теневую сторону астероида стартовыми огнями и пламенем маневровочных дюз.
- Антуан, - позвал Калантаров, - дай нам, пожалуйста, видеопанораму
"Зенита".
Круглый светильник под куполом диспетчерской померк, на фоне черных
стен проступило стереоизображение астероида. Это была слегка удлиненная,
неправильной формы космическая глыба, облицованная сверкающими в солнечных
лучах плитами жаростойкой стеклокерамики. Глыба медленно отплывала и по
мере исполнения маневра "Миражем" плавно поворачивалась к наблюдателям
"дневной" поверхностью. Освещенные желоба причальных площадок скрылись за
линией горизонта, и в какой-то момент астероид стал очень похож на
ограненный кубок, грубо сработанный из тяжелого обломка горного хрусталя.
Над астероидом взошло непривычного вида созвездие крупных звезд. Это было
созвездие космических энергостанций системы СЭСК.
Калантаров тронул клавиши дистанционного управления - сверкающая
поверхность астероида покрылась черными бородавками энергоприемников.
- Достаточно, Антуан, спасибо, - сказал Калантаров.
Вспыхнул свет, изображение угасло. Шеф постоял, изучая узоры
пультовых огоньков, кивнул операторам:
- Включайте сигнал общего действия.
На этажах станции завыла сирена. От СЭСКов протянулись к "Зениту"
светящиеся в пространстве следы энергетических трасс, станция наполнилась
гудением энергонакопителей. Вспыхнули титры световых команд, защелкали
датчики времени, гравитронные шахты бесшумно переливали в ожелезненные
недра астероида море искусственной тяжести - инженеры, диспетчеры и
операторы групп ТР-запуска готовились к первому циклу транспозитации.
Далеко внизу, на самом дне последнего яруса, застыли на когертонах
ТР-летчики в полужестких скафандрах. А где-то возле Сатурна десятки глаз
сотрудников станции "Дипстар" напряженно следили, как на шкалах квантовых
синхротаймеров истекают последние секунды перед включением приемной
установки. В вакуум-створах "Дипстара" ждали стартового сигнала
космические катера.
- Ротанова, Алексеенко, доложите готовность, - распорядился шеф.
Голос Астры: "Готова".
Голос Валерия: "Готов".
- Внимание! - предупредил Калантаров. - Малая тяга. Пуск!
Глеб взял первый аккорд на клавиатуре пульта. Жужжание эритронов
перешло в гораздо более высокий звуковой диапазон. Мягкий толчок. В
межпультовом пространстве шахты вспух похожий на пленку мыльного пузыря
мениск оптической реконверсии эр-поля. На поверхности "пузыря" проступило
крупное, четкое, несколько деформированное по законам сферической
геометрии изображение карандаша в металлическом корпусе с надписью
"Радуга". Брови Калантарова взлетели вверх. Туманов взглядом дал Квете
понять, что объясняться не собирается.
- Это я виновата, - торопливо призналась Квета. - Был толчок, и
карандаш скатился...
Калантароа остановил ее жестом - на поверхности мениска, накладываясь
на изображение карандаша, возникали и угасали четырехлучевые белые звезды.
Одна за другой. Через равные промежутки времени. Звезд было три.
Глеб ошеломленно засмотрелся на звезды и пропустил момент включения
противофазовых успокоителей. Поверхность мениска заколебалась от
судорожных биений, напряженность поля стремительно возрастала. У Глеба
взмокла спина. Он брал аккорд за аккордом, пытаясь стабилизировать
положение, и это ему удалось. Однако серия резких толчков выдала его
операторский промах.
Снова явились белые звезды. Одна за другой, через равные промежутки
времени. Звезд было девять... "Тройка в квадрате!" - подумал Глеб.
Кроме Казуры, все были заняты в этот момент, и обмен мнениями,
естественно, откладывался. На устрашающе высокой ноте звенели эритроны,
вразноголосицу трещали цикадами зуммеры стартовых служб. Два коротких
гудка - сигнал зарождения мощного импульса преобразования энергии, начало
большого цикла. Возросла искусственная тяжесть, и прежде всего эту
возросшую тяжесть уловили руки операторов - стало труднее работать на
пультах.
