точнее. Ну, конечно, кроме тебя и меня. В нас можно быть
уверенным на сто пятьдесят процентов, верно?
-- От скромности ты не умрешь,-- усмехнулся Виталий.
-- Не в том дело! Я сюда пришел, сказать, почему? От
злости. Ты знаешь, я ВГИК кончал. Экономический факультет,
конечно. Режиссером не собирался быть, оператором тоже, актером
тем более.
-- А напрасно. Из тебя бы актер получился.
-- Из меня кое-что другое получилось,-- зловеще произнес
Эдик.-- Я, дорогой, когда замдиректора картины на киностудии
стал работать, мирового жулика в директора получил. Фокусник
был. Из воздуха деньги делал и в карман себе клал. Я уследить
не мог, слово даю. А когда наконец за что-то уцепился и па
чистую воду решил его вывести, сам же виноватым оказался, чуть
под суд не пошел. Вот такой мне гений, понимаешь, попался. И
тут я обозлился. Я человек гордый,
-- Знаем.
-- Ну, вот. И я дал себе слово.
-- И стал асом. Грозой, так сказать,-- засмеялся Виталий.
-- Именно,-- вполне серьезно согласился Эдик.-- Так можно
после этого на сто процентов в меня верить, я тебя спрашиваю?
Тем более что злости .у меня за это время поприбавилось.
-- Согласен! А пока скажи: куда они могут в Москве эту
кислоту сбыть?
-- Никуда. Если заранее не сговорились. А если
сговорились, то им и не .надо было из Москвы вырываться.
.Погоди! -- оборвал сам, себя Эдик.-- А вчера днем они не могли
из Москвы удрать? В потоке машин, так сказать. За ночь спокойно
.поменяв номер?
-- Вряд ли,-- покачал головой Виталий,-- Мы еще накануне
проинструктировали все посты ГАИ на вылетных и тупиковых шоссе:
марка автомобиля и помятое правое крыло. Ну, а затем -- груз и
путевой лист. Нет,, в Москве мы этих бандитов заперли.
-- Пока.
-- Да, пока,-- Виталий вздохнул.-- Пока они не починят
где-то крыло. Значит, надо немедленно прочесать все
автохозяйства, парки, мастерские. И тут главная наша надежда --
участковые инспектора.
-- Ладно. Итак, план у нас с тобой такой. Ты закидываешь
сеть на все автохозяйства и прочее. А я -- это второй пункт
плана -- намечаю список предприятий города, куда они могут
сбыть кислоту,
-- И берешь их на контроль.
-- Ну, само собой.
-- И еще пункт третий,-- сказал Виталий.-- Давай попробуем
составить фотороботы. Ведь в обоих местах преступников видел не
один человек.
-- Очень хорошо!
-- И еще, Эдик, самое деликатное.-- Виталий секунду
помедлил.-- Надо, по-моему, еще поработать вокруг этой группы.
Ведь их не только видели, с ними говорили, они отвечали что-то,
шутили, болтали, уводили, может быть, разговор в сторону,
темнили с одним так, с другим эдак. Люди должны вспомнить
каждое их словечко, намек, шуточку.
-- Очень хорошо! -- снова быстро согласился Албанян.--
Так, план мы с тобой составили. Пойдем доложим?
Маргарита Евсеевна до сих пор еще не могла привыкнуть, что
ее называют порой по имени и отчеству. Ей только что
исполнилось всего-то двадцать четыре года, и четыре года назад
она весьма удачно вышла замуж. Ее Миша так успешно делал
карьеру!
Еще до замужества, сразу после школы, Рита попыталась
поступить по совету отца в Плехановский институт, но недобрала
очков на вступительных экзаменах, конкурс в институт оказался
просто диким. И тогда отец, главный бухгалтер какого-то
небольшого учреждения, устроил ее на двухгодичные бухгалтерские
курсы, которые она и окончила как раз перед замужеством.
К тому времени Рите уже все вокруг наскучило. Вечные
болезни, трудности и хлопоты, которыми жили родители, просто
бесили ее порой. У нее была своя жизнь, полная главным образом
бесконечных романов. За ней непрерывно ухаживали, ее внимания
домогались, и Рита так привыкла к этому то наглому, то
застенчивому, то вкрадчивому и настойчивому ухаживанию, что
других мыслей у нее, кроме того, как обойтись с тем или другим
поклонником, и не было, если, конечно, не считать заботы о
нарядах.
