Рейчем - всегда приятно поговорить с человеком, который тебя понимает и
которому полностью доверяешь, но особенно Селдона в разговорах с Рейчем
привлекало то, что тот ничего не смыслил в психоистории. Поговорив с
сыном, он порой думал о его словах, прикидывал так и этак, и в итоге мысли
эти приобретали такую форму, как если бы пришли в голову самому Селдону.
- Мы экранированы? - негромко спросил он.
- Всегда, - ответил Рейч.
- Отлично. Я сделал то, что намеревался сделать - натолкнул генерала
Теннара на кое-какие любопытные мысли.
- Какие же?
- Ну, я кое-что рассказал ему о системе налогообложения и особо
подчеркнул тот факт, что попытки равномерного сбора налогов с населения
неизбежно приводят к тому, что система становится избыточно сложной,
непродуктивной и дорогостоящей. Отсюда вполне естественно следует вывод о
том, что система налогообложения должна быть упрощена.
- Да, пожалуй, это имеет смысл.
- До определенной степени - да, но очень может быть, что после нашей
беседы генерал Теннар может переборщить и скатиться к избыточному
упрощению. Видишь ли, налогообложение при обеих крайностях порочно. Стоит
чересчур усложнить систему - люди перестанут ее понимать и будут
отказываться платить налоги. Стоит ее наоборот, упростить - люди сочтут
такую систему несправедливой и будут протестовать. Самый простой налог -
подушный, при котором все платят поровну, но нельзя с бедного и богатого
брать поровну, это очевидно.
- А ты это генералу объяснил?
- Не получилось.
- И ты думаешь, что генерал введет подушный налог?
- Думаю, он склонится к этому. Если у него возникнут подобные
намерения, информация непременно просочится, и этого одного будет
достаточно, чтобы народ разбушевался и правительство почувствовало себя не
слишком уютно.
- Значит, ты намеренно подкинул ему эту информацию, па?
- Естественно.
Рейч покачал головой.
- Не понимаю я тебя, на. В личной жизни ты человек мягкий, добрый -
самый обычный. И вдруг затеваешь дело, из-за которого могут начаться
волнения, восстания - ведь их будут подавлять, и кто-то может даже
погибнуть. Это не безболезненно, папа. Ты об этом подумал?
Селдон тяжело вздохнул.
- Да я ни о чем другом, кроме этого, не думаю, Рейч. Когда я только
начинал работать над психоисторией, все это дело представлялось мне чисто
научной работой. Казалось, из этого ничего не выйдет, а если и выйдет, все
равно результаты нельзя будет применить на практике. Но проходят годы,
десятилетия, и мы узнаем все больше и больше, и возникает непреодолимое
желание все-таки попробовать, что дадут полученные результаты.
- Ради чего? Ради того, чтобы погибали люди?
- Нет, ради того, чтобы погибало меньше людей, чем могло бы
погибнуть. Если проведенный нами психоисторический анализ верен, то хунта
больше нескольких лет не продержится, и есть несколько способов ускорить
ее уход со сцены. Все не бескровные, все не безобидные. Но этот способ -
уловка с налогами - должен пройти наиболее спокойно, чем какой-либо
другой, повторяю - в том случае, если результаты анализа верны.
- А если нет, тогда что?
- Тогда может случиться неизвестно что. Но должна же когда-то
психоистория достичь такой стадии, когда ее выводы можно было бы применить
на практике, а мы такой возможности ждали многие годы - такой возможности,
когда мы могли бы с высокой степенью вероятности прогнозировать
последствия событий, и эти последствия были бы наименее отрицательны в
сравнении с другими вариантами. В каком-то смысле игра с налогами - первый
настоящий психоисторический эксперимент.
- Что-то уж очень просто получается, как тебя послушаешь.
- Это иллюзия. Ты просто не представляешь, как сложна психоистория.
Нет, все непросто. Время от времени к подушному налогу так или иначе
прибегали на протяжении истории. И народ никогда не воспринимал его
введение как большую радость, и всегда были выступления против такой
системы налогообложения, однако протест никогда, практически никогда не
приводил к низвержению правительства в резкой форме. В конце концов
правительство может обладать слишком сильной властью, а форма протеста
может быть достаточно спокойной и планомерной, и в итоге народ может
добиться того, что правительство пойдет на уступки и отменит налог. Если
бы подушный налог был смертельно опасен, уверяю тебя, ни одно
правительство никогда бы не подумало вводить его. Именно из-за того, что
он почти безболезнен, к нему и прибегали время от времени. Однако ситуация
на Тренторе не совсем типичная. Психоисторический анализ прослеживает
значительную нестабильность общественно-политической обстановки, и поэтому
введение подушного налога должно вызвать исключительно сильный протест,
подавление которого должно оказаться исключительно вялым.
Рейч покачал головой.
- Надеюсь, что все получится, папа, но не кажется ли тебе, что
генерал возьмет и объявит во всеуслышание, что он действовал согласно
указаниям психоистории, и, погружаясь на дно, утянет и тебя с собой?
- Я почти уверен, что наша беседа с ним записывалась, но если ее
содержанию суждено увидеть свет, то станет ясно, что я уговаривал его
повременить, выждать, покуда я не доведу анализ существующего положения
вещей до конца, покуда не представлю ему отчет - а он отказался ждать.
- А мама что обо всем этом думает?
- Я с ней об этом не говорил, - ответил Селдон. - У нее теперь другие
дела - очередная охота на ведьм.
- Правда?
- Угу. Пытается выявить глубокое подполье в рядах сотрудников
Проекта, деятельность которого направлена против меня, ты только представь
себе! Наверное, ей кажется, что среди моих сотрудников есть немало людей,
которые только и мечтают от меня избавиться. Честно говоря, - вздохнул
Селдон, - один из этих людей - я сам. Мне бы очень хотелось сбросить с
себя груз ответственности за Проект и всю психоисторию, и переложить его
на плечи других.
