пришел неполным, но и его хватало: только зафиксированных на Земле и в
Солнечной системе - сто тринадцать тысяч черных приходов, количество
прихожан не поддается исчислению. Это могло означать одно - Земля
ждала Вторжения, она уже была подвластна преисподней, оаа готовилась к
Приходу! Он должен выйти на главарей Синдиката, обязательно! Земные
власти ничего не хотят слышать, они пребывают в счастливом неведении,
им хорошо, им радостно и сладостно, это пена, а пена не защитит Землю
и земную цивилизацию. Значит, Синдикат?! Цай ван Дау прав, мафия не
захочет ни с кем делить сферы своего влияния, ни с землянами, ни с
выходцами из иных вселенных. Синдикат будет драться за свои владения.
А владеет он почти половиной освоенного мира, почти половиной
Вселенной - если Гуг и вся эта кодла не врут! Синдакат. Россия. Россию
поднять трудно, Россия испокон веков не желает верить ни в какие
вторжения, чтобы ее раскачать, нужны годы! С Синдикатом проще! Эти за
свое будут драться до последнего... драться одной рукой, другой
продавать врагу ридориум?! Ну, ну, Иван осадил себя, еще ничего толком
неизвестно, а он уже целую цепочку связал. Надо разобраться. Спешить
не стоит... тем более, что завтрашний день может быть для него
последним днем.
- Идите сюда! - карлик Цай махнул ручкой.
Гермолюк был точно такой, как и тысячи прочих. Но на нем фасовался
черный шершавый квадрат - общага, камера общественно-воспитательных
пыток. Эффективней всего истязания групповые, это еще Гуг рассказывал
Ивану. Истязания проводились по субботам. Но каторжан никогда не
доводили до смерти, их успевали откачивать - рабочие руки на Гиргее
ценились.
- Прошу вас!
Иван протиснулся в люк. В полумраке посреди достаточно большого
овального помещения, прямо на затоптанном базальте сидели три
человека. Четвертый валялся в углу в неестественной, скрюченной позе с
вывернутой ладонью вверх рукой.
- Сдох, ублюдок! - неожиданно грубо заметил карлик Цай.
Он подошел к ближайшему заложнику и с размаху ударил его кованным
сапогом в лицо. Несчастный упал вазад, закрылся ладонями - из под них
струйками засочилась кровь.
- Что вы делаете? - возмутился Иван. Он совсем не ожидал такого
поведения от вежливого и тихого карлика. - Прекратите!
- Им воздается лишь малая толика от их же даров. Пусть немного
поживут в шкуре заключенных, ничего кроме пользы от этого не будет, а
раны земные заживают, мой друг.
Он с силой опустил кулак на макушку другого заложника - тот
ткнулся лицом в пол, застыл, ожидая продолжения. Иван уже сделал шаг в
сторону карлика, но скрипнувший протез напомнил ему, что он в теле
Гуга, и это почему-то сразу лишило его сил, отвлекло.
Заложники были в просторных серебристых балахонах - своей рабочей
униформе стражников-надзирателей. Но у каждого на рукаве красовалось
по три больших шестиугольных звезды - бугры! их жизни кое-чего стоят!
Гуг все верно рассчитал.
- И что они вот так, без присмотра, без охраны тут? - спросил
Иван-Гуг, покачивая головой.
- Все в порядке, - карлик Цай ван Дау ухватил одного из сидящих за
длинные-лиловые - по последней моде волосы, запрокинул голову назад.
На обнажившейся шее тускло сверкнул металлический ошейник с
кристаллическими вкраплениями. - Тройная программа, восемь кодов -
один у меня, второй у вас, третий у Кеши и еще у пятерых. Достаточно
нажать на кнопочку - и ошейник начнет сжиматься, он будет сдавливать
горло до тех пор, пока не сломает хребет. Если понадобится
парализовать - другая кнопочка: на час, на два, на день и так далее. А
третья программа - управление, их можно заставить бежать со скоростью
гепардов, можно сбросить в пропасть, заставить плясать или
подпрыгивать, много чего еще думаю, нам это не понадобится. Они
полностью в наших руках. Если один из нас оплошает - другой не
промахнется.
- Как-то это... э-э, нехорошо, - промямлил Иван.
- Мы их бьем их же оружием, - сказал карлик твердо, - так что не
беспокойтесь, все хорошо!
