маленькой деревянной обезьянки и заткнул ей пальцами уши. Ричард полагал,
что подобные жуткие рассказы вовсе не для ее ушей - пусть лучше не слушает,
это может ее расстроить.
- Ну вот, - продолжал Уилбур, - так мы и оставались еще несколько минут в
полной неподвижности. Старик уставился на поле и стоял столбом, уж не знаю,
что такого интересного он там углядел - никого и ничего там не было, поле
как поле. А я боялся шелохнуться - вдруг он услышит шорох, обернется и
увидит меня. Не думаю, чтобы он обрадовался тому, что я за ним подсматривал.
И вдруг я услышал громкий звук, похожий на взрыв, и сильный порыв ветра
закачал верхушки деревьев. Я выглянул из-за дерева как раз вовремя -
посреди, поля стоял большой-большой черный шатер.
Уилбуру опять стало страшно, и он стиснул плечо Окаянного Ричарда в этом
месте своего повествования, как бы прося поддержки.
- Ведь черного шатра не было на поле! Ты понял, он появился прямо на моих
глазах! Я сразу же стал бормотать охраняющие заклинания и чертить в воздухе
знаки, отгоняющие наваждения, но шатер никуда не делся. Тут уж каждый бы
понял, что это работа Бенга. А затем я увидел, как из-под шатра выбрались
двое не по-нашему одетых людей. Эти чели оттащили шатер в сторону. И что ты
думаешь? Внутри оказались две кареты! И фонари зажжены, и все прочее! И люди
в каретах, запряженные лошади перебирали копытами - вот-вот сорвутся с
места. И один из бенго чели говорит, так громко, что мне все прекрасно
слышно: "Вот так прыжок! Все в порядке? Как там лошади?" А другой зашикал на
него, замахал руками - наверное, не хотел, чтобы их кто-нибудь услышал. А
потом двое чели сложили шатер и закопали его в землю. А две кареты тронулись
с места и направились к дороге, как настоящие! И тут-то наш старик сорвался
с места и помчался в табор. Я припустился бегом за ним, стараясь держаться
незаметно. А в таборе он посадил нас в фургон и приказал следовать за
каретами.
Теперь Уилбур сказал все, что хотел. Он прислонился к стенке фургона и,
если судить по его громкому, размеренному дыханию, намеревался немного
вздремнуть. Окаянный Ричард мог только позавидовать его способности просто
перестать думать о столь волнующих событиях. Старый цыган поерзал на жестком
сиденье кучера, устраиваясь поудобнее, и стал следить за черным ходом в
"Корону и якорь". Достаточно было одного только пребывания в городе для
того, чтобы вывести его из равновесия, - все эти джорджо глазеют на тебя, и
полисмены только и ждут, чтобы упрятать тебя в каталажку, они всегда норовят
схватить кого-нибудь из людей Ромени. Но сейчас, когда еще в придачу и
колдовство затевается... Это уж слишком. Слишком опасно.
У Ричарда была способность, обычно не свойственная цыганам, - он мог
сравнивать ситуации из прошлого с сегодняшним положением вещей и делать
выводы. Ему не с кем было поделиться своими размышлениями, и он часто
предавался в одиночестве сожалениям о внезапном исчезновении старого
Аменофиса Фике - тогда, восемь лет назад. Ведь он помнил, что воровство
приносило весьма хороший доход во времена Фике, а вот жизнь тогда была
гораздо спокойнее. Ричард опять запустил руку под рубашку и приласкал
деревянную обезьянку, тихонько погладив ее голову большим пальцем.
Задняя дверь таверны распахнулась, и появился Ромени. Он перекинул через
плечо безвольно обмякшее тело своей добычи и двигался по направлению к
фургону, нелепо подскакивая.
- Эй, Уилбур, проснись, - испуганно зашипел Ричард. Ему удалось разбудить
Уилбура за мгновение до того, как Ромени появился у входа в фургон.
- Помоги мне запихнуть этого парня внутрь, Уилбур, - тихо сказал Ромени.
- Аво, руа, - отозвался Уилбур, мгновенно придя в состояние полной боевой
готовности.
- Да поосторожнее, ты, идиот! Не стукни его головой обо что-нибудь
ненароком. Мне вскоре понадобится ее содержимое в полной сохранности. Так,
хорошо. Подложи под него попоны. Так, осторожно, болван. Вроде все в
порядке. Свяжите-ка его покрепче и не забудьте всунуть кляп.
