самое, что цифровое облако. Просто облако точек. Его снимают или щупом,
или лазерным сканером. Потом эти точки соединяют - накладывают на них
цифровую сетку и сшивают щели. Там сразу несколько процедур - stitching,
clean-up и так далее.
- А чем сшивают?
- Цифрами. Одни цифры сшивают другими. Я вообще сам не все до конца
понимаю - гуманитарий, сам знаешь. Короче, когда мы всё сшили и
зачистили, полу чаем модель. Они бывают двух видов - полигональные и так
называемый nurbs patch. Полигональные - из треугольничков, а "нурбс" -
из кривых, это продвинутая технология, для серьезных трехмеров. Депутаты
все полигональные - возни меньше и лица народнее. Ну вот, когда модель
готова, в нее вставляют скелет. Тоже цифровой. Это как бы палочки на
шарнирах - действительно, выглядит на мониторе как скелет, только без
ребер. И вот этот скелет анимируют, как мультфильм, - ручка сюда, ножка
туда. Вручную, правда, мы уже не делаем. У нас специальные люди есть,
которые скелетами работают.
- Скелетами?
Морковин поглядел на часы.
- Сейчас как раз съемка в третьем павильоне. Пойдем посмотрим. А то
я тебе до вечера объяснять буду.
Помещение, куда Татарский робко вошел вслед за Морковиным через
несколько минут, походило на мастерскую художника-концептуалиста,
получившего большой грант на работу с фанерой. Это был зал высотой в два
этажа, заставленный множеством фанерных конструкций разной формы и не
очень ясного назначения, - тут были ведущие в никуда лестницы,
недоделанные трибуны, фанерные плоскости, спускавшиеся к полу под
разными углами, и даже длинный фанерный лимузин Ни камеры, ни софитов
Татарский не заметил - зато у стены громоздилось множество непонятных
электрических ящиков, похожих на музыкальную аппаратуру, возле которых
сидело на стульях четверо человек, по виду инженеров. На полу возле них
стояла полупустая бутылка водки и множество пивных банок. Один из
инженеров, в наушниках, глядел в монитор. Морковину приветственно
помахали руками, но никто не стал отвлекаться от работы.
- Эй, Аркаша, - позвал человек в наушниках. - Ты будешь смеяться,
но придется еще раз.
- Что? - раздался сиплый голос из центра зала.
Татарский обернулся на голос и увидел странное при способление -
фанерную горку вроде тех, что бывают на детских площадках, только выше.
Скат горки обрывался над гамаком, растянутым на деревянных стойках, а на
ее вершину вела алюминиевая стремянка. Рядом с гамаком сидел на полу
пожилой грузный человек с лицом милицейского ветерана. На нем были
тренировочные штаны и майка с надписью "Sick my duck"*. Надпись
показалась Татарскому слишком сентиментальной и не вполне грамотной.
- То, Аркаша, то. Давай по новой.
- Сколько ж можно, - пробормотал Аркаша. - Голова кружится.
- Да ты накати еще стакан. У тебя как-то зажато выходит. Серьезно,
накати.
- До меня еще прошлый стакан не доехал, - отозвался Аркаша,
поднялся с пола и побрел к инженерам. Татарский заметил, что к его
запястьям, локтям, коленям и щиколоткам прикреплены небольшие диски из
черной пластмассы. Такие же были и на его теле - всего Татарский
насчитал четырнадцать.
- Кто это? - шепотом спросил он.
- Это Аркаша Коржаков. Не, не думай. Просто однофамилец. Он
скелетоном Ельцина работает. Та же масса, те же габариты. К тому же
актер - раньше в ТЮЗе работал на шекспировских ролях.
-----------------
* Больная моя уточка (англ.).
- А что он делает?
- Сейчас увидишь. Хочешь пива?
Татарский кивнул. Морковин принес две банки "Туборга" и какую-то
фотографию. Со странным чувством Татарский увидел на банке знакомого
человека в белой рубахе - Tuborg man все так же вытирал платком пот со
лба, страшась продолжить свое окончательное путешествие.
Выпив, Аркаша вернулся к горке, вскарабкался по стремянке вверх и
замер над фанерным скатом.
