получили, но им
надо проверить, как чувствует себя старик. Он, Берримен, почти уверен:
взрывчатка предназначалась для старика.
Будь осторожен, Эл.
Берримен повторил это несколько раз.
Будь осторожен, Эл. Шеф и доктор Хэссоп считают, что визит будет
повторен. _О_н_и_ захотят убедиться, что Беллингер мертв. Скорее всего,
они нагрянут в ближайшее время. Если рукопись существует в единственном
экземпляре, им будет приятно убедиться, что сам старик исчез. Но мы ведь
знаем: это не так. И когда это увидят и _о_н_и_, здесь будет жарко. Помни
одно: чтобы блокировать виллу и прийти тебе на помощь, нам надо примерно
десять минут. Поэтому, Эл, что бы тут ни происходило, ты обязан
продержаться десять минут. Даже если против тебя будут брошены вертолеты,
ты должен продержаться, иначе зачем нам все эти игры? Правда?
Берримен ухмыльнулся.
Его инструкции касались не только таких общих тем. Помни, шепнул он,
это не главное. Шеф и доктор Хэссоп просили напомнить: им нужен живой
свидетель. Живой! Ясно, Эл? Что бы тут ни происходило, пусть даже на тебя
выйдет целый батальон алхимиков, одного ты должен захватить живым.
17
- Боюсь, вам опасно здесь оставаться.
- Это мой дом, Айрон. Почему я должен кого-то бояться?
Он так и не воспользовался виски и льдом, принесенным мною из
холодильника.
- Вы умеете стрелять?
Старик неопределенно хмыкнул.
- Ваш "Вальтер" уцелел. - Я выложил на стол обшарпанный пистолет. - Я
нашел его на полу в кабинете. Не думаю, что вам придется стрелять, но
лучше пусть пистолет будет у вас под рукой. Ну, а если стрелять все же
придется, бог с ним, палите куда угодно, только не в меня.
- А ты, выходит, умеешь стрелять, Айрон?
- Я служил в армии.
Беллингер хмыкнул.
Впрочем, он недолго интересовался мною. Какие-то мысли его все же
тревожили, он задумался.
Мне тоже было над чем подумать.
От кого он на самом деле прячется? Кого может интересовать его
рукопись? Я, понятно, имел в виду не какие-то литературоведческие аспекты.
И если роман для кого-то представляет столь повышенный интерес, почему
Беллингер так мало тронут его потерей? У него есть другие экземпляры? Или
он сам хотел, чтобы рукопись украли?
Черт побери, сказал я себе. _Т_а_к_о_й _ц_е_н_о_й_?
Я ничего себе не объяснил. Напротив, возникли некоторые другие
вопросы. Скажем, а кому действительно так срочно могла понадобиться
рукопись? И для чего? Появление мистера Ламби ускорило акцию или Ламби тут
ни при чем? Беллингер собирался публиковать рукопись. Сам роман или
комментарий к нему действительно могли вызвать шум? Мистер Ламби собирался
переправить старика в другое место? Ну да, уютное, тихое. Есть горы, есть
озеро. Это я помнил. Значит, именно Беллингеру угрожала неведомая
опасность, и прятался он тут вовсе не от газетчиков.
Поведение старика ставило меня в тупик.
Он ни разу не поднялся в изуродованный взрывом кабинет, он не
проводил к машине тело своего литературного агента, он, как всегда,
полулежал в своем низком кресле и рассеянно следил за порханием пестрых
бабочек, вдруг поналетевших в сад.
Бабочки взлетали, трепеща крылышками, садились на белоснежные цветы
неясных лун, раскачивались на розовых веточках. Солнце лениво играло в
колеблющейся листве, может поэтому на лице Беллингера то появлялась, то
исчезала странная, как бы его самого удивляющая улыбка, может, поэтому в
его глазах время от времени проскальзывало такое же странное
удовлетворение.
В воздухе, на мой взгляд, попахивало Гренландией, но старику было
наплевать.
Машины давно ушли. На тайных постах люди Берримена вновь слушали нас.
День катился к вечеру.
- Откровенно говоря, - заметил я, - никак не думал, мистер Беллингер,
что служба у вас окажется столь хлопотной.
- Для садовника ты выражаешься красиво. Даже слишком красиво, а,
Айрон?
Беллингер вдруг подмигнул мне.
Я не ошибся.
Он действительно подмигнул, так, будто нас связывало что-то,
известное только нам двоим.
Не работает ли он на доктора Хэссопа?
Да нет, конечно, остановил я себя. Кто согласится ради некоей
неизвестной цели отдать десять лет жизни? Кто согласится ради некоей
неизвестной цели десять лет служить приманкой, понимая, что приманку эту
могут заглотить в любой момент?
А если цель известна?
Я еще раз взглянул на старика, но его лицо уже закаменело. Это был
прежний Беллингер. Он уже не видел меня. Он никого уже не хотел видеть.
18
В тысячный раз обходя бетонную стену, я задумался: а как, собственно,
попадают в "город Сол" мои невидимые противники? Как они перебираются
через стену, оснащенную микродатчиками? У них есть подавляющая аппаратура?
Они каким-то образом следят за моими передвижениями?
Скорее всего, следят.
Исходя из этого, можно считать, что взрывчатка в равной мере могла
предназначаться как мне, так и мистеру Ламби.
Почему Беллингер мне подмигнул?
А почему нет? Он видел, как я рванул по лестнице, он мог подметить
еще какие-то детали. Кроме того, меня рекомендовал доктор Хэссоп, а уже
одно это предполагало - садовник не будет обычным садовником, на него, не
в пример, скажем, Иктосу, можно будет положиться.
