бумаги.
-- Жгу свои рукописи,-- пояснил он с любезной улыбкой,--
как Николай Васильевич Гоголь... Скучно на этом свете, господа.
Он решил ехать с нами, и это не показалось мне странным.
Автобуса не было, но Юлий нашел для нас частный
автомобиль.
За окошками плыла мокрая степь, и о днище машины тарахтела
щебенка. Иногда в поле зрения вплывали дома. И заборы, и
беленые стены сверху донизу были увешены золотистыми табачными
листьями, и казалось, в этих домах должны обитать люди, тоже
одетые в гирлянды табачных листьев.
Путь прошел незаметно, и к поезду мы успели за полчаса до
отхода. А дальше уж так получилось, что вместе мы добрались
лишь до Москвы; там у каждого вдруг нашлось неотложное дело, и
мы, все трое, разъехались в разные стороны. Но это уже к
кошачьей истории отношения не имеет.
