подружиться... и Байрон через два года вернется в Англию, - у него будет
время завязать знакомство до того, как "Чайлд-Гарольд" сделает его
суперзвездой. А почему бы мне, думал Дойль, не изобрести что-нибудь эдакое -
электрическую лампочку или двигатель внутреннего сгорания... или
ватерклозет? Нет, лучше уж ничего не менять в истории - любое подобное
вмешательство может аннулировать рейс, которым я сюда прибыл, или даже
обстоятельства встречи моих родителей. Надо быть очень, очень осторожным...
но, пожалуй, я все-таки могу дать, к примеру, Фарадею, или Пастеру, или
кому-нибудь еще парочку контрабандных советов. Он вспомнил, как спрашивал у
портрета Вильяма Эшб-леса, были ли девочки, виски и сигары лучше в его
время. Ладно, теперь уж я и сам как-нибудь выясню это. Он зевнул и
растянулся на мешке с луком.
- Разбудите меня, когда прибудем в город, - сказал он и отдался
убаюкивающему ритму движения лодки.
Глава 3
Несмело он вступил в сей Град,
Но только Клоуна там встретил...
Старая баллада
Здание крытого Биллингсгетского рыбного рынка уже существовало, но шумное
торжище по-прежнему выплескивалось на соседние кварталы. Тележки с
турнепсом, капустой, луком и морковью и прочими плодами земли нескончаемой
вереницей тянулись по всей длине Темз-стрит - мимо Белого Тауэра с флагами
на башнях, мимо дорического портика здания Таможни, мимо восьми причалов у
реки и дальше - к Лондонского мосту.
Пестрая рыночная толпа запрудила всю улицу - от переулков у северной
оконечности Темз-стрит до крутого спуска к реке. Лодки продавцов устриц,
пришвартованные к деревянной набережной, образовали узкий и извилистый
проход - Устричную улицу, как обычно называли это место торговцы овощами.
Дойль уныло стоял, прислонившись к углу рыбного сарая. Не было сил
сделать ни шагу - он уже успел изучить здесь каждый камень, пока бегал все
утро по проклятому рыбному рынку.
Он с отвращением посмотрел на корзину с тощим луком и порадовался, что,
несмотря на жуткий голод, все-таки не соблазнился этой сомнительной пищей.
Дойль похлопал по карману, проверяя, на месте ли четыре пенса, честно
заработанные тяжким трудом. "Все, что ты выручишь сверх шиллинга, можешь
оставить себе, - милостиво разрешил Крис, когда Дойль и Шейла забегали к
нему на лодку, - теперь ты дорогу знаешь и сам сможешь обойти весь рынок по
обычному маршруту". С этими словами он всучил Дойлю корзину самого
никудышного лука и велел им с Шейлой отправляться в разные стороны.
Безусловно, находиться в обществе Шейлы, создания на редкость
отвратительного, - удовольствие сомнительное, но сейчас, одинокий,
измученный и беспомощный, он был бы рад и такой попутчице.
В шиллинге - двенадцать пенсов, безнадежно размышлял он. С этим убогим
луком я никогда не заработаю столько! Ни полстолька... ни шиша! - как
сказали бы его новые знакомые.
Призвав на помощь всю свою волю, Дойль оторвался-таки от стены сарая и
горестно побрел к Тауэру.
- Лук! - робко прокричал он. - Кому лук? Отличный лук!
Шейла научила его выкрикивать именно это.
Мимо прогрохотала повозка с овощами. На козлах восседал румяный толстяк
на редкость цветущего вида. "У него-то наверняка торговля идет прекрасно!" -
с горечью подумал Дойль.
Толстяк снисходительно смерил взглядом унылую фигуру Дойля и почему-то
расхохотался.
- Эй, парень! И это ты называешь луком? По-моему, это крысиный яд!
Толпа уличных зевак ответила улюлюканьем - шутка явно пришлась им по
вкусу. Они заинтересованно подошли поближе. Парень бандитского вида
неожиданно пнул корзину ногой. Лук рассыпался по мостовой, а одна луковица
сильно ударила Дойля по носу. Толпа шумно выразила одобрение. Толстяк в
повозке брезгливо поморщился - видимо, он хотел просто подшутить, но шутка
зашла слишком далеко.