Я так задумался, что не сразу услышал шаги.
Кто-то шел по центральной аллее.
Реакция была мгновенной: я укрылся за ближайшим дубом. Мощный,
раскидистый, он как нельзя лучше подходил для этой цели, но и мешал
видеть.
Прождав секунду, я отвел в сторону мешавшие мне ветки.
Кто-то из людей Берримена вернулся? Или сам старик неожиданно решил
прогуляться по саду?
Увиденное меня ошеломило.
По центральной аллее с важным, даже напыщенным видом шествовал Иктос.
Правая его рука надежно покоилась в накладном кармане курточки. Может, он
сменил фляжку на пистолет? В любом случае я не хотел рисковать.
Выждав еще несколько секунд, убедившись, что за Иктосом никто больше
не следует, я окликнул бывшего грека.
Он нисколько не испугался:
- У вас все тут в порядке?
Его наглость меня взорвала:
- Как ты сюда попал?
- Ну, ну, не кипятись, - сказал он, осматриваясь. - Я видел машины.
Обычно сюда никто не приезжает. Что-нибудь случилось?
- Как ты сюда попал?
- Да, ладно, - сказал он, отхлебывая из фляжки. В его кармане
все-таки оказалась фляжка. - Мы соседи. Давай по-соседски, а?
Я повторил свой вопрос, и он понял, что спрашиваю я всерьез:
- Характер у тебя дерьмовый, вот что я тебе скажу. Понатыкали стекла
на стене, я из-за вас хороший мешок испортил. Брезентовый плотный мешок.
Ты же сам оставил лесенку у стены.
- Я оставляю ее с этой стороны стены, - сказал я. - А с той? Ты
перелез через стену?
- Да ладно, ладно тебе. - Он, наконец, занервничал. - Ты же видишь, я
ухожу. Узко ухожу.
Он действительно попятился к заросшей травой канаве.
- Я из-за вас испортил хороший мешок. Там, на стене, битое стекло,
приходится что-то бросать поверх него. Ухожу, ухожу, чего ты разгорячился?
- Проваливай, - сказал я сквозь зубы.
- Зря ты так, - голос Иктоса прозвучал подозрительно громко. -
Видишь, я ухожу. И нечего кричать.
Я вышел из-за дуба и остановился на краю канавы.
Иктос, действительно, знал дорогу.
Моя лесенка была прислонена к стене, с другой стороны он, наверное,
подставил свою. Я молча следил, как грек, пыхтя, взбирается на стену.
Наконец, он сел там наверху и даже свесил вниз ноги.
- Видишь, - сказал он чуть ли не с укором. - К тебе по человечески, а
ты кричишь.
- Повторишь еще раз этот фокус, пеняй на себя.
- ЭТО И ЕСТЬ НОВЫЙ САДОВНИК МИСТЕРА БЕЛЛИНГЕРА?
Я не сделал ни одного движения.
Обычно в того, кто в подобной ситуации проявляет прыть, стреляют
сразу. Я не хотел, чтобы в меня стреляли. Поэтому я даже не шелохнулся,
только скосил глаза в сторону говорящего.
И увидел не одного, двоих.
Они здорово походили друг на друга - приземистые крепкие ребята. Оба
носили короткие комканые курточки с удобными просторными карманами.
Случись что-нибудь неожиданное, стрелять можно не вынимая оружия. Конечно,
курточки будут испорчены, но это второе дело.
- Теперь-то я могу хлебнуть? - спросил со стены Иктос.
Один из крепышей кивнул.
Иктос удобно сел и сделал первый большой глоток. Ему, кажется,
происходящее нравилось.
- Зря ты все время грозишься, - сказал он мне. - Я таких, как ты,
знаю. Грозятся, грозятся, а до дела все равно не доходит. Я, если что, -
похвастался он, - бью сразу. Чего болтать лишнее, правда?
- Он тебе грозил? - спросил ближайший ко мне крепыш. - Почему он тебе
грозил?
- У него привычка такая, - ухмыльнулся Иктос. - Они как сычи, что
садовник, что хозяин. Сколько раз предлагал: хлебни из фляжки, за это ж не
надо платить, а он ни в какую. Ну совсем не пьет! - удивился грек.
- НЕ ТАКАЯ УЖ ДУРНАЯ ПРИВЫЧКА.
Так же осторожно я скосил глаза в другую сторону.
Человек, выступивший из-за дуба, несомненно, был главным среди
собравшихся. На нем была такая же курточка, как на близнецах-крепышах, но
рук он в карманы не прятал. Знал: его всегда подстрахуют. Его спокойствие
обескураживало.
- Ты действительно садовник? - спросил он, поправив левой рукой
коричневый плоский берет.
- А ты кто? - тупо спросил я.
- Не груби, - предупредил он. - Я ведь обращаюсь к тебе вежливо. Вот
сказки, - указал он на ближайший куст, - что это за розы?
- Галлики, - сказал я. - Диковатые, но все еще галлики.
- Верно. А те, белые?
- Луны.
- Опять верно, - он с удовлетворением кивнул. - Ну, а вон те, там, у
канавы?
- Чайные. Самые обычные чайные. Почти что шиповник.
- Почему ты так запустил сад?
- Просто я еще не успел навести порядок.
- Ну, ну, - сказал он. - По-моему, ты больше гуляешь, чем трудишься.
Ты знал глухонемого?
- Нет.
- Жаль. - Особой жалости в его голосе я не уловил, но он не очень-то
и старался. - Неглупый малый. Умел помогать. И своим друзьям, и самому
