находится в хорошем состоянии.
- В слишком хорошем, - ответил Вересов сухо. - Когда Венис на прошлой
неделе получил письмо с просьбой передать крейсер Основанию, у него чуть
было не случились конвульсии.
- Он мне еще не ответил.
- И не ответит - разве что пушками, по крайней мере он так считает.
Видите ли, он пришел ко мне как раз в день моего отъезда и попросил, чтобы
Основание привело этот крейсер в боевую готовность, а потом передало его
комическому флоту Анакреона. У него хватило нахальства сказать, что ваше
письмо от прошлой недели указывает на намерение Основания атаковать
Анакреон. Он сказал, что отказ починить и привести в боевую готовность
космический крейсер только подтверждает его подозрения, и прибавил, что
тем самым мы вынуждаем его принять меры по защите Анакреона. Вот его
собственные слова. Мы его вынуждаем! И вот почему я здесь!
Хардин мягко рассмеялся.
Вересов продолжал, улыбнувшись:
- Конечно, он ожидает отказа и это будет прекрасным предлогом в его
глазах для немедленного нападения.
- Я понимаю это, Вересов. Ну что ж, у нас в запасе есть есть еще
шесть месяцев, так что сделайте с крейсером все, что нужно и подарите ему
с нашими наилучшими пожеланиями, переименуйте его в "Венис" как знак нашей
любви привязанности.
Он вновь рассмеялся.
И вновь Вересов ответил ему едва заметной улыбкой.
- Я понимаю, что это логично, Хардин, но я все же волнуюсь.
- О чем?
- Этот корабль... Они умели таки строить в те дни. Его
грузоподъемность больше, чем у половины всего флота Анакреона. На нем
стоят атомные пушки, которые в состоянии уничтожить планету. Слишком уж он
хорош, Хардин...
- Наивно, Вересов, наивно. И вы, и я, оба знаем, что даже тем
оружием, которое он сейчас имеет, Венис может спокойно захватить Терминус
задолго до того, как мы приведем в порядок этот крейсер для собственных
нужд. Какое же это тогда может иметь значение, если мы дадим ему еще один
крейсер? Вы же знаете, что до настоящей войны дело не дойдет.
- Думаю, да.
Посол поднял свой взгляд.
- Но, Хардин...
- Да? Что вы остановились? Продолжайте.
- Послушайте, это не мое дело, но я читал сегодня газету.
Он положил газету на стол и ткнул пальцем в передовицу.
- Группа членов Совета создает новую политическую партию.
- Это я прочел.
Вересов заколебался.
- Я знаю, что вы лучше разбираетесь во внутренних делах, чем я, но,
по-моему, на вас нападают по всему фронту, разве что не применяя насилия.
Насколько они сильны?
- Очень. Возможно они будут контролировать Совет после следующих
выборов.
- Но не раньше?
Вересов искоса взглянул на мэра.
- Есть способы и помимо выборов.
- Вы что, принимаете меня за Вениса?
- Нет. Но починка крейсера займет несколько месяцев и нападение
последует сразу же. Это несомненно. То, что мы уступим будет воспринято,
как проявление слабости, а имперский крейсер чуть ли не вдвое увеличит
силы флота Вениса. Он нападет на вас. Это так же точно, как я
первосвященник. зачем рисковать? Сделайте либо одно, либо другое. Или
объясните ваш план компании Совета, или заставьте Анакреон объясниться
сейчас.
Хардин нахмурился.
- Заставить? Прежде, чем наступит кризис? Это единственное, чего я не
должен делать. Существует Хари Сэлдон и такая вещь, как его план.
- Так вы абсолютно уверены, что такой план существует?
- Вряд ли могут возникнуть какие-нибудь сомнения, - последовал
твердый ответ. - Я присутствовал на открытии сейфа и Сэлдон ясно дал нам
это понять.
- Я не это имею в виду, Хардин. Я просто не понимаю, как можно
предвидеть и расписать историю человечества на тысячу лет вперед. Может
Сэлдон переоценил себя?
