- Хорошо, папа.
- Я разыщу, - сказал Селдон, - кого-нибудь, кто займется изменением
твоей внешности, и как, только все будет сделано, вылетишь в Сэтчем
самолетом. Выше нос, Рейч, это еще не конец света.
Рейч вымученно улыбнулся. Селдон проводил его взглядом. Лицо его было
тревожно. Одно дело - усы сбрить, совсем другое - потерять сына. Усы-то
вырастут, а вот или... Селдон прекрасно понимал, что посылает Рейча на
опасное дело.
9
Человеку свойственно заблуждаться, и Клеон - Император Галактики,
король Трентора и так далее и тому подобное (титулов у него была масса, и
по самым торжественным случаям они произносились все целиком - громко,
нараспев) - не был исключением. Он был убежден, что он - демократ.
И Клеона всегда страшно раздражало, когда в свое время Демерзель (а
потом и Селдон) пытался его образумить, трактуя такое-то и такое-то
предполагаемое действие Императора как "тираническое" или "деспотическое".
Но Клеон был уверен, что сам он по природе никакой не тиран и не
деспот - нет же, ему хотелось время от времени предпринимать жесткие и
решительные действия, вот и все!
Он частенько с ностальгическим одобрением отзывался о тех днях, когда
Императоры не были так связаны по рукам и ногам, как он теперь, и вольны
были в своих отношениях с подданными. Увы, теперь Император был отрезан от
мира и от жизни из-за боязни, что кто-либо покусится на его драгоценную
персону.
Весьма сомнительно в этой связи, чтобы Клеон, которому никогда в
жизни не доводилось общаться с людьми иначе, как только в ограниченном
количестве и в строго определенной обстановке, сумел бы запросто, как ни в
чем не бывало поболтать с незнакомцем, но ему самому казалось, что это
было бы восхитительно. А потому он просто-таки затрепетал от предвкушения
редкой возможности побеседовать с одним из подданных во время прогулки по
парку - расслабиться, забыть хотя бы ненадолго о том, что он - Император.
О, как ему хотелось побыть демократом! Как он этого жаждал!
Да хоть с этим садовником, про которого рассказывал Селдон. Как это
было бы благородно, как замечательно: щедро вознаградить его за
преданность и мужество, но самолично не поручая это никому из
приближенных.
Итак, Клеон назначил садовнику встречу в большом розарии, где цвели и
благоухали розы всевозможных сортов и оттенков. "Самое подходящее место, -
думал Клеон. - Я мог бы там с ним и случайно встретиться, но пусть его
все-таки туда приведут. Не могу же я, в самом деле, слоняться по парку и
ждать, не выйдет ли он сам ко мне. Да, ждать я не могу, я же все-таки
Император". (Увы, одно дело - демократия, но совсем другое - всяческие
неудобства.)
Садовник ожидал Императора в условленном месте, рядом с кустами роз.
Глаза его были выпучены, губы дрожали. "Наверное, - подумал Клеон, - никто
не рассказал бедняге, зачем именно я хочу его видеть. Ну да это ничего, я
его успокою, но только как же его зовут?"
Клеон обернулся и шепотом спросил у одного из сопровождавших его
чиновников:
- Как зовут этого садовника?
- Мандель Грубер, сир. Он служит садовником тридцать лет.
Император кивнул и, улыбаясь, проговорил:
- А, Грубер, это вы. Как приятно познакомиться с таким славным и
трудолюбивым садовником.
- Сир, - стуча зубами, пробормотал Грубер. - Талантов у меня немного,
я человек простой, я только стараюсь получше угодить Вашему Величеству.
- Ну да, ну да, - покивал головой Клеон, раздумывая о том, не
усмотрел ли садовник в его словах издевки. Ох уж эти маленькие люди, нет в
них тонкости и понимания. Как с такими будешь демократом? - Мой
премьер-министр, - продолжил Клеон, - рассказывал мне о том, как вы
однажды бросились ему на помощь. Похвально, Грубер, похвально. Еще он мне
говорил о том, что вы очень хороший садовник. Вы с ним друзья, похоже?