-- Рита,-- сказал ей однажды отец.-- Мне не нравится твой
образ жизни.
-- А мне ваш,-- дерзко ответила она.
-- ,Ты как со мной разговариваешь?-- вскипел Отец.--
Хватит! Пора, милая моя, браться за ум. Вот окончила курсы,
поступай на работу.
-- Я, папочка, лучше выйду замуж.
-- Дура! Замуж не для этого выходят. Мы с твоей матерью...
-- Ах, папочка, я уже это тысячу раз слышала. Вы с мамой
всю жизнь были образцом добродетели. Знаю. А мне этого не надо.
Я свою жизнь устрою по-другому. С моими данными...
Вскоре Рита вышла замуж и через год уехала в Индию.
Вернулась она оттуда оживленная, довольная с уймой тряпок
и впечатлений.
А отношения с мужем начали медленно, но неуклонно
портиться. И через полгода молодые супруги расстались.
Но к родителям Рита не вернулась: Миша оставил ей
кооперативную квартиру. К Рите временно переехала любимая
подруга Верка-манекенщица, так ее звали в своем кругу. Впрочем,
она и в самом деле работала манекенщицей. И первое время жизнь
у них заладилась отлично, куда веселее, чем при Мише.
Впрочем, настало время и Рите подумать о работе. Так
посоветовала Верка, когда растаяли деньги, оставленные Мишей, и
были проданы кое-какие заграничные шмотки. Поклонников, правда,
не убавилось, но не брать же было с них подать.
-- А почему нет? -- спросила Верка.-- Ты думаешь, только у
Бальзака содержали любовниц? Найди побогаче кого, посолидней.
-- Очень мне нужен какой-нибудь старик.
-- Нужен. "Мамы всякие нужны",-- рассмеялась Верка.-- Один
для жизни, другой для веселья. Не будь дурой, Ритка. Стриги
купоны со своей красоты.
-- Все равно на работу надо поступать,-- досадливо
поморщилась Рита.-- Еще тунеядкой объявят.
Пришлось Рите вспомнить когда-то полученную специальность
и устроиться в бухгалтерию небольшого заводика по производству
лимонной кислоты, поскольку заводик этот оказался совсем
недалеко от ее дома.
Накануне того дня, когда произошла трагедия у заводских
ворот и оказались похищенными десять тонн лимонной кислоты,
Рита отметила свой день рождения.
А незадолго перед тем она сильно повздорила с отцом:
внезапно заболела мать, и отец, позвонив Рите на работу,
попросил взять дня три за свой счет и посидеть с матерью. Но
Рита не могла, ну никак не могла, если бы знать раньше, а ю
вдруг так неожиданно.
-- Ну, как же раньше? -- растерянно спросил отец.-- Мы
что, болезни заранее планируем, думаешь?
-- Но я в эти дни никак не могу. У меня... ревизия на
работе,-- понизив голос, солгала Рита.-- Все нервы на пределе.
Попроси тетю Олю.
Это была соседка по лестничной площадке, которую отец
попросил бы куда с большей охотой, чем Риту, но та уехала в
Ленинград, к сыну.
-- Ну, тогда Аллу Захаровну попроси,-- раздраженно
предложила Рита.-- Она на пенсии, время, небось, и без того
девать некуда.
Это был давний друг их семьи, но Алла Захаровна сама
лежала больная.
-- Ну, не знаю! Придумай что-нибудь в конце концов! --
разозлилась Рита.-- Я не могу, сказала уже!
На Самом деле Рита действительно собиралась взять два-три
дня за свой счет, присоединить их к субботе и воскресенью и
осуществить давно задуманную поездку всей компанией на машинах
в Суздаль, где уже были заказаны номера в новом великолепном
мотеле. Кстати, теперь она обрисует главному бухгалтеру эту
безвыходную ситуацию с заболевшей матерью, пусть попробует не
Дать ей хотя бы двух дней по уходу. А отца надо было умаслить,
ему, бедненькому, и правда, трудно.
