значения ритуалы.
Хардин нахмурился. - Ну и что с того? Я вообще не понимаю, какое это
имеет отношение к нашему спору. Так происходило с самого начала потому,
что варвары смотрели на нашу науку, как на волшебство, и им легче было так
принимать ее. Появилось духовенство, и если мы поддержали его, то только
следуя линии наименьшего сопротивления. Это не играет большой роли.
- Но эти священники обслуживают атомные энергостанции, я это играет
большую роль.
- Верно, но ведь мы их обучали. Их знания чисто эмпирические, и они
твердо верят в чудеса, которые их окружают.
- А если один из них потеряет веру и будет достаточно умен, чтобы
откинуть всяческий эмпиризм в сторону, а в результате докопается до
настоящего технического прогресса и продаст вас тому, кто подороже
заплатит? Какую ценность мы будем тогда представлять для королевств?
- Очень маленькая вероятность, Сермак. Вы рассуждаете поверхностно.
Лучшие люди со всех королевств съезжаются на Основание каждый год, и мы
готовим их в духовенство. Если вы считаете, что после нашего учения, когда
они практически на имеют элементарных научных знаний или того хуже - имеют
неверные знания, священники могут сами дойти до основ атомной энергии,
электроники, теории гиперперехода - у вас очень романтические знания о
науке. Требуется не только глубокий ум, но и годы труда, чтобы научиться
всему этому.
Во время одной из ответных речей Иоган Ли резко поднялся и вышел из
комнаты. Теперь он вернулся и, когда Хардин кончил говорить, наклонился к
уху своего начальника. Они о чем-то пошептались и Ли передал ему свинцовый
цилиндрик. Бросив враждебный взгляд на депутацию, он вновь опустился в
свое кресло.
Хардин вертел цилиндрик в руках, наблюдая за посетителями сквозь
отблеск света на его поверхности. А затем он резко открыл его. И только у
Сермака хватило выдержки не бросить взгляд на выпавшую оттуда бумажку.
- Короче говоря, господа, - сказал он, - правительство придерживается
мнения, что оно знает, что делать.
Он говорил и читал одновременно. Лист бумаги покрывал сложный узор
кода и наверху в трех словах была дана расшифровка. Он бросил на нее
взгляд и небрежно выкинул лист в мусоропровод.
- А на этом, - сказал вновь Хардин, - мы заканчиваем интервью. Очень
рад видеть вас всех здесь. Благодарю за то, что вы пришли.
Он пожал руки каждому в отдельности и они ушли.
Хардин почти уже никогда не смеялся, но после того, как Сермак и его
три компаньона ушли по его мнению достаточно далеко, он сухо хмыкнул и с
любопытством посмотрел на Ли.
- Как тебе понравилась эта "битва гигантов" Ли?
- Вовсе не уверен, что он блефовал, - проворчал Ли. - Относись к нему
по-доброму и, вполне вероятно, он все-таки выиграет следующие выборы.
- О, вполне вероятно, вполне вероятно, если конечно до этого ничего
не произойдет.
- Советую, чтобы все произошло на этот раз так, как надо, Хардин.
Говорю тебе, у Сермака есть последователи. Что, если он не будет ждать
следующих выборов? Я помню еще времена, когда мы с тобой заставили
кое-кого поплясать, несмотря на этот плакат, что ты нацепил на стену.
Хардин поднял брови.
- Ты сегодня настроен пессимистично, Ли, да к тому же еще и
выдумываешь. Насколько я помню, наш маленький путч обошелся без всякого
насилия, ни одна живая душа не пострадала. Это была необходимая мера,
принятая в нужный момент, и все прошло гладко и безболезненно, хотя и с
великими трудами. Что касается Сермака, он противник каких бы то ни было
компромиссов. Ты и я, Ли, не Энциклопедисты. Мы ко всему готовы. Слушай,
старина, подключи своих людей к этому молодняку, только вежливо. Пусть они
не знают, что за ними следят, но будь повнимательнее, ты меня понимаешь?