- Сир, господин премьер-министр очень добр ко мне, но я знаю свое
место. Я никогда не заговариваю с ним первым.
- Ну-ну, Грубер. Вы человек воспитанный, понимаю, но только
премьер-министр, как и я, большой демократ, и к тому же я доверяю его
мнению о людях. - Грубер низко поклонился. - Как вы, конечно, знаете,
Грубер, - сказал Император, - главный садовник Малькомбер - человек
пожилой, и ему пора на пенсию. Навряд ли он уже справляется со своими
обязанностями.
- Сир, мы, все садовники, очень уважаем главного садовника. Да
продлятся дни его, а мы всегда готовы положиться на его опыт и мудрость.
- Славно сказано, Грубер, - небрежно кивнул Император, - однако вы
должны отлично понимать, что все это - пустые олова. Нет-нет, он уже
никуда не годится. Он сам, кстати, уже почти год просит отпустить его на
пенсию. И я ему обещал, что отпущу, как только найду ему подходящую
замену.
- О, сир, - испуганно забормотал Грубер, - нас у вас пятьдесят
садовников, и мужчин, и женщин...
- Я знаю. Но я выбрал вас, - сказал Император и благосклонно
улыбнулся. О, как он ждал этого мгновения! Он был совершенно уверен, что,
услышав эти слова, Грубер падет на колени и рассыплется в благодарностях.
- Сир, - сказал Грубер, - это слишком большая честь для меня -
слишком большая.
- Не скромничайте, - оборвал его Клеон, до глубины души оскорбленный
тем, что его суждение кто-то осмелился оспаривать. - Пришла пора признать
ваши заслуги по достоинству. Больше вам не придется торчать тут в любую
погоду. Перейдете в кабинет главного садовника. Я распоряжусь, чтобы его
отремонтировали для вас. Очень хороший кабинет. Можете перевезти своих
домашних в новые апартаменты. У вас же есть семья, верно, Грубер?
- Да, сир. Жена и две дочери. И зять.
- Прекрасно. Вам будет очень удобно на новом месте, и вы сможете
наслаждаться своей жизнью, Грубер. Будете жить под крышей, вдали от любой
погоды, как истинный тренторианец.
- Да какой же я тренторианец, сир... Я с Анакреона...
- Это мне известно, Грубер. Для Императора все миры равны. Все
решено. Вы заслужили эту должность.
Император, небрежно кивнув, удалился, крайне довольный осуществленным
актом милосердия. Правда, садовник мог бы вести себя чуть более
благодарно. Ну да ладно, дело сделано - вот и славно.
И это дело казалось сущей чепухой по сравнению с вопросом об авариях
инфраструктуры на Тренторе.
Клеон как-то в припадке праведного гнева обмолвился, что надо казнить
всякого, пойманного на халатности в работе с оборудованием.
- Вот казним парочку, - сказал он, - и увидите, все станет нормально.
Призадумаются, голубчики.
- Боюсь, сир, - сказал Селдон, - что подобным деспотичным манером вы
не добьетесь того, чего хотите. Скорее всего, рабочие просто объявят
забастовку. Если вы попытаетесь заставить их приступить к работе, вы
столкнетесь с неповиновением. А если попробуете заменить забастовщиков
солдатами, вы обнаружите, что солдаты не умеют управляться с
оборудованием, и тогда аварии станут происходить еще чаще.
Чего же удивляться тому, с какой радостью Клеон переключился на
вопрос о назначении нового главного садовника?
Что касается облагодетельствованного Грубера, то он провожал
удаляющегося Императора взглядом, полным ужаса. Кончилось его вольное
житье. Теперь ему предстоит заточение в четырех стенах. Мысль эта была для
него нестерпима, но разве кто-то мог отказать Императору?
10
Рейч глянул в зеркало захудалого номера сэтчемской гостиницы (версия
была такова, что денег у него - в обрез) и испытал жуткое отвращение. Усов
нет, бакенбарды подбриты, волосы по бокам и сзади подстрижены. Как
общипанная курица.