- Ну и козел же ты! - ласково сказал он Дойлю. Тот стоял в полном
ошалении, отстраненно созерцая, как уличные мальчишки играют в футбол его
луком.
- Эй! На, возьми! Здесь вдвое больше того, что стоил твой жалкий лук.
Черт тебя подери, да проснись же ты!
Дойль машинально протянул руку за подачкой и поймал две монетки. Всего
два пенса, подумал он. Жалкая плата за унижение.
Процветающий торговец счел инцидент исчерпанным и двинулся дальше.
Дойль положил монеты в карман и оглянулся вокруг. Толпа потеряла к нему
интерес. Нигде не было видно ни лука, ни даже корзины. Никакого смысла идти
дальше, подумал он. Совершенно разбитый, Дойль потащился обратно к реке.
- А, вот один из скорбных собратий! - пропищал странный, высокий, как у
Микки-Мауса, голос. - Посмотрите, он только что отправил весь свой лук в
уличную похлебку. Эй, сударь!
Пораженный и смущенный, Дойль осмотрелся и увидел, что к нему обращается
ярко размалеванная кукла. Кукла высовывалась из уличного балагана,
разрисованного разноцветными изображениями драконов. Перед балаганом
собралась немногочисленная публика - оборванные мальчишки и старые
бездельники.
- Скорее сюда! Старина Панч тебя утешит, - пропищала кукла. Дойль
почувствовал, что краснеет. Он покачал головой и собрался было идти своей
дорогой, но кукла добавила: - Быть может, я смогу подсказать тебе, как
заработать деньги, ну?
Дойль остановился.
Бессмысленно-стеклянные глаза куклы пристально смотрели на него. Кукла
снова закивала.
- Что вам терять, ваша светлость? - спросила она свистящим, птичьим
голосом. - Вас уже высмеяли, а Панч никогда не сделает того, что до него
сделали другие.
Дойль подошел поближе, старательно сохраняя скептическое выражение лица.
А вдруг невидимый кукловод действительно предложит ему работу? Теперь ему
все равно уже нечего терять, так почему бы и не выяснить, чего хочет кукла.
Дойль становился в нескольких ярдах от балагана, скрестив руки на груди.
- О чем это ты, Панч? - спросил он.
- О! - воскликнула кукла, хлопая в деревянные ладоши. - Ты иностранец!
Прекрасно! Но ты не сможешь поговорить с Панчем раньше, чем окончится
представление. Садитесь, пожалуйста, ваша светлость. - Кукла радушно указала
на мостовую: - Ложа для вас и вашей спутницы!
Дойль растерянно посмотрел по сторонам.
- Моей спутницы? - спросил он, чувствуя себя партнером клоуна в цирковой
репризе.
- О да, - прочирикала кукла, - мне кажется, я узнал Леди Нищету. Так
ведь?
Дойль пожал плечами и сел, надвинув на глаза шапку. "Какого черта, -
подумал он, - я все равно не собирался возвращаться к лодке раньше
одиннадцати, значит, у меня в запасе минимум полчаса".
- Прекрасно! - воскликнула кукла, пристально изучая немногочисленное
сборище оборванцев перед балаганом. - Теперь, когда ваша светлость почтили
нас своим присутствием, мы начинаем представление Тайного Волшебства, или
Новое Представление Панча.
Послышались унылые звуки старой шарманки - хрипя и громыхая, шарманка
неуверенно выводила нечто, возможно, некогда и бывшее бодрой танцевальной
мелодией. Дойль подумал, что в балагане, должно быть, не один человек, а
больше - ведь на сцене сейчас уже две куклы, а кто-то еще играет на
шарманке.
Ну разумеется, как всегда, вторая кукла - это Джуди. Дойль, отупевший от
голода и усталости, смотрел, как куклы то объясняются в любви, то бьют друг
друга палкой.
Все одно и то же. Интересно, почему эта заезженная дурацкая пьеса - Новое
Представление Панча? Сначала Панч, напевая, успокаивал плачущего младенца, а
затем швырял его головой о стенку и выбрасывал в окошко. Далее Панч сообщает
об этом Джуди, та лупит Панча чем ни попадя, и Паич ее убивает.
Дойль зевал от скуки и надеялся только на то, что представление не
слишком затянется. Солнце пробилось сквозь тучи, начало припекать, и старое
засаленное пальто на солнцепеке тошнотворно завоняло рыбой.