- Начинать? - спросил он.
- Подожди, - сказал человек в наушниках, - сейчас откалибруем
заново.
Аркаша присел на корточки и взялся рукой за край площадки,
сделавшись похожим на огромного жирного голубя.
- Что это на нем за шайбы? - спросил Татарский.
- Это датчики, - ответил Морковин. - Технология "Motion capture".
Они у него там же, где у скелетона шарниры. Когда Аркаша двигается,
снимаем их траекторию. Потом ее фильтруем чуть-чуть, совмещаем с
моделью, и машина все считает. Это новая система, "Star Trak". Самая
сейчас крутая на рынке. Без проводов, тридцать два датчика, работает где
угодно - но и стоит, сам понимаешь...
Человек в наушниках оторвался от монитора.
- Готово, - сказал он. - Значит, повторяю по порядку. Сначала
обнимаешь, потом приглашаешь спуститься, потом спотыкаешься. Только
когда рукой вниз будешь делать, величественнее и медленнее. А падай по
полной, наотмашь. Понял?
- Понял, - пробурчал Аркаша и осторожно встал.
Его чуть покачивало.
- Начали.
Аркаша повернулся влево, развел руки и медленно сомкнул их в
пустоте. Татарский поразился - его движения мгновенно наполнились
государственным величием и державной неспешностью. Сначала Татарский
вспомнил про систему Станиславского, но сразу же понял, что Аркаша
просто с трудом балансирует на пятачке высоко над полом, изо всех сил
стараясь не упасть. Разжав объятия, Аркаша широким жестом указал своему
невидимому спутнику на скат, шагнул к нему, качнулся на краю фанерной
бездны и безобразно обрушился вниз. За время падения он два раза
перекувырнулся, и, если бы не гамак, в который приземлилось его грузное
тело, не обошлось бы без членовредительства. Упав, Аркаша так и остался
лежать в гамаке, обхватив руками голову. Инженеры столпились вокруг
монитора и стали тихо о чем-то спорить.
- Что это такое будет? - спросил Татарский.
Морковин молча протянул ему фотографию. Татарский увидел какой-то
кремлевский зал с малахитовыми колоннами, в который спускалась широкая
мраморная лестница с красной ковровой дорожкой.
- Слушай, а почему его бухим показывают, если он виртуальный?
- Рейтинг повышаем.
- У него от этого рейтинг растет?
- Да не у него. Какой у электромагнитной волны рейтинг. У канала.
Почему в новостях в прайм-тайм минута сорок тысяч стоит, прикидывал?
- Уже прикинул. А давно его... того?
- После танца в Ростове. Когда он со сцены упал. Пришлось в коды
переводить в аварийном режиме. Помнишь, операцию делали по шунтированию?
Проблем была куча. Когда доцифровывали, все уже в респираторах работали.
С тех пор под фанеру и пашем.
- А как лицо делают? - спросил Татарский. - Жесты, мимику?
- То же самое. Только не магнитная система, а оптическая, "Adaptive
optics". А для рук - перчатки "CyberGlove". Два пальца на одной отрезали
- и порядок.
- Эй, мужики, - сказал кто-то из инженеров, - вы бы потише, а?
Аркаше сейчас опять прыгать. Пусть отдохнет.
- Что? - спросил Аркаша, приподнимаясь в гамаке. - Да вы чего,
опухли?
- Пойдем, - сказал Морковин.
Следующее помещение, куда Морковин привел Татарского, называлось
"Виртуальной студией". Несмотря на название, в ней стояли самые
настоящие камеры и софиты, которые приятно грели. Студия была большой
комнатой с зелеными стенами и полом, где снимали нескольких человек в
модном сельскохозяйственном прикиде. Обступив пустое пространство, они
вдумчиво кивали головами, а один мял в руках спелый пшеничный колос.
Морковин объяснил, что это зажиточные фермеры, которых дешевле снимать
на "кодак", чем анимировать.
- Говорим им, куда глядеть примерно, - сказал он, - и когда вопросы
задавать. Потом с кем угодно свести можно. Смотрел "Starship troopers"*?