Хуже того, овал лица у него теперь стал детским.
Душераздирающее зрелище!
Ладно бы хоть дела делались, а то ведь и этого не было. Селдон дал
ему прочитать отчеты о смерти Каспалова. Многого из них Рейч не почерпнул.
Каспалова убили, и сотрудники местной службы безопасности не обнаружили
ничего особенного в связи с этим убийством. Очень похоже, что и особого
внимания расследованию убийства не уделили.
Удивляться было действительно нечему. За последнее столетие уровень
преступности значительно повысился в большинстве миров Империи,
е_с_т_е_с_т_в_е_н_н_о_ - на Тренторе тоже, и деятельность служб
безопасности нигде не приносила ощутимых плодов. На самом деле, несмотря
на рост преступности, штаты служб безопасности сокращались повсюду, а
оставшиеся на своих постах работали с явной прохладцей (хотя последнее
доказать было крайне трудно), и в их ряды проникла коррупция. В принципе,
это было неизбежно, при том что зарплата не поспевала за стоимостью жизни.
Для того чтобы чиновники были честны, им надо _п_л_а_т_и_т_ь_. Не будешь
платить - найдут себе деньги на стороне.
Селдон ломал голову над этой проблемой уже не первый год, но без
толку. Заработную плату невозможно было увеличить без повышения налогов.
Попробуй повысить налоги - и столкнешься с недовольством
налогоплательщиков. Как будто люди предпочитали потратить в десять раз
больше кредиток на взятки.
И все это (так говорил Селдон) есть не что иное, как свидетельство
ухудшения социальной обстановки в Империи за последние два столетия.
Ну и что же было делать Рейчу? Вот он сейчас здесь, в той самой
гостинице, где жил Каспалов как раз перед тем, как его убили. Очень может
быть, что тут до сих пор жил кто-то, связанный с этим убийством, или, на
худой конец, кто-то, кто знал убийцу.
Рейч подумывал о том, что нужно привлечь к себе внимание: проявить
интерес к смерти Каспалова. И, может быть, тогда кто-то заинтересуется им?
Это было опасно, но если он постарается показать, что на уме у него нет
ничего дурного, может быть, на него не станут сразу нападать?
Так...
Рейч глянул на часы. Время предобеденного аперитива. Он решил
наведаться в бар и попытать счастья.
11
В некоторых отношениях Сэтчем придерживался прямо-таки пуританской
строгости (такое, в принципе, можно было сказать о любом секторе, но в
каждом из них моральные нормы трактовались по-своему и запреты были свои
собственные). В Сэтчеме, к примеру, царил сухой закон, и в рецепты
напитков вводили какие-то тонизирующие вещества, но ни в коем случае - ни
капли алкоголя.
Рейч купил себе бокал какого-то напитка. Вкус его ему совсем не
понравился, однако он принялся потягивать напиток, неторопливо оглядывая
посетителей бара.
Поймав на себе взгляд женщины, сидевшей через несколько столиков от
него, он не сумел отвернуться. Женщина была хороша собой, и судя по тому,
как она смотрела на Рейча, было совершенно ясно, что сэтчемцы далеко _н_е
в_о _в_с_е_м_ такие уж пуритане.
Вскоре женщина поднялась и пошла к столику Рейча. Рейч не спускал с
нее глаз и думал о том, какая тоска, что он не может себе позволить сейчас
удариться в любовные приключения.
Подойдя к столику, женщина остановилась и, не дождавшись приглашения,
грациозно уселась на свободный стул.
- Привет! - улыбнулась она. - А ты, как я погляжу, новенький?
- Попала в точку, - улыбнулся ей в ответ Рейч. - А стареньких, как я
понимаю, ты всех знаешь?
- Вроде того, - без тени смущения отозвалась женщина. - Меня зовут
Манелла! А тебя?
Рейчу хотелось провалиться сквозь землю. Такая женщина! Стройная,
немного выше его ростом (как раз такие ему и нравились), белокожая, с
пышной гривой рыжеватых волос. Одета она была немного небрежно, и,