На подмостках появилась еще одна кукла - клоун Джон. Но в данной версии
этой вечной истории имя клоуна звучало как-то иначе - Дойль не смог
разобрать, - нечто вроде Хорребин. Кукла вышла на ходулях.
Действительно, актуальная сатира, подумал Дойль. Во время своих утренних
скитаний по рынку он часто видел клоуна на ходулях, а эта кукла была его
точной копией, и в ней тоже было нечто кошмарное. Клоун с наигранной
суровостью расспрашивал Панча, что тот собирается делать дальше.
- Ну как же, я собираюсь пойти к констеблю и попросить его упрягать меня
под замок, - печально отвечал Панч. - Такому подлому убийце, как я, место на
виселице.
Панч читает мораль? Это что-то новенькое, подумал Дойль.
- А кто надоумил тебя идти к констеблю? - спрашивал клоун, кое-как
освобождая одну руку от ходули и тыча ею в Панча. - Кто сказал, что ты
должен быть повешен? Полиция? Или тебе жить надоело? Панч покачал головой.
- Судьи? Да они просто стадо жирных, старых дураков, которые хотят
помешать тебе развлекаться! Подумав, Панч не нашел, что возразить.
- Тогда, может быть, Господь Бог? Некий усатый великан, живущий на
облаках? А ты когда-нибудь видел Его, или, может быть, Он сказал тебе, что
ты не должен делать то, что тебе нравится?
- Нет.
- Тогда пойдем со мной.
Обе куклы зашагали на месте, и вскоре появился судебный пристав. - Я
пришел арестовать вас, мистер Панч. Панч выглядел смущенным, но клоун
вытащил из рукава крошечный блестящий нож и воткнул его приставу в глаз.
Когда пристав упал, мальчишки, сидевшие вокруг Дойля, зааплодировали.
Довольный Панч отплясывал джигу.
- Мистер Хорребин, - обратился он к клоуну, - не раздобыть ли нам
чего-нибудь на обед?
Представление вошло в привычное русло: Панч и клоун украли у трактирщика
связку сосисок и сковороду.
Пребывая в игривом настроении, Панч кружился в танце в обнимку со связкой
сосисок. На сцене появилась кукла без головы и тоже пустилась в пляс,
обрубок шеи болтался из стороны в сторону в такт разухабистым завываниям
шарманки. Панч было испугался, но Хорребин объяснил, что это всего лишь его
приятель Скарамуш.
- Ведь весело быть приятелем того, кого все боятся? Панч призадумался,
подперев кулаком щеку, потом засмеялся, кивнул и возобновил свой танец. Даже
Хорребин отплясывал на своих ходулях, и Дойль испытывал благоговейный трепет
при мысли о том, как кукловоду удается заставить их всех синхронно двигаться
в такт мелодии.
И тут появилась четвертая кукла - женщина с карикатурно пышными формами,
нечто похожее на то, что любят рисовать на стенах подростки. Хотя ее белое
лицо, темные глаза и длинное белое покрывало ясно давали понять, что это
призрак.
- Джуди, дорогая моя! - воскликнул Панч, по-прежнему отплясывая. - Тебя
просто не узнать! Красавица, да и только!
Панч доскакал до края сцены. Неожиданно музыка смолкла и занавес
опустился, скрыв остальных кукол. Панч сделал еще несколько неуверенных
шагов и остановился. На сцене возникла новая кукла - мрачная фигура в черном
капюшоне толкала перед собой виселицу.
- Палач Джек! - воскликнул Панч.
- Да, Палач Джек, - ответил вновь прибывший, - или Мистер Гребл, или
Грайлиз Рипэ. Не важно, как ты назовешь меня, Панч. Я пришел, чтобы казнить
тебя именем Закона.
Голова Хорребина высунулась на миг из-за кулис.
- Подумай, как ты можешь его убить, - сказал он и исчез.
Панч захлопал в ладоши. Затем, заговаривая ему зубы и придумывая разные
ухищрения, заставил Палача Джека самого сунуть голову в петлю, якобы только
затем, чтобы тот показал Панчу, как это делается. Панч затянул петлю,
вздернув Джека в воздух - ноги куклы дергались как-то особенно