Он поежился от иронической улыбки Хардина и добавил:
- Конечно, я не психолог.
- Вот именно. Никто из нас не психолог. Но я получил некоторые
элементарные познания в молодости, вполне достаточные, чтобы понять
возможности этой науки, хотя сам и не в состоянии ничего рассчитать. Нет
никакого сомнения в том, что Сэлдон сделал именно то, что утверждает.
Основание, как он говорит, было создано как научное утверждение,
посредством которого наука и культура умирающей Империи будут сохранены
веками начинающегося варварства и, в конце концов, доживут до Второй
Империи.
Вересов с сомнением кивнул головой.
- Каждый знает, что именно так и должно все произойти. Но можем ли мы
рисковать настоящим из-за какого-то туманного будущего?
- Мы должны, потому что это будущее отнюдь не туманное. Оно было
просчитано и записано Сэлдоном. Каждый последующий кризис в нашей истории
отмечен, и успешный выход из этого кризиса зависит от того, насколько
правильно мы решили предыдущий. Мы переживаем сейчас только второй кризис,
и мне даже страшно подумать, какой может быть результат при малейших
отклонениях.
- Это ничем не подтвержденные рассуждения.
- Нет! Во время выступления Хари Сэлдона, когда открыли сейф, он
сказал, что в каждый кризис наша свобода действия будет ограничена до
такой степени, что мы сможем найти из создавшегося положения только один
выход.
- Чтобы мы не наделали глупостей и не свернули в сторону?
- Совершенно верно. Путь должен быть только один. Но, соответственно,
пока у нас существует выбор как поступать, это значит, что кризиса еще
нет. Мы должны тянуть так долго, как только можем, и, великий космос,
именно это я и собираюсь делать!
Вересов не ответил. Он задумчиво пожевал губу. Прошло не больше года
с тех пор, как Хардин обсуждал с ним одну проблему - по-настоящему важную
проблему: что противопоставить враждебным приготовлениям Анакреона. Да и
то только потому, что Вересов настоял на обсуждении.
Казалось, Хардин слышал все его мысли.
- Лучше бы я вам об этом ничего не говорил, - сказал он.
- Почему? - с изумлением вскрикнул Вересов.
- Потому что теперь уже шестеро людей знают об этом: вы, я, трое
других послов и Иоганн Ли, а я очень боюсь, что идея Сэлдона заключалась в
том, чтобы никто ничего не знал.
- Почему?
- Потому что даже развитая психология Сэлдона была ограниченной. Она
не могла оперировать со слишком большим числом независимых переменных. Он
не мог рассчитать отдельных личностей, так как и вы можете применить
кинетическую теорию газов к отдельным молекулам. Он работал с толпами, с
населением нескольких планет, а только слепые толпы, не обладающие знанием
своих будущих действий и конечного результата подчиняются его уравнениям.
- Это не просто.
- Но это так. Я не знаю психологию в такой степени, чтобы объяснить
вам научно. Но вы это знаете. На Терминусе вообще нет ученых психологов,
так же и математических книг по этому вопросу. Совершенно очевидно, что
Сэлдон не желал, чтобы кто-нибудь на Терминусе обладал умением
рассчитывать будущее. Он хотел, чтобы мы шли к цели слепо, а,
следовательно, и верно, согласно законам психологии толпы. Но я однажды
уже вам говорил, я понятия не имел, что случится после того, как мы
выдворим от себя анакреонцев. Я просто хотел установить равновесие сил, не
более того. Только значительно позже мне показалось, что я понимаю куда
влекут нас события, но я сделал все возможное, чтобы действовать, не
исходя из этого знания. Если бы в результате своего предвидения я вмешался
бы в события, боюсь, с планом Сэлдона все было бы кончено.
Вересов задумчиво кивнул головой.
- Мне не привыкать к таким сложным рассуждениям, я наслушался всякого
в храмах на Анакреоне. А как вы думаете узнать тот момент, когда наступит
пора действовать?
