город превращался в царство теней. Вот и сейчас, с наступлением темноты,
Рэнду отвернулся от окна: ему был чужд символизм.
Рэнду сказал Мису, которому в этот момент, казалось, не было дела ни
до чего, кроме бокала, наполненного чем-то красным.
- На Хэвене бытует поговорка о том, что если в городе гасят огни,
значит, честным людям пора спать.
- Когда вы в последний раз спали?
- Давно. Простите, что и вам не даю. В последнее время ночь нравится
мне больше, чем день. Странно. Живя в подземелье, мы привыкли, что темнота
- это сон. И я привык, а теперь отвыкаю...
- Вы прячетесь, - тусклым голосом сказал Мис. - Днем вас окружают
люди, они смотрят на вас с надеждой, и вам становится не по себе. А ночью,
когда никого вокруг нет, вы вздыхаете свободно.
- Значит, вы тоже это чувствуете? Как и стыд поражения?
- Да, - не сразу ответил Эблинг Мис. - Это массовый психоз,
нецензурный стадный страх. Галактика, Рэнду, чего вы ожидали? Вы воспитали
целую цивилизацию в идиотской слепой вере в то, что народный герой
прошлого все рассчитал и распланировал и позаботился о благополучном
исходе каждого нецензурного дня их жизни. Это религия. Вы понимаете, что
это значит?
- Нет.
Мис не горел желанием читать лекцию. Впрочем, Эблинг и в лучшие
времена этим желанием не горел. Он покатал сигару между пальцами, помычал
и сказал:
- У людей сложилась определенная вера, и, неожиданно потеряв ее, они
лишились моральной опоры. Это приводит в лучшем случае к истерии,
болезненному чувству неуверенности или, еще хуже, к помешательству или
самоубийству.
Рэнду грыз ногти.
- Иными словами, Селдон покинул нас, и мы лишились поддержки. И за
триста лет мы так к ней привыкли, что самостоятельно шагу не можем
ступить.
- Вот-вот. Несколько неуклюжее сравнение, но, в общем, подходящее.
- А вы, Эблинг, еще способны ходить без поддержки?
Психолог сделал глубокую затяжку и выпустил клуб дыма.
- Хожу, хоть и со скрипом. По долгу службы еще не разучился
самостоятельно думать.
- Вы видите выход?
- Пока нет, но он должен где-то быть. Может быть, Селдон не предвидел
появление Мула. Возможно, он не гарантировал победу. Но и поражение он не
гарантировал, просто он вышел из игры, и мы должны продолжить ее сами.
Мула можно победить.
- Каким образом?
- Единственным - ударить в его слабое место. Поверьте, Рэнду, Мул -
не супермен. Если он будет побежден, это станет видно всем. Люди ничего о
нем не знают, и потому выдумывают легенды, одну страшнее другой. Говорят,
что он мутант. Ну и что? Только для невежды мутант и супермен - одно и то
же. Однако, это далеко не так. Каждый день в Галактике рождаются миллионы
мутантов. Только у двух процентов мутации проявляются внешне. У девяноста
восьми процентов они обнаруживаются лишь при помощи микроскопа или
химического анализа. Из тех, чьи мутации видны невооруженному глазу или
невооруженному уму, девяносто восемь или даже девяносто девять процентов -
чудаки, над которыми смеются в цирке или трудятся в лаборатории. Многие
оказываются нежизнеспособными. Те немногие макромутанты, которым мутация
пошла на пользу, чаще всего - безобидные люди, в чем-то оригинальные, в
чем-то нормальные, а в чем-то весьма посредственные. Вы меня понимаете,
Рэнду?
- Понимаю. Так что же Мул?
- Допустим, Мул мутант, обладающий какими-то способностями, которые
позволяют ему легко завоевывать планеты. Но у него обязательно должны быть
недостатки, которые мы должны обнаружить. Он не прятался бы от людей, если
бы его недостатки не были очевидными, и, возможно, роковыми. Если он
действительно мутант.
- Может оказаться, что нет?
- Конечно. Версия о мутации основана на догадках капитана Притчера.