Туманов, Квета и Гога ассистировали сегодня на редкость согласованно,
Глеб обобщал усилия операторов, создавая сложную, но жизнеспособную,
точную схему эр-позитации на основе заданного режима. Наконец последний
аккорд - ТР-запуск по созданной схеме проконтролируют автоматы. Глеб
откинулся в кресле, опустил свинцово-тяжелые руки на подлокотники.
Он почти физически ощущал, как под давлением стихии космических сил,
разбуженных в камере транспозитации, неотвратимо прогибается
пространство... Там, в этой камере, довольно быстро возникает нечто,
называемое для удобства "гиперпространственным туннелем".
Трудновообразимое нечто, скрытое для непосредственного восприятия
абстрактной формой громоздких математических уравнений... Но все идет как
надо, все идет хорошо. Если, конечно, не слишком тревожить себя феноменом
белых звезд и смутным, нехорошим предчувствием. Скорее бы последняя
команда: "Пуск!"
- Я прав, - нарушил молчание Гога. - Звезд было девять.
- Три, потом девять, - добавил Глеб. - Поздравляю. Мы открыли способ
гиперпространственной видеосвязи.
- Тройка в квадрате... - пробормотал Туманов. - Это сигнал. И если
это сигнал не с "Дипстара", я отказываюсь понимать...
- Нет, - сказал Глеб. - Это сигнал не с "Дипстара". Это скорее...
Глеб встретился глазами с Калантаровым, умолк. Нехорошее предчувствие
мгновенно уступило место ясному ощущению чего-то непоправимого. У шефа
было незнакомое и страшноватое лицо, глаза ввалились, подбородок окаменел.
Огни индикаторов пульта освещали это лицо быстро переменными волнами
оранжевого и пронзительно-голубого сияния.
- Это не видеосвязь, - жестко сказал Калантаров. - Вернее, не только
видеосвязь. Это единственно мыслимый способ сверхдальней фокусировки
эр-поля. И понял я это слишком поздно...
Он опустился в кресло.
- Если бы мог, я отменил бы транспозитацию.
Глеб подался вперед и замер, задержанный привязными ремнями.
- Почему нельзя отменить транспозитацию? - спросил Казура.
- Потому что высвободившаяся внутри защитного контура энергия
превратит астероид в металлическую пыль, - пристально глядя на
Калантарова, пояснил Гога. Он тоже почуял неладное.
Однако из шестерых присутствующих лишь Калантаров и Глеб были
встревожены по-настоящему. Волны голубого огня захлестывали оранжевое
сияние, звуковые сигнализаторы синхротаймеров отсчитывали последние
секунды большого цикла. Калантаров и Глеб с непонятным для остальных
напряжением ожидали момент включения стартовой тяги. Смотрели друг другу в
глаза и, оцепенев от страха за людей, стоящих в камере на когертонах,
ждали развязки. И ничего не могли изменить. "Неужели ничего нельзя
придумать, шеф?!" Калантаров опустил глаза. Нет, конечно. Три ТР-установки
- "Зенит", "Дипстар" и чужая - работают в одном режиме. И всему виной
карандаш, упущенный Кветой в блок эритронов. Вернее, его изображение,
которым быстро воспользовались чужаки для точной фокусировки эр-поля.
Слишком точной, судя по четкости изображения ответного, сигнала - белых
звезд!..
Глеб лихорадочно перебирал в уме возможные последствия ТР-запуска.
Очень мешала уверенность в том, что шеф вот так же лихорадочно пытается
найти какой-то выход. И не находит... И может быть, не найдет. Из шестерых
сейчас только двое могли попытаться найти какой-нибудь выход. Впрочем, из
пятерых Казура не в счет. "Коллектив сужается и расширяется, шеф,
коллектив пульсирует. Сейчас наш коллектив в состоянии коллапса. Я и вы,
вы и я - всего двое, и на нас вся надежда. Думайте, шеф, думайте!.."
- Принимаем вызов, - сказал Калантаров. - Иного выхода нет. Пуск!
Иного выхода нет... Перед глазами возникло видение: монополярно
вывернутый Клаус. Глеб взял аккорд, высвобождая энергию для стартовой
тяги. Завыла сирена.