- Этот момент уже известен. Вы сами признаете, что как только мы
починим космический корабль, ничто не остановит Вениса от нападения на
нас. Тогда у нас не будет больше выбора.
- Вы правы.
- И как только из всех этих альтернатив у нас больше не будет выхода,
считайте, что наступил кризис. Тем не менее, я взволнован.
Он промолчал, и Вересов терпеливо стал ждать. Медленно, почти
неохотно Хардин продолжал:
- У меня есть мысль, едва уловимая, что нарастание внутреннего и
внешнего кризиса было запланировано одновременно. Но сейчас у нас здесь
наблюдается разница в несколько месяцев. Венис, вероятно, атакует еще до
весны, а выборы будут только через год.
- По-моему, это неважно.
- Не знаю. Может быть, так произошло из-за каких-то погрешностей в
вычислениях, а может быть и потому, что я слишком много знаю. Я всегда
старался вести себя так, чтобы мое предвидение не оказывало влияний на мои
действия, но как я могу точно сказать? И какой это все может иметь эффект?
Как бы то ни было, - он поднял глаза, - я твердо решил одну вещь.
- Какую?
- Когда разразится кризис, я отправлюсь на Анакреон. Я хочу быть на
месте...
Он замолчал.
- О, ну ладно, Вересов. Я и так наговорил слишком много. Становится
поздно. Давайте закончим на этом. Я хочу немного отдохнуть.
- Тогда отдыхайте здесь, - сказал Вересов. - Я не хочу, чтобы меня
здесь узнали, а то представляете себе, что скажет эта ваша новая партия?
Попросите лучше принести бренди.
Хардин так и сделал, правда в очень умеренном количестве.
3
В те дни, когда Галактическая Империя охватывала собой всю Галактику,
а Анакреон был самым богатым вассалом на Периферии, многие императоры
посещали вице-королевский дворец государства. И не один из них не уезжал
обратно не испытав на себе по меньшей мере одного покушения, будь то
попытка устроить аварию в воздухе или обычный пистолет, которым охотились
за пернатой летающей крепостью, которую жители называли птицей Пайк.
Былая слава Анакреона ушла в прошлое вместе с Империей. Дворец лежал
в руинах, за исключением того крыла, которое восстановили рабочие
Основания. И уже более двухсот лет Анакреон не видел ни одного императора.
Но охота на Пайка все еще оставалась королевской забавой и зоркий
глаз все еще неизменно требовался для королей Анакреона.
Леопольд I, король Анакреона и лорд-протектор внешних доминионов,
хотя и не достиг еще шестнадцати лет, доказал свое искусство уже не один
раз. Он убил своего первого Пайка, когда ему еще не исполнилось и
тринадцати лет, десятого - после того, как получил доступ к трону, а
сейчас он возвращался после охоты на сорок шестого животного.
- Их будет пятьдесят прежде, чем мне стукнет шестнадцать, -
воскликнул он. - С кем пари?
Но придворные не держали пари против искусства своего короля. Всегда
существует смертельная опасность выиграть. Поэтому никто не рискнул с ним
спорить, и король пошел переодеваться в прекрасном настроении.
- Леопольд!
Король остановился и хмуро повернулся.
Венис глядел на своего племянника с порога его покоев.
- Отошли их, - он нетерпеливо махнул рукой. - Вон!
Король резко кивнул головой и двое прислужников с низкими поклонами и
пятясь спустились вниз по лестнице. Леопольд вошел в комнату своего дяди.
Венис брезгливо уставился на охотничий костюм короля.
- Очень скоро придется заниматься делами поважнее, чем охота.
Он повернулся к племяннику спиной и пошел к столу. Венис уже стал
слишком стар, чтобы выдерживать резкие порывы ветра, опасные развороты
перед самым крылом Пайка, кувыркания воздушной лодки то вверх, то вниз.
Может поэтому он и говорил, что презирает это развлечение.
Леопольд понял презрение, высказанное ему дядей, и начал разговор с
энтузиазмом, но не без угрозы в голосе.