Он, в свою очередь, основывает свои предположения на показаниях людей,
которые утверждают, что знали Мула - или того, кто мог им быть с
определенной степенью вероятности, - в младенчестве и раннем детстве. Это
не самое лучшее доказательство, тем более что Мул сам мог распространить
подобные слухи. Вы согласитесь, что репутация мутанта-супермена выгодна
Мулу?
- Любопытно. Когда это пришло вам в голову?
- Только что, как один из возможных вариантов. Давайте, к примеру,
предположим, что Мул открыл способ подавления ментальной энергии. Нашел же
он средство торможения ядерных реакций. Что тогда? Становится ясно, почему
капитулировал Термин и почему мы стоим на грани капитуляции.
Рэнду погрузился в невеселые размышления.
- Что вы получили из показаний его шута? - наконец спросил он.
Теперь задумался Эблинг Мис.
- Ничего, - сказал он. - Перед мэром накануне капитуляции я
петушился, чтобы приободрить его, да и себя самого. Если бы математика
здесь что-то решала, я бы уже давно просчитал Мула. Он был бы у нас в
руках. Я бы ответил и на некоторые другие вопросы.
- Какие?
- Вспомните. Мул громит флоты Фонда, но не может справиться с более
слабыми кораблями Независимых. Фонд пал под первым же ударом, а
Независимые до сих пор держатся. Впервые Мул применил депрессор силового
поля при Мнемоне. На него работал фактор неожиданности, сам по себе
депрессор можно было нейтрализовать. И после он на оружие Независимых не
действовал. А на корабли Фонда действовал - и на энергетику Термина.
Почему? Наши знания не позволяют найти логическое объяснение. Значит, есть
факторы, которые нам неизвестны и которых поэтому мы не можем принять в
расчет.
- Предательство?
- Бросьте! Это нецензурная чепуха, Рэнду! В Фонде не было ни одного
человека, который бы не был уверен в победе. Каждый был готов
переметнуться на сторону победителя.
Рэнду отвернулся и долго смотрел в темноту за окном.
- А сейчас все уверены в поражении, пусть у Мула даже тысяча
недостатков, пусть миллион.
Он не оборачивался, но сгорбленная спина и беспокойные руки были
красноречивее, чем глаза.
- Нам легко удалось скрыться после скандала в Хранилище. Многим это
удалось бы так же легко, но очень немногие воспользовались этой
возможностью. Большинство не воспользовалось. С депрессором силового поля
можно было бороться. Но никто не боролся, потому что это требовало
определенного труда. Все корабли Фонда могли улететь на Хэвен или другие
планеты и продолжать сопротивление, но почему-то ни один не улетел.
И фондовское подполье, на которое многие надеялись, бездействует. Мул
оказался мудрым политиком. Он пообещал охранять собственность торговых
магнатов Фонда, и они перешли на его сторону.
- Плутократы всегда были против нас, - упрямо сказал Эблинг Мис.
- И всегда власть была в их руках. Слушайте, Эблинг. У нас есть все
основания предполагать, что многие Независимые оказались под влиянием Мула
или его оружия. По крайней мере десять из двадцати семи торговых миров
перешли на сторону Мула. Еще десять колеблются. Даже на Хэвене есть люди,
которым было бы неплохо, если бы Мул пришел к власти. Мне кажется, что у
правителя, предчувствующего свой политический крах, возникает
непреодолимое искушение избавиться от политической власти, чтобы сохранить
экономическую.
- Вы думаете, что Хэвен не может бороться с Мулом?
- Я думаю, что он не хочет, - Рэнду обернулся к психологу. - Мне
кажется, что Хэвен жаждет сдаться. Поэтому я вас вызвал. Я думаю, вам
лучше покинуть Хэвен.
- Как! Уже? - удивленно воскликнул Эблинг Мис.
Рэнду почувствовал ужасную усталость.
- Эблинг, вы крупнейший психолог в Фонде. Конечно, вы не такой
мастер, как Селдон, но лучшего у нас нет. Только вы можете сопротивляться
Мулу. Здесь у вас ничего не получится. Вам нужно попасть в Империю, или
что там от нее осталось.