Ли раздраженно засмеялся.
- Ты думаешь, я такой дурак, что буду сидеть и ждать сложа руки, пока
мне прикажут? Сермак и его люди уже месяц у меня под наблюдением.
Мэр ухмыльнулся.
- Ты всегда хочешь быть первым? Ну, хорошо. Кстати, - мягко добавил
он, - посол Вересов возвращается на Терминус. Временно, надеюсь.
Последовало короткое молчание, несколько напряженное, а затем Ли
спросил:
- Что было в письме? Наши дела продвигаются?
- Не знаю. Не могу сказать, пока не поговорю с Вересовым. Может быть,
да. В конце концов, должно же что-то произойти до выборов. Но с чего это
ты вдруг помрачнел?
- Потому что не знаю, что из всего этого выйдет. Ты слишком умен,
Хардин, и ты много скрываешь.
- И ты тоже, - пробормотал Хардин.
Потом он громко спросил:
- Это значит, что ты собираешься вступить в новую партию Сермака?
Ли против воли улыбнулся:
- Ну, хорошо. Ты выиграл. А теперь, не хочешь ли пообедать?
2
Сальвору Хардину, убежденному шутнику, приписывали множество
эпиграмм, многие из которых, вероятно, апокрифичны. Тем не менее считают,
что он однажды сказал:
- Хорошо всегда быть честным, в особенности, если у тебя репутация
лгуна. пользоваться этим секретом, учитывая, что он уже четырнадцать лет
играл на Анакреоне целых две роли, которые часто и неприятно напоминали
ему танец человека на раскаленном металле.
Для народа Анакреона он был первосвященником, представителем
Основания, которое для этих варваров было символом волшебства и центром
религии, которую они создали не без помощи Хардина за последние тридцать
лет. И в качестве первосвященника он построил там свой дом, ставший для
него темницей, потому что в глубине души он презирал тот ритуал, в центре
которого находился.
Но для короля Анакреона - старого, уже умершего, и нового, еще
молодого внука, который сидел сейчас на троне, - он был просто
могущественным послом, которого одновременно боялись и которому
завидовали.
В целом это была неприятная работа, и его первое за три года
путешествие на Основание, хотя и вызванное неприятной необходимостью, было
для него как долгожданные каникулы.
И так как не в первый раз приходилось ему путешествовать в строгой
секретности, он вновь применил к жизни эпиграмму Хардина.
Он переоделся в гражданское платье и взял билет второго класса на
пассажирский лайнер, отбывающий на Терминус. Прибыв на Основание, он
пробрался сквозь толпу пассажиров на космодроме и позвонил в зал Совета из
городского видеоавтомата.
- Меня зовут Янг Смит, - сказал он. - На сегодняшнее утро мне
назначена встреча с мэром.
Молодая женщина с безжизненным лицом, хотя и достаточно деловая, на
другом конце провода сделала второе переключение, обменялась с кем-то
двумя-тремя быстрыми фразами, а затем сказала сухим механическим голосом:
- Мэр Хардин примет вас через полчаса, сэр.
Экран видеофона померк.
После этого посол купил последнее издание местной газеты, неторопливо
прошел городской сад и, усевшись на первую попавшуюся пустую скамью,
прочитал передовую статью, спортивные новости и уголок юмора. Когда
полчаса истекли, он встал, засунул газету под мышку и пошел в зал Совета,
где представился.
За все это время его так никто и не узнал потому что он вел себя как
самый обычный гражданин, и некто не обратил на него ни малейшего внимания.
Хардин взглянул на него и ухмыльнулся.
- Берите сигарету. Как путешествие?
Вересов потянулся за сигаретой.
- Любопытно. Рядом со мной в каюте путешествовал священник. Он ехал
на Терминус, чтобы пройти специальный курс по приготовлению радиоактивных
синтезов - для лечения рака.
- Но ведь он не называл это так, а?
- Еще чего! Для него это была святая вода.
Мэр улыбнулся.
- Продолжайте.
