было больно и жутко - станцию трепала вторая волна тяжелого гравифлаттера.
"Конец гравитронам!..." - подумал Глеб и, на секунду зажмурив глаза,
заставил себя воспротивиться головокружению и попытался сосредоточиться.
Вселенная сузилась до размеров пультовой клавиатуры, каждый клавиш -
звездный рукав Галактики.
Это была тяжелая скоростная работа где-то на грани меркнущего
сознания, работа в условиях, когда неистовая пляска гравитации в любое
мгновение могла свести к нулю все усилия оператора. Цифры на пультовых
табло то замирали, то начинали мелькать, сливаясь в запутанные серые
клубки, и только быстрота реакции Глеба в сочетании с его даром интуитивно
предугадывать все капризы эр-позитации помогла удерживать ТР-передатчик в
стабильном режиме.
Внезапно в шахтном колодце раздался громкий хлопок. Показатели
мощности стартовой тяги взлетели до величин невероятных и небывалых в
практике прошлых экспериментов! Гравифлаттер прекратился, но Глеб не сразу
это заметил. Зато он сразу заметил странную эволюцию мениска: призрачная
"пленка" высоко вздулась большим продолговатым пузырем, осветила купол
голубоватой зарницей и быстро пошла на спад. В последний момент перед
исчезновением мениска Глеб увидел беспомощно запрокинутую голову обвисшего
на ремнях шефа. И еще он успел увидеть, что за пультами работали двое -
Туманов и Квета, а Гоги почему-то не было. Не было и Казуры. Потом Глеб
уже ничего не видел, огромная тяжесть вдавила его в амортизаторы кресла,
перед глазами вспыхнули зеленые круги. "Пошла энергия! - мелькнула мысль.
- Вся пошла, без остатка, лавиной - последний импульс... выстрел в
неизвестно куда..."
Тяжесть внезапно исчезла. Страшной силы толчок - вернее, страшной и
неожиданной силы удар! Шахтный колодец откликнулся гулом... Нет, это даже
не выстрел - это мощный энергетический залп.
Гул смолк, и наступила тишина. Было слышно, как в пультовом чреве
разбилось что-то стеклянное. Глеб несколько секунд сидел с закрытыми
глазами, ошеломленный тишиной и замирающим звоном осколков. Под куполом
медленно наливался желтоватым сиянием круглый светильник. Кто-то плакал
навзрыд. Глеб зашевелился, отстегивая ремни. В кресле напротив отстегивал
ремни шеф.
Глеб для разминки дошел до Гогиного кресла, потрогал порванные ремни.
Огляделся в поисках самого Гоги и только теперь обратил внимание, что все
остальные звуки в диспетчерской заглушает неистовый плач. Плакала Квета.
Рыдала по-детски откровенно, в полный голос, лицо в ладони, плечи и
огненно-рыжая голова сильно вздрагивали. Туманов сидел неподвижно с
совершенно белым лицом и смотрел почему-то на Глеба. Глеб постоял, не
зная, что предпринять, и увидел, где лежит Гога. Гога шевельнул ногой, и
это было хорошим признаком. Потом Глеб увидел Казуру. Вернее, увидел руки
и ноги Казуры, торчащие в разные стороны из-под поверженного кресла.
Представитель техбюро пребывал в состоянии пугающей неподвижности...
Опираясь на локти, Гога сделал попытку привстать и, привалившись к
стене плечами и затылком, замер. Глеб подошел и протянул ему руку. Гога,
не шевелясь, спокойно смотрел на товарища.
- Ты что?.. - насторожился Глеб. - Не можешь подняться?
- Сначала его, - посоветовал Гога, кивнув на Казуру.
Ремни, которыми был пристегнут Казура, оказались прочнее замковых
петель, крепивших его персональное кресло к пятачку, отведенному для
наблюдений. Казуре повезло. Благодаря амортизаторам спинки, сидения и
подлокотников представитель техбюро грохнулся в стену с комфортом, какой
только можно было ему предоставить в подобных условиях.