Старик закрыл откинутое полотнище на задней стенке фургона и зашнуровал
парусину. Затем он удивительно проворно запрыгал вокруг фургона, подскакивая
и раскачиваясь на своих пружинах, приделанных к подошвам башмаков, и уселся
на козлы рядом с Ричардом.
- Ну, теперь они вряд ли отсюда уедут. Я изловил одного, но давайте
все-таки последим за остальными.
- Аво, руа, - поспешил согласиться Ричард. Он зацокал на лошадей, и
фургон сорвался с места и ринулся вперед во весь опор. Шаткое сооружение
раскачивалось и скрипело, железные обручи ходили ходуном, парусина хлопала
на ветру, фургон, казалось, вот-вот развалится.
Они проехали два квартала и повернули к Стрэнду. Здесь фургон остановился
у края тротуара.
Ожидание длилось уже около получаса. Место для стоянки похитители выбрали
не самое удачное. Время от времени их беспокоили любопытствующие прохожие,
которые подходили к фургону, привлеченные причудливо украшенной надписью
"СТРАНСТВУЮЩАЯ ЕГИПЕТСКАЯ ЯРМАРКА ДОКТОРА РОМЕНИ". Буквы, когда-то
написанные яркой краской на парусине боковой стенки фургона, теперь с трудом
поддавались прочтению.
Но вот ожидание подошло к концу - Ромени насторожился и хищно прищурился.
- Ричард! Вон там, видишь - едут! Быстрее за ними! Ричард суетливо
подхватил поводья, фургон качнулся и нехотя стронулся с места. Им не повезло
- в этот час улицу загромождали повозки и экипажи. Кареты быстро удалялись
от преследователей, и старому цыгану понадобился весь его опыт, для того
чтобы держать добычу в пределах видимости. Он встал на подножку и управлял
фургоном, подхлестывая лошадей и пытаясь лавировать в потоке транспорта.
Вслед им неслась отборная ругань вперемешку с испуганными возгласами -
видимо, не все возницы одобряли такую манеру езды по переполненной улице.
Похитители резко свернули на Сент-Мартин-лейн. Фургон на повороте
угрожающе накренился вправо, и в этот момент Ромени вытащил из кармана часы
и стал пристально следить за движением стрелок.
- Они все-таки намерены попасть туда до того, как врата закроются, - еле
слышно пробормотал Ромени.
Три экипажа - два вместе и один повис на хвосте - повторяли в обратном
направлении путь к "Короне и якорю". После поворота на Оксфорд-стрит Ричард
понял, что во второй карете заметили погоню и прибавили скорость. Гайд-парк
остался слева, и теперь вокруг тянулись темнеющие поля окраин. В этот момент
из второй кареты послышался хлопок, они увидели вспышку, и пистолетная пуля
попала прямо в железный обруч фургона над головой Ричарда.
- О, душа моего предка, молись о нас! - воскликнул старый цыган,
непроизвольно натягивая поводья. - Бандит стреляет в нас.
- К черту твоего мертвого папеньку! Прибавь ходу! - прокричал Ромени. - Я
привел в действие заклятия, отражающие пули.
Ричард стиснул зубы и, сжимая одной рукой бедную деревянную обезьянку,
другой - подгонял лошадей. Вечерняя сырость и холод пробирали до мозга
костей. Ричарду стало жалко себя, и потянуло обратно в шатер - там хотя бы
не холодно. Он очень хотел опять трудиться над отливками и плавильными
чанами. Все лучше, чем ужасы этой погони.
- Да, теперь я уверен - они двигаются к тому полю сбоку от дороги, -
сказал ему Ромени. - Мы можем выиграть время. Давай поворачивай в объезд к
нашему табору, мы окажемся там раньше.
- Так поэтому табор именно на том месте, руа? - спросил Ричард. - Ты
знал, что эти люди должны появиться?
Он с благодарностью натянул поводья, и лошади перешли на шаг. Кареты
быстро удалялись по дороге.
- Я знал, что кто-нибудь может появиться, - невнятно пробормотал Ромени.