Где космический десант с жуками воюет?
----------------
* "Звездный десант" (англ.).
- Смотрел.
- То же самое. Только вместо десантников - фермеры или там малый
бизнес, вместо автоматов - хлебсоль, а вместо жука - Зюганов или Лебедь.
Потом сводим, сзади накладываем Храм Христа Спасителя или космодром
Байконур, перегоняем на "бетакам" - и в эфир... Пойдем еще в аппаратную
зайдем.
Аппаратный зал, находившийся за дверью с игривой надписью "Машинное
отделение", не произвел на Татарского особого впечатления. Произвели
впечатление два автоматчика, стоявшие у входа. Само помещение выглядело
скучно - это была комната со скрипучим паркетом и пыльными обоями в
зеленых гладиолусах, которые явно помнили еще советское время. Никакой
мебели в комнате не было; на одной стене висела цветная фотография
Гагарина с голубем в руках, а у другой стояли металлические стеллажи со
множеством однообразных синих ящиков, единственным украшением которых
была похожая на снежинку эмблема "Silicon Graphics". Внешне ящики мало
отличались от аппарата, когда-то виденного Татарским в "Драфт Подиуме".
Никаких интересных лампочек или индикаторов на этих ящиках не было - так
же могла бы выглядеть какая-нибудь банальная трансформаторная
подстанция. Но Морковин вел себя чрезвычайно торжественно.
- Азадовский говорил, что ты любишь, когда у жизни большие сиськи,
- сказал он. - Вот это самая большая. И если она тебя пока не
возбуждает, то это просто с непривычки.
- Что это такое?
- Рендер-сервер 100/400. Их "Силикон Графикс" специально для этих
целей гонит - хай энд. По американским понятиям в принципе уже старье,
но нам хватает. Да и вся Европа на таких пашет. Позволяет просчитывать
до ста главных и четырехсот вспомогательных политиков.
- Крутой компьютер, - без энтузиазма сказал Татарский.
- Это даже не компьютер. Это стойка, где двадцать четыре
компьютера, которыми управляют с одной клавиатуры. В каждом по четыре
процессора, частота восемьсот мегагерц. Кадры каждый блок считает по
очереди, а вся система работает примерно как авиационная пушка, у
которой стволы крутятся. Американцы с нас бабок взяли немеряно. Но что
делать - когда все начиналось, у нас таких не было. А теперь, как ты сам
понимаешь, уже никогда и не будет. Американцы, кстати, и есть наша
главная проблема. Опускают нас, как козлов.
- Это как?
- Да на мегагерцы. Сначала за Чечню на двести опустили. На самом
деле, конечно, из-за нефтепровода, ты ведь понимаешь. Потом за то, что
кредит украли. И так по любому поводу. Мы, конечно, разгоняем по ночам,
но они же в посольстве тоже телевизор смотрят. Как только мы чуть-чуть
частоту поднимем, они просекают и инспектора шлют. В общем, позор.
Великая страна, а сидим на четырехстах мегагерцах. Да и те не наши.
Морковин подошел к стойке, выдвинул из нее узкий синий блок и
откинул вверх его крышку, на которой оказался жидкокристаллический
монитор. Под ним была клавиатура с трэк-болом.
- С этой клавиатуры и управляют? - спросил Татарский.
- Да ты что, - махнул рукой Морковин. - Чтобы в систему войти,
нужен допуск. Все терминалы наверху. Это просто контрольный монитор -
хочу посмотреть, что считаем.
Он потыкал в кнопки, и в нижней части монитора появилось окно с
прогресс-индикатором и несколькими малопонятными надписями: memory used
5184 М, time elapsed 23:11:12 и что-то еще очень мелким шрифтом. Потом
выскочил набранный крупными буквами путь: C:/oligarchs
/berezka/excesses/vo_pole/slalom.prg.
- Понятно, - сказал Морковин. - Это Березовский в Швейцарии.
Экран стал покрываться квадратиками с фрагментами цветного рисунка,
как будто кто-то собирал головоломку. Через несколько секунд Татарский
увидел знакомое лицо, в котором чернело несколько недосчитанных дыр, -