- На Трантор?
- Да. Это самый центр, там еще должна быть жизнь. Там у вас будет
возможность глубже изучить математическую психологию и просчитать, что на
уме у шута. Он полетит с вами.
Мис сухо ответил:
- Сомневаюсь, что он полетит со мной без вашей племянницы.
- Я знаю. Именно поэтому с вами полетят Торан и Байта. Кроме того, я
дам вам более важное задание. Триста лет назад Хари Селдон основал два
Фонда: по одному в каждом конце Галактики. Вы должны найти второй Фонд.
20. ЗАГОВОРЩИК
Дворец мэра - бывший дворец бывшего мэра - мрачно чернел в темноте.
Город притих, подавленный оккупацией и комендантским часом. В небе
поблескивали одинокие звезды и разливался белый туман Млечного Пути.
За триста лет Фонд превратился из предприятия группы ученых в
огромную торговую империю, запустившую щупальца глубоко в Галактику, и за
полгода скатился к положению скромной провинции.
Капитан Хан Притчер отказывался это понимать.
Мертвая тишина ночных улиц, затемненный дворец, в котором поселились
завоеватели, достаточно красноречиво свидетельствовали о крахе, но капитан
Притчер отказывался верить. Он стоял между ограждениями дворца, держа под
языком миниатюрную атомную бомбу.
Неподалеку шевельнулась тень, и капитан пригнул голову.
- Сигнализация работает, как обычно, - раздался шепот. - Идите вас не
заметят.
Капитан нырнул в низкую арку и пошел по дорожке, вьющейся среди
фонтанов, в сад, ранее принадлежавший Индбуру.
Четыре месяца прошли с того для в Хранилище, против которого
восставала память. Но незваные воспоминания все же приходили, чаще ночью и
по одному.
То вставал перед глазами старый Селдон, снисходительно роняющий
ненужные слова, то вспоминался Индбур, лежащий в обмороке, то испуганная
толпа у входа, собравшаяся, чтобы услышать "Капитуляция", то молодой
человек по имени Торан, бегущий к боковой двери с полумертвым от страха
шутом на плече.
А потом вспоминалось, как не заводилась машина, как он проталкивался
сквозь толпу, потерявшую предводителя и бегущую прочь из города -
неизвестно куда. Люди бежали к "крысиным норам", где были - когда-то -
центры демократического подполья, которое за восемьдесят лет так ничего и
не добилось. "Норы" оказались пустыми.
А наутро над городом показались черные чужие корабли. Глядя, как они
садятся, капитан Притчер едва не задохнулся от сознания собственного
бессилия.
И все же он не сдавался.
Месяц Притчер шел по планете пешком, преодолел две тысячи миль,
отрастил бороду, оделся в форму рабочего гидропонного хозяйства, которого
нашел мертвым у дороги, и наконец отыскал то, что осталось от подполья.
Город назывался Ньютон. В жилом квартале, когда-то богатом, а теперь
скатывающемся к запустению, капитан отыскал ничем не примечательный дом,
дверь которого отворил крупный человек с маленькими глазами и большими
кулаками, бугрившимися в карманах.
- Я из Мирана, - пробормотал капитан.
- Рановато вы в этом году, - ответил хозяин, как условлено.
- Не раньше, чем в прошлом, - сказал капитан.
Однако, хозяин не спешил его впустить.
- Кто вы такой? - спросил он, по-прежнему стоя на пороге.
- Разве вы не Лис?
- Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?
Капитан глубоко вздохнул и постарался ответить спокойно.
- Я Хан Притчер, капитан флота, член подпольной демократической
партии. Можно войти?
Лис отступил в сторону.
- Мое настоящее имя Орум Пэлли, - сказал он, протягивая капитану
руку.
Комната была скромной, везде порядок. В углу стоял аппарат для чтения
книг. Армейскому воображению капитана он показался либо замаскированным
бластером, либо наблюдательным устройством. Линза проектора смотрела прямо
в дверь и могла иметь дистанционное управление.