Иван-Гуг нащупал в грудном кармане-клапане микропередатчик, карлик
не врал. Может, он не врет и про истязания. Но все равно не верилось -
правосудие, исправительное учреждение, законность, порядок... кому тут
нужны эти пытки?
- И Лива сидела как все? - спросил он неожиданно.
- Как все, - отаетил карлик, - правда, время от времени она
оказывала маленькие услуги этим ублюдкам, - он пнул в челюсть еще
одного из заложников, - но ведь это жизнь, Иван, не надо ее осуждать.
Иначе бы она не протянула три года.
Неожиданно сверху прогремел раскатистый бесстрастный голос:
- Предлагаем вам сдаться! Повторяем - никто не будет наказан,
каждый вернется на свой участок. Администрация зоны идет вам
навстречу. Повторяем - в случае отказа от сдачи будут применены
крайние меры.
Уродливое лицо карлика внезапно исказилось совсем нечеловеческой
гримасой, заскрипели острые зубы, потекла кровь из раны, карлик
истерически завизжал:
- Суки! Сучары поганые!!! Убь-ю-ю-ю!!! Падлы-ы-ыи-и-и!!!
Иван глазам своим не верил, казалось, Цай ван Дау сейчас упадет и
начнет биться в эпилептическом припадке, белая пена срывалась с его
губ, он весь трясся. Голос наверху затих. Наверное этот текст
передавали периодически, он никого уже не волновал, никого, кроме
карлика Цая.
- Простите, - Цай ван Дау пришел в себя столь же неожиданно, - не
могу слышать их голосов. Они истерзали все мое тело. Вы видите? - он
вытянул трехпалые руки, кривые и жалкие. - Это все протезы, и ноги -
биопротезы, и внутри все перерезано... и в башке! Они пытали меня,
хотели узнать про тайные ходы, они отжигали мне лучеметом сантиметр за
сантиметром тела, они дырявили меня скальпелями и ковыряли зондами,
они провели две трепанации черепа, чтобы снять точнейшие мнемограммы.
Но они забыли, с кем имеют дела. Ни черта у них не получилось.
- Еще получится, - вдруг буркнул один из сидящих на базальте
заложников.
Карлик подскочил к нему, но неожиданно опустил занесенную ногу.
Вытащил микропередатчик, нажал что-то.
- А-а!
Заложник резиновым мячиком подпрыгнул вверх и тут же упал прямо на
грудь, даже не сделав попытки смягчить падение руками и ногами, его
начало сильно трясти, голова забилась но камню, кровь потекла из носа.
- Немедленно прекратите!
Иван-Гуг подскочил к карлику Цаю, вырвал микропередатчик. И тут же
упал отброшенный неожиданно сильным ударом в подбородок.
- Извините, - карлик стоял над ним, смущенно улыбался, - не надо
меня трогать руками, у меня в последние годы появилась нехорошая
реакция, я не владею собой, еще раз простите!
- Да чего уж там, - проворчал Иван-Гуг, вставая на ноги и потирая
ушибленную челюсть, - но заложников надо беречь! Вы их угробите - и
нам всем крышка, как можно этого не понимать?!
- Они крепкие ребята. Верно я говорю? - карлик Цай поглядел на
лежащего с разбитым носом. Тот оскалил зубы.
- Надо их увести туда, повыше.
- Не надо, - Цай ван Дау покачал головой, - пора!
В люк просунулась рука с парализатором, потом и весь белый Фриц,
долговязый, тощий малый с большим горбатым носом.
- Гуг! Они выкрали троих! Прямо с постов - парни все видели своими
глазами.
- Кого?! - рявкнул карлик.
- Бешенного Джила, Коротышку и Чугу Дармоеда!
Сетями-парализаторами. Те и очухаться не успели - три водохода, три
сети, тихо и быстро! Кранты нам всем скоро, разбегаться надо,
поодиночке драпать!
- Сколько наших осталось, значит? - зловеще спросил Цай.
- Стало быть, тридцать четыре и два андроида...
Вспышка блеснула неожиданно. Иван не успел глазом моргнуть, как
Белый Фриц завалился на перемычку, пополз вниз.
- Ошибся, Фриц! Нас осталось не тридцать четыре, а тридцать три,
трусы и паникеры нам не нужны! - карлик Цай убрал за спину
гамма-пистолет.