-- Никак не могу, папочка. Мне ужасно стыдно, ужасно, но
не могу.-- И, снова понизив голос и даже прикрыв ладошкой
трубку, добавила:-Сам знаешь, что такое ревизия.
-- Ревизия?-- угрожающе переспросил отец, уловив какую-то
фальшь в голосе дочери.-- А если я позвоню к тебе на работу и
спрошу про эту ревизию, что тогда?
-- Посмей только! -- испугавшись, невольно воскликнула
Рита. .-- .
-- Ах ты, дрянь,-- с силой произнес отец,-- Ничего святого
за душой уже не осталось. Черт с тобой, обойдусь. А твоей ноги
чтоб в доме у нас не было, поняла?-- И с треском повесил
трубку.
Рита еще целый час после этого страдала и мучилась
угрызениями совести. А потом отправилась к главному бухгалтеру,
там разрыдалась,-- с ней -- ив самом деле чуть истерика не
случилась, и главный бухгалтер, конечно, не посмел ей отказать.
Поездка получилась на славу. Суздаль оказался прелестным
городком. Ресторан со старинной русской кухней всех привел в
восхищение, особенно после того, как Валерий о чем-то
пошептался ;с официантом.
И еще с Валерием приехал егознакомый. Сева. Это был
спортивного вида человек лет тридцати, с красивыми седоватыми
висками, черными живыми глазами, веселый и остроумный. Он
захватил с собой гитару и с таким чувством пел песни Окуджавы и
Высоцкого, что все женщины почти влюбились в него, а для мужчин
он стал сразу закадычным другом.
Однако ухаживал Сева исключительно за Ритой. В этом,
естественно, ничего бы не было длянее удивительного, если бы не
его манера ухаживать. Когда они .ненадолго оставались наедине,
Сева не пел, не развлекал Риту анекдотами и смешными историями,
он как бы превращался совсем в другого человека, больше слушал
и расспрашивал Риту. Он словно вовсе не стремился "закрутить
любовь", добиться взаимности и немедленного сближения, как
другие. Ему, кажется, было приятно само:ее общество, интересны
ее рассуждения, взгляды, оценки, ее отношение к людям, ее дела
и проблемы.
Рита прониклась к нему безотчетным доверием и на второй
или третий день рассказывала даже то, о чем никогда не
откровенничала со своими поклонниками или даже подругами, не
самыми близкими, конечно. От Верки, например, у нее секретов не
было, почти не было. Она рассказала Севе, как трудно ей было
достать этот чудный костюм, в котором она приехала, как уплыла
от нее прелестная канадская дубленка, потому что у Риты не
хватило денег, а отец помочь отказался, он еесовсем не
понимает, да и трудно ему, конечно. Рассказала Рита, как
недавно досталось ей от ее начальника. Она и Сама жутко
переволновалась. Выписывала товарно-транспортную накладную
одному фондодержателю и ошиблась всего на единичку. А
единичка-это целая тонна лимонной кислоты.
-- А Сколько стоит тонна вашей кислоты? --
полюбопытствовал Сева.
-- Ой, чуть не пятнадцать тысяч.
-- Ого! Никогда бы не подумал!-Сева искренне изумился и
снова спросил: -- А что такое фондодержатель?
Рита объяснила ему и это, привела всякие примеры. Ей
нравилось рассказывать этому милому, внимательному и такому
умному человеку то, что он совсем не знает, а вот она знает. Он
и названий-то некоторых фабрик и организаций никогда не слыхал,
не знал даже о их существовании.
-- Как это только в вашей головке все держится, не
понимаю,-- с уважением сказал Сева.
И слышать это Рите было даже приятнее, чем обычные
комплименты ее внешности, Рита при этом как бы вырастала в
собственных глазах;
А вечерами они всей компанией забивались в шумный,
полутемный с "интимным" освещением бар, полный дикого
магнитофонного грохота, и там веселились и смеялись "до
коликов", как объявила Верка. У нее тоже был свой кавалер. В
последнюю ночь Верка ушла к нему, а к Рите пришел Сева.
В воскресенье, в конце Дня, они вернулись в Москву.
А вскоре Рита отметила свой день рождения. Перед этим