- По-моему, маме не дает покоя сон Ванды. Ты же знаешь, как она
заботится о твоей безопасности. Клянусь, даже сон о твоей смерти мог
заставить ее броситься на поиски заговора против тебя.
- Искренне надеюсь, что никакого заговора нет и быть не может.
Отец и сын весело расхохотались.
21
В электрофизической лаборатории почему-то было заметно холоднее, чем
в других помещениях. Ожидая, когда освободится сотрудница - единственная,
кто работал в лаборатории. Дорс сидела и разглядывала ее.
Стройная, с тонкими чертами лица. Красивой ее назвать было нельзя -
лицо очень портили узкие губы и тяжеловатый подбородок, но в карих глазах
светился ум. На табличке на письменном столе горели буквы "СИНДА МОНЕЙ".
Наконец она обернулась к Дорс и сказала:
- Прошу простить, доктор Венабили, но есть кое-какие процессы,
которые нельзя прерывать даже ради жены директора.
- Я бы очень расстроилась, если бы вы бросили работу ради меня. Мне о
вас говорили много хорошего.
- Это всегда приятно. Кто же меня хвалил?
- Точно не вспомню, - ответила Дорс. - Насколько я понимаю, вы одна
из самых выдающихся ученых-нематематиков, занятых в работе над Проектом.
Синда Моней усмехнулась.
- Знаете, математики у нас числятся аристократами. Что касается меня,
то я бы предпочла, чтобы меня считали выдающимся участником работы над
Проектом, таким же, как все остальные. Какая разница - математик я или
нет?
- Я с вами согласна. Скажите, вы давно работаете здесь?
- Два с половиной года. До этого я закончила аспирантуру по
радиационной физике в Стрилинге и параллельно проходила практику здесь.
- Видимо, вы успешно работаете в Проекте?
- Меня дважды повышали в должности, доктор Венабили.
- Скажите, были у вас какие-нибудь трудности - строго между нами,
доктор Моней?
- Работа сложная, но вы, вероятно, имеете в виду личные сложности. На
это я вам могу ответить одно: нет. По крайней мере, если они и были, то
это вполне естественно, как я думаю, в таком большом коллективе.
- Что это означает?
- Мелкие стычки, ссоры. Мы же все живые люди.
- Но ничего серьезного?
Моней покачала головой.
- Нет, ничего серьезного.
- Насколько мне известно, доктор Моней, - сказала Дорс, - именно вы
разработали устройство, исключительно важное для работы с Главным
Радиантом, с помощью которого этот прибор выдает гораздо больше
информации.
Моней радостно улыбнулась.
- Так вы знаете об этом? Да, это электрофокусировщик. После того как
он был разработан, профессор Селдон выделил мне эту небольшую лабораторию
и назначил меня ответственной над работой в этой области.
- Я удивлена, что такой значительный успех не дал вам возможности
выдвинуться в ряды элиты Проекта.
- Ну что вы... - смущенно проговорила Моней. - Это было бы
несправедливо. На самом деле моя работа носила чисто технический характер,
инженерный. Да, конечно, она была чрезвычайно тонкой, но тем не менее
именно инженерной.
- А кто работал с вами?
- Разве вы не знаете? Тамвиль Элар. Он высказал идею, а я разработала
и осуществила сборку устройства.
- Означает ли это, что слава изобретения досталась ему?
- Нет-нет. Вы не должны так думать. Доктор Элар вовсе не такой
человек. Он честно разделил со мной права на изобретение. На самом деле,
он хотел, чтобы устройство носило наши имена - оба наших имени, но ему это
не удалось.
- Почему?
- Таковы указания профессора Селдона. Все устройства, все формулы -
должны носить исключительно функциональные названия, а не имена их
создателей, чтобы не было никаких обид. И поэтому разработанное нами
устройство называется просто электрофокусировщиком. Правда, когда мы
работаем вместе с доктором Селдоном, он называет его нашими именами, и это
звучит замечательно, доктор Венабили, честно говоря. Может быть,
когда-нибудь все наши изобретения получат наши имена. Я очень на это
надеюсь.
- Я тоже, - вежливо кивнула Дорс. - Судя по тому, как вы говорите об
Эларе, получается, что он очень милый человек.
- Да. Да, это так, - кивнула Моней. - С ним очень приятно работать.
Как раз сейчас я разрабатываю новый вариант устройства - более мощный.
Точно определить, для чего он предназначен, я не могу. А доктор Элар
руководит моей работой.
- Есть успехи?
- О, да. Я уже передала доктору Элару прототип устройства, который он
собирается опробовать. Если получится, мы продолжим работу.
- Звучит неплохо, - сказала Дорс. - Скажите, доктор Моней, как вы
думаете, что произойдет, если профессор Селдон решит уйти с поста
руководителя Проекта? Если он уйдет в отставку?
Моней не смогла скрыть удивления.
- Разве профессор собирается в отставку?
- Нет, насколько я знаю. Я просто высказываю предположение. Допустим,
он уйдет в отставку. Как вы думаете, кто бы мог стать его естественным
преемником? Судя по тому, что вы мне рассказали, у меня создалось такое
ощущение, что вы видите кандидатом на этот пост доктора Элара.
Моней растерялась, но, собравшись с мыслями, ответила:
- Да, пожалуй, это так. Из новых сотрудников вряд ли найдется более
талантливый человек, и, я думаю, он мог бы лучше других возглавить работу
над Проектом. Но все-таки он слишком молод. А в Проекте много ветеранов -
вы понимаете меня, надеюсь, которые не захотят работать под началом, так
сказать, молодого выскочки.