Голубые огни индикаторов пульта дрогнули и стали постепенно угасать,
уступая место оранжевым. До боли в пальцах Глеб вцепился в подлокотники
кресла. Всю жизнь мечтать о звездной транспозитации, и теперь, когда
судьба мимоходом небрежно швыряет в руки эту фантастическую возможность,
цепенеть от ужаса, бессильно ожидая катастрофы! Миры на ладонях...
Чудовищный толчок. Светильник под куполом съежился и угас, и словно
раздвинулись в куполе вертикальные узкие заслонки, брызнув в затемненную
диспетчерскую мертвенно-голубоватым светом. Глеб машинально поправил
сползшие привязные ремни. Бледно светящийся мениск пульсировал. На первый
взгляд пульсация была нормальной. Щелкали синхротаймеры, эритронов не было
слышно - их надоедливый звон нормально сместился в диапазон ультразвуковых
частот. Оранжевое пламя индикаторов тускнело. Через девять-десять секунд
все будет ясно...
- Пять. Шесть. Семь!.. - четко скандировал Гога. - Восемь. Девять.
Десять! Одиннадцать...
Над командным пультом в голубоватых сумерках выросла фигура
Калантарова.
- Внимание, Воронин! Первая очередь энергорезерва... Пуск!
"Есть первая очередь!" - доложили тонфоны.
Ярко вспыхнуло оранжевое озерцо, осветив Калантарова снизу. "Борьба!
- сообразил Глеб. - Схватка в гиперпространстве! Не дать захлебнуться
стартовой тяге!" Глеб яростно подергал кисти дрожащих рук, наложил пальцы
на клавиатуру.
- Пульсация возрастает, - бесстрастным голосом предупредил Туманов. -
Выше нормы на две и четыре десятых.
Не дожидаясь команды, Глеб торопливо взял аккорд. Зашевелились фигуры
операторов, окруженные странно искрящимися голубоватыми ореолами. Фигура
Казуры оставалась недвижной и, словно в награду за это, была украшена
двойным ореолом.
- Внимание! - резко сказал Калантаров. - Вторая очередь... Пуск!
Сильный толчок. Станция затрепетала от первого до последнего яруса,
пронизанная мощными волнами гравифлаттера. Вверх-вниз, вверх-вниз, как на
качелях. Глеб стиснул зубы. Взлет - невесомость, падение - кружится
голова... Хуже всех приходилось шефу - он не успел пристегнуться ремнями и
теперь, уцепившись за кресло, выделывал довольно сложные акробатические
номера. Если сломаются подлокотники... Нет, кажется, все обошлось. Молодцы
гравитроники - справились!
"Качели" замерли. Взъерошенный шеф снова стал к пульту, переключил
командные клавиши.
- Пульсация в пределах нормы, - доложил Туманов.
- Пошла вторая минута стартовой тяги! - сдавленным голосом сообщил
Гога.
- Напряженность эр-поля ослабевает, шеф, - сказал Глеб. - Я с трудом
удерживаю фокусировку.
- Держать! Воронин, внимание! Дашь мне третью очередь по команде.
- Если выдержат ваши энергоприемники, - возразили тонфоны. - Вы
берете на себя всю мощь меркурианской энергосистемы.
Калантаров сел, торопливо застегнул ремни. Слишком суетливо он это
делал, рывками, и Глеб понимал его состояние. Они встретились взглядами,
Калантаров сказал:
- Энергетики правы, я не знаю, как это будет. Но люди в
гиперпространстве. Надо удержать фокусировку. Вся надежда на тебя. - Шеф
согнутым пальцем надавил кнопку связи. - Воронин, внимание! Третья
очередь. Пуск!
Мощный толчок и что-то похожее на отдаленный гул. В неуловимо краткий
миг верх и низ поменялись местами - судорожно взмахнув руками, Глеб повис
на ремнях над слабо светящейся чашей опрокинутого купола. Затем
стремительный переворот - свинцовая тяжесть на плечи, и все вдруг поехало
в сторону; ремни рывками врезались в тело, ослабевали, снова врезались,