Убедившись, что представитель был лишь слегка оглушен, Глеб помог ему
встать на ноги и возвратился к Гоге.
- Нет, - сказал Гога, - оставь меня здесь. Понимаешь, кажется, я
сломал ногу...
- Кажется? Или сломал?
- Врачи разберутся. Транспозитация удалась?
Глеб промолчал.
- Почему она плачет?
- Нервы, должно быть.
- А... Ну это ничего. Для разрядки... И вообще, шел бы ты к шефу. Я
потерплю.
- Потерпишь?.. - усомнился Глеб.
- Конечно. Иди, иди!
Туманов сбросил с себя привязные ремни, встал и, сутулясь, молча
побрел к выходу.
- Кирилл Всеволодович! - окликнул Калантаров.
Никакого внимания.
- Кир! - крикнул Глеб.
Туманов не обернулся. Глеб смотрел ему вслед, пока не захлопнулись
створки двери. Казура все еще стоял там, где его поставили, и ошалело
разглядывал полуоторванный рукав своего парадного пиджака. Шеф с треском
переключил командные клавиши. Квета рыдала.
- Расстегните ее кто-нибудь!. - поморщился шеф.
Поскольку "кем-нибудь" здесь был сейчас только Глеб, он и поспешил
выполнить распоряжение шефа.
Квета перестала плакать - судорожно всхлипывала, растирая мокрые от
слез пальцы. Глеб машинально поискал в кармане носовой платок, не нашел и,
бросив взгляд на приборные табло, медленно опустился в кресло Туманова...
- Воронин, как слышишь меня? - вполголоса спросил Калантаров.
- Связь появилась, - с облегчением произнесли тонфоны. - Ну как вы
там? Я уже беспокоиться начал. Шубин тебя вызывал, тоже страшно
обеспокоен.
- Соболезнования потом. Энергоприемники уцелели?
- Энергоприемники? Да у вас жаростойкая облицовка оплавилась! Понял?!
Астероид вышибло на другую орбиту! Вы транспозитировали столько энергии,
что мы уже потеряли веру в благополучный исход!..
- Понял. У меня все. Передай Шубину, пусть подождет. Связь временно
прекращаю.
Калантаров подошел к Глебу, опустил руку ему на плечо, уставился на
колонки цифр, застывших в окошечках пультовых табло. Он еще на что-то
надеется, понял Глеб. Ну что ж, шеф, смотрите. Смотрите внимательно и
крепче держитесь за мое плечо - это вам сейчас, наверное, пригодится.
Рука Калантарова вздрогнула.
- Дефект массы - сто десять килограммов, - сказал Глеб. И вяло
удивился собственному спокойствию.
- Значит, Ротанова?..
- Да. Это ее масса... В скафандре, конечно. Валерий, судя по всему,
прошел на "Дипстар" без осложнений.
Приблизился Казура. Поддергивая сползающий рукав, спросил:
- Летчики живы?
- Дифференциация массы, - рассеянно ответил Калантаров. Отстранив
Казуру, обогнул угол пультового каре, сел в свое кресло, быстро нажал
нужные клавиши: - Дежурный, соедините меня с диспетчером дальней связи
Меркурия.
- Вы можете ответить, что случилось? - спросил Казура.
- Случилась межзвездная транспозитация, - устало ответил Глеб. -
Неполная, правда, потому что общая масса Ротановой и Алексеенко локально
дифференцировалась в гиперпространстве. Другими словами, Валерий
финишировал на "Дипстаре", Астра... Астра неизвестно где.
Забыв про рукав, Казура ошеломленно переводил глаза с Глеба на
Калантарова. Глеб увидел, что Квета уже хлопочет возле Гоги, негромко
спросил:
- Хотите помочь?
- Конечно, - оживился Казура. - Что я должен сделать?