Фургон раскачивался и подскакивал на ухабах и рытвинах проселочной
дороги, ведущей в другую сторону от Бейсуотер-роуд и дальше на юг, огибая
полосу леса у поля. В таборе никто не стоял у шатров и не зажигал костры.
Фургон встречали только собаки. Они подскочили к пришельцам, обнюхали и
кинулись к шатрам - оповестить хозяев на собачьем языке, виляя хвостом,
кружась и подпрыгивая: явились свои, цыгане, беспокоиться нечего. Вскоре
появились двое цыган и не спеша подошли к фургону.
Ромени соскочил на землю и некоторое время стоял, содрогаясь всем телом,
- пружины на башмаках сжались при ударе о землю и теперь вибрировали.
- Ты, Ричард, заберешь пленника в свой шатер, - сказал Ромени. - Сделай
так, чтобы ему не причинили вреда, но надо исключить малейшую возможность
бегства.
- Аво, руа, - покорно отозвался старый цыган. Ромени уже чудно запрыгал,
направляясь к полосе леса, отделяющей это поле от следующего - того самого,
если верить Уилбуру, где материализовались смертельно опасные незнакомцы.
Ричард вспомнил, как Уилбур дерзко следил за Ромени, и внезапно принял
решение последовать его примеру.
- Забери его в мой шатер, Уилбур, - сказал он, - и зашнуруй покрепче, как
старый башмак. Я скоро вернусь.
Он многозначительно подмигнул Уилбуру, призывая сохранить тайну, и
последовал за шефом.
Ричард взял немного левее - он хотел подойти к деревьям на несколько
сотен футов западнее Ромени. Он слышал, как старик пробирается между
деревьями справа от него. Ромени тоже двигался осторожно, стараясь
производить как можно меньше шума, хотя это у него получалось хуже, чем у
цыгана. Когда Ромени наконец нашел место за толстым стволом дерева на самом
конце поля, Ричард уже давно притаился за небольшим пригорком и приготовился
наблюдать.
Кареты проследовали на середину поля, все пассажиры вышли и толпились
неподалеку от карет. Ричард насчитал всего семнадцать, среди них несколько
женщин.
- Вы слушаете меня? - Очень старый человек произнес эти слова громко и
отчетливо. - Мы не можем больше его искать. О черт! Мы только что оказались
здесь. В нашем распоряжении всего несколько секунд. Еще чуть-чуть, и дыра
закроется. Дойль, очевидно, решил...
Раздался глухой удар, и все они безвольно упали на землю. Затем Ричард
заметил, что бесформенные предметы на земле - всего лишь одежда: люди, ее
носившие, ушли. Лошади и кареты остались в поле, залитом холодным лунным
светом.
- Они мертвые чели, - прошептал Ричард, охваченный ужасом. - Привидения!
- И он привычно забормотал охраняющие заклятия. Он увидел, как Ромени
поспешно идет по полю. Прятаться уже не имело смысла. Ричард встал с земли и
вытащил из-под рубашки обезьянку. - Ты никогда мне даже не рассказывала, -
прошептал он ей.
Он поспешил назад, к табору.
***
Дойль почувствовал резкий запах эфира. У него не хватало сил открыть
глаза. Тяжесть сдавила голову, во рту - знакомый вкус антисептика... Да, он
в кабинете дантиста. Или в комнате для отдыха, где можно прийти в себя после
наркоза, когда выдрали зуб. Дойль ощупал языком зубы, пытаясь определить,
какой зуб ему выдрали на этот раз. Смутно припоминалась карета с зажженными
фонарями, его куда-то везли... И он жалобно недоумевал: куда же подевалась
няня с горячим шоколадом?
Дойлю удалось-таки неимоверным усилием воли разлепить отяжелевшие веки...
Что это? Он не в кабинете дантиста... Дойль попытался размышлять, но дикая
головная боль и страшная тяжесть, в которой он барахтался, все еще не
отпускали его. Но он не оставлял попыток восстановить ускользающую цепь
событий. Его следующее умозаключение было вполне логично и позволяло
надеяться, что он не окончательно утратил разум: если я не в кабинете
дантиста, следовательно, мне не дадут горячего шоколада.
Да, он отнюдь не в кабинете дантиста - он в палатке, большой палатке -
вернее это назвать шатром... В шатре горит фонарь, рядом стол. Около стола -