- Он вовлек меня в спор и долго и старательно пытался извлечь из меня
болезнь материализма.
- И он не узнал своего первосвященника?
- Без моей алой мантии? Кроме того, он был со Смирно. Это просто
удивительно, Хардин, как быстро повсюду воцарилась религия науки. Я
написал эссе по этому поводу - для своего собственного удовольствия -
опубликовать, конечно, не придется. Подходя к проблеме социологически,
можно видеть, что когда старая Империя стала гнить по краям, наука, как
таковая быстро забылась на окраинных мирах. Чтобы вновь восстановить ее,
пришлось представить все совершенно в ином свете, и моментально все стало
на свои места. Это особенно хорошо видно, если применить символическую
логику.
- Интересно!
Мэр закинул руки за голову и внезапно сказал:
- А сейчас расскажите о положение на Анакреоне!
Посол нахмурился и вынул сигару изо рта. Он с отвращением взглянул На
нее и положил в пепельницу.
- Что ж, положение очень плохое.
- В противном случае вас вы здесь не было.
- Да уж. Вот как обстоят дела. Наиболее важным человеком на Анакреоне
является Принц Регент Венис, дядя короля Леопольда.
- Знаю. Но ведь на следующий год Леопольд станет совершеннолетним?
Кажется ему будет шестнадцать?
- Да в феврале.
Вересов замолчал, затем сухо добавил:
- Если доживет. Отец короля умер при подозрительных обстоятельствах.
Во время охоты пуля попала ему в грудь. Это рассматривалось как несчастный
случай.
- Гмм... кажется, я помню Вениса еще с тех пор, когда мы вышвырнули
космический флот с Терминуса и я попал на Анакреон. Это было еще до вас.
Дайте-ка мне подумать. Кажется, это такой мрачный молодой человек с копной
черных волос и косой на один глаз. У него еще такой смешной крючковатый
нос.
- Он самый. Он остался косым, и нос у него такой же крючковатый, и
волосы поседели. Он не чист на руку. К счастью, он самый большой дурак на
всей планете. Считает себя необычайно умным и проницательным, так что все
его намерения видны насквозь.
- Так обычно и бывает.
- Он считает, что если надо разбить яйцо, то делать это надо по
меньшей мере атомным бластером. Вспомните налоги, которыми он хотел
обложить имущество храма два года назад, когда умер старый король.
Помните?
Хардин задумчиво кивнул головой, потом улыбнулся.
- Жрецы подняли шум.
- Они подняли такой шум, что его можно было слышать на Лукреции. С
тех пор он стал более осторожным, но все-таки умудряется устраивать
неприятности. В какой-то степени нам это и не очень выгодно, слишком он
уверен в себе, прямо таки безгранично.
- Возможно, он этим компенсирует свой комплекс неполноценности.
Младшие сыновья королевского рода обычно этим страдают.
- От этого не легче. Он все еще кричит о том, что надо напасть на
Основание. Он даже не пытается скрывать своих мыслей. И его положение
позволяет ему это делать, с точки зрения вооружения. Старый король создал
великолепный космический флот, и Венис не дремал два последние года. Даже
эти налоги на имущество храма он думал употребить на дальнейшее
вооружение, а когда у него ничего не получилось, он вдвое увеличил обычные
налоги.
- Были какие-нибудь беспорядки?
- Ничего серьезного. Послушание властям - было текстом каждого
призыва в королевстве многие недели. Мы сами провели много служб по этому
поводу. Не скажу, правда, что Венис высказывал нам какую-нибудь особую
признательность.
- Ну, хорошо, я понял всю подоплеку. А теперь, что случилось? - Две
недели тому назад купеческий корабль с Анакреона обнаружил в космосе
старый военный крейсер бывшего имперского космофлота. Он плавал в космосе
по меньшей мере три столетия.
В глазах Хардина сверкнул интерес. Он выпрямился.
- Да, я слышал об этом. Навигационное бюро прислало мне петицию с
просьбой предоставить им корабль с целью изучения. Как я понял, он