- У нас раненый. Предупредите врачей.
Казура бросился к выходу.
- Диспетчер дальней Меркурия, - сообщили тонфоны.
- Передача на "Дипстар", - сказал Калантаров. - Срочно: станцию
немедленно задействовать на ТР-прием в режиме триста пятого эпсилон-шесть.
Осуществлять непрерывное дежурство наблюдателей впредь до особого
распоряжения. Возможный сигнал начала ТР-передачи - четырехлучевые белые
звезды. Три, интервал, девять. Учитывая вероятность появления
энергетического импульса высокой мощности, принять все возможные меры по
безопасности. Калантаров. У меня все.
Шеф откинулся в кресле. Он предпочел бы сейчас побыть в одиночестве,
однако нужно было что-то ответить на вопрошающий взгляд оператора, перед
которым он почему-то чувствовал огромную вину, и это его угнетало.
- Ну вот, - произнес Калантаров, сжав кулаки. - Свершилось... Первый
Контакт. Сам видишь, какой ценой...
- Вижу. Энергоприемники? Смонтируем новые. Гравитроны? Заменим. На
неделю работы, от силы - на две. "Дипстар" задействован на постоянный
прием. Что еще?
- Блажен, кто верует... - пробормотал Калантаров.
Глеб вскочил, постоял, не спуская напряженных глаз с Калантарова.
Медленно сел.
- Нет, - сказал он, - она вернется. Если она не вернется, я стану
врагом межзвездной транспозитации. Как Захаров. Или скорее стану
энтузиастом ТР-перелетов, как Алексеенко... Она вернется, шеф. Непременно
вернется. Иначе... - Глеб понизил голос почти до шепота, - иначе и я, шеф,
и вы, и все мы - просто безмозглые черви. Мы взялись за то, к чему
абсолютно не подготовлены!..
- Вот именно, - произнес Калантаров, разглядывая темные ряды погасших
индикаторов. - Или враги, или энтузиасты. И никакого представления о самой
сути Контакта. А что есть Контакт? Где база морально-этической и
философской готовности воспринять Контакт в его сегодняшнем качестве? А в
завтрашнем? А в послезавтрашнем? Ну, скажем, ты - одна из сторон
межзвездного ТР-обмена. Здесь все понятно: человеческое любопытство,
голубая детская мечта о дальних мирах, жажда познаний, - квинтэссенция
природы гуманоида земного типа. Другая сторона межзвездного ТР-обмена -
икс. Теперь на минуту допустим, что этот икс - негуманоид. Ну, скажем,
разумная плесень или облако пыли, способное мыслить в каких-то
специфических условиях своего мучительно загадочного бытия. Итак, это
облако получает Астру в скафандре - кусочек органического вещества в
неорганической упаковке. А мы получаем десяток-другой кубических
километров пылевидной материи в упаковке из электромагнитных полей...
Контакт? Конечно! Межзвездный обмен информацией и образцами. На высочайшем
технологическом уровне! Захаров был прав, когда говорил, что звезды могут
принести не только радость. А мы себя к иному и не готовили. Забрались на
чердак Вселенной, самонадеянно полагая, что главное для нас - достигнуть
звезд. Остальное, дескать, приложится... Ну что ж, посмотрим, насколько
прав был старик.
- Шеф, - тихо сказал Глеб. - Человек, которого я люблю, затерялся в
Пространстве... Туманов получил психическую травму. Гога отделался
сотрясением мозга и переломом ноги, Казура - легким испугом. Но никто не
обвиняет вас. Мы понимаем, что это только начало, но никто не посмеет
обвинить вас и в будущем. Прав Захаров или не прав, но, уж если мы
забрались на чердак Вселенной, вряд ли кто пожелает спуститься вниз по
рецепту Захарова. Я, например, не намерен. А вы?
Калантаров молчал.
- Шеф, я жду ваших распоряжений.