- Знаете, что, любезный ван Дау, если бы не мое обещание Гугу
Хлодрику, я бы немедленно ушел от вас! Это бесчеловечно, черт побери!
- сорвался Иван.
- Это необходимо, - мрачно заявил карлик. И добавил: - Нам пора
возвращаться. Я уже дал команду ребятам.
- Предлагаем вам сдаться! - прогремело сверху. - Никто не будет
наказан...
Путь наверх занял вдвое меньше времени. Иван пропустил отпрыска
инопланетной династии императоров вперед, затворил черную панель.
Сборы! Самое нудное дело.
Всегда чего-нибудь да забудешь. Он бросил Гугову торбу на диван,
присел рядом, щелкнул сервозамочком. Но не успел ничего достать.
Из-за стеллажа бесшумной черной кошкой в белых сапожках
выскользнула Лива.
- Скоро утро, - томно протянула она и выгнулась.
Иван-Гуг растерялся. Красавица-мулатка была совершенно голой, если
не считать ее сапожек с золотыми пряжечками. Тяжелые налитые груди
мерно вздымались над осиной талией, переходящей в довольно-таки пышные
бедра. Истомой и негой веяло от этой чудной фигуры. И еще чем-то...
Иван залюбовался. Как она поднимает плечики вверх, как выгибает бедро,
как поводит темно-синими в полумраке глазищами! Кошка, черная
просыпающаяся после дивного сна пантера.
- Ты не рад мне, старый развратник?
- Рад, Ливочка, - с некоторым опозданием выдавил Иван-Гуг,
одновременно отмечая про себя, что мулатка не заметила подмены.
Она подошла ближе, почти вплотную, качнула призывно грудями,
закатила глаза и поставила ногу на диван, уперев руки в бока.
- А ты и не ложился, Гуг?
- Надо готовиться, сама понимаешь! - Женщина была прекрасна, не
оторвать глаз, она сулила блаженство и счастье, но Иван и так считал
себя в отношении Гуга подлецом, не хватало еще и уводить его
любовницу... нет! не любовницу, а любимую! Гуг сам говорил, что он
впервые понастоящему влюбился. Это еще хуже! - Я устал, Ливочка. Дай,
я тебя поцелую в щечку - и иди досыпай, у нас завтра будет тяжкий
денек!
- Вот как?!
Она прыгнула Гугу-Ивану на колени, обхватила за шею, прижалась
своей грудью, обжигая его даже сквозь плотный комбинезон. Впилась в
губы с необъяснимой страстью, будто намеревалась приступить к
канибальской трапезе.
Иван сжимал чужими, гуговыми руками ее трепетное, податливое тело
и не знал, что делать. Он попал в чрезвычайно дурацкую,
непредусмотренную ситуацию. В мозгу сверлила подленькая мыслишка, что
если даже, в конце концов, он и предастся любви с этой
кисочкой-красавицей, - ведь это же не он, а сам Гуг, тело-то Гугово,
он только в голове сидит, в мозгу, а его собственное тело, разложенное
хитрым прибором на клеточки и атомы, рассредоточено в этом огромном
Гуговом теле. Любить-то ее будет Гуг, и целовать, и гладить, и
упиваться ее нежными горячими грудями, упругими бедрами, стройными
ногами, этой тонкой шеей... Он уже целовал ее, оглаживал, обжигаясь от
пробуждающегося делания, вытягивая из нее пламень страсти, любовный
жар.
- Ты сегодня несмел, как мальчик, - шептала она ему в ухо, - но я
тебя расшевелю, старый обманщик, хитрец. Неужели ты думал, что я не
приду к тебе в эту последнюю нашу ночь?
- Почему последнюю? - растерянно спросил Иван-Гуг.
Она долго не отвечала, жалась к нему губами, телом. Потом будто
выдохнула:
- У меня предчувствие.
- Ерунда! - отрезал Иван-Гуг.
- Нет, - голос ее был грустен, совсем в нем не было ни томности,
ни каприза, - ты наверное выберешься, а я - И нет, я не осилю этого
прорыва. Все! Хватит! Люби меня! В последний раз!
Он не стал ей ничего объяснять, не стал разубеждать. Он припал
своими губами к ее губам. Он не мог ее оттолкнуть от себя, не имел
