Картина и есть картина. Кинопромышленность принадлежит знаменитым
людям, а они даже и не захотят возиться с такой интеллектуальной книгой. И
даже если бы они занялись этим, то публика вряд ли стала бы покупать
картину, и тогда - прощай денежки.
Федру всё ещё не хотелось связывать себя. Надо будет обдумать всё
некоторое время, дать устояться волнению, а затем решать, что ему хочется
сделать.
То, что ему виделось сейчас: социальная структура ценностей, фильм,
пожирающий интеллектуальную структуру ценностей, его книгу. Более низкая
ступень развития жизни будет кормиться более высокой формой жизни. И как
таковое - это будет аморально. Вот такое у него и было сейчас ощущение -
аморальное.
Именно поэтому возникло ощущение "что-то не так, что-то не так, что-то
не так".
Зеркала стремились возобладать над правдой. Они полагают, что поскольку
они платят вам деньги, что является социальной формой благодарения, то они
имеют право обходиться по своему усмотрению с интеллектуальной правдой
книги. Уф!
Эти боги. Они свернут горы.
21
На улице становилось уж совсем холодно.
Федр подошёл к большой раздвижной стеклянной двери, открыл её и вместе
со свистом рванувшегося внутрь воздуха вошёл в комнату.
Ах! Вот где стало снова тепло. И тихо. Комната всё ещё была похожа на
пустую сцену, после того как публика ушла домой. Мошка, которую он заметил
раньше, теперь крутилась у бра над диваном, на котором сидел Редфорд. Она
забралась под абажур, погудела там ещё какое-то время и затихла. Он ждал,
не зажужжит ли она снова, но ничего не было. Наверное, отдыхает.
:А может обожглась о лампу:
Слава может сотворить с вами и не такое:
Федру послышался какой-то шум, похожий на слив воды в комнате наверху,
затем плач маленькой девочки. Года, наверное, три. А может быть это звук
телевизора?
Женский голос стал утешать её. Голос у женщины приятный. Хорошо
поставленный. Не визгливый. Затем всё прекратилось. Нет, это не телевизор.
Интересно, как давно построили эту гостиницу? Вероятно в двадцатые
годы. Лучший период. Создали город ещё викторианцы. Но в двадцатые годы он
был в расцвете.
: Есть такая байка о викторианской мошке: согласно науке она в общем-то
не летит на пламя. В самом деле мошка стремится лететь по прямой. Мошки
ориентируются в пространстве, выдерживая постоянный угол по отношению к
солнцу или луне. А поскольку и солнце и луна находятся очень далеко, то
угол практически остается неизменным и представляет собой почти прямую
линию. А лампа находится близко, и при постоянном угле к ней линия
превращается в окружность. Вот поэтому-то мошка все время кружит и кружит.
Губит же мошку не Динамическое стремление к "высшей жизни". Это всё
викторианская чепуха. Это лишь статичная биологическая структура ценности.
И измениться они не могут.
Такое же чувство возникло у Федра от города. Подобно мошке, он
подвергается опасности летать кругами и попасть на некоторую орбиту славы.
Может быть когда-то, в доисторические времена, когда слава ещё не стала
столь значимой, люди могли полагаться на свои естественные желания и тогда
двигались вперёд прямолинейно. Но как только изобрели искусственное солнце
славы, они стали двигаться по кругу. В доисторические времена мозг был в
состоянии справляться с физическими и биологическими структурами, но
достаточно ли динамичен мозг для того, чтобы совладать с современными
социальными структурами? Возможно такое научное объяснение и не ослабляет
викторианскую метафору. Может быть она вписывается в него.
Как странно, что беседа с Редфордом так резко свернула на школу Блейка.
Когда Федр сказал ему, что ходил в ту же школу, Редфорд удивленно
посмотрел на него. У него был такой вид, как будто бы он хотел узнать у
Федра нечто, что ему давно уж хотелось выяснить.
"Мир тесен", - заметил тогда Федр, и Редфорд согласился. Федр собирался
было рассказать ему кое-что ещё, но разговор не получился. Что же там было?
Ах да, он собирался сказать ему, что дело не только в деньгах, несмотря
на все "паккарды" и особняки у Миннетонки и все прочие символы капитализма.
"Достоинство", о котором он толковал, - пережиток викторианских дней.
Эти викторианцы вроде бы вдохновляли и Редфорда. Он поставил много
картин об этом крае. Что-то в них интересовало его так же, как интересует
многих других.
Викторианцы представляли собой последнюю статичную социальную
структуру. И возможно кое-кто, считающий что его жизнь слишком хаотична,
слишком быстротечна, оглядывается на них с завистью. Тем, кто вырос в
захолустной Южной Калифорнии в сороковые и пятидесятые годы, может
показаться привлекательным кое-что в их строгих понятиях о том, что верно
и неверно, что хорошо и что плохо. И сам Редфорд в чем-то похож на
викторианца: сдержан, с хорошими манерами, преисполнен достоинства. Может
быть поэтому он и живёт здесь, в Нью-Йорке. Ему нравится викторианское
достоинство, которое местами здесь ещё сохранилось.
Пожалуй это было бы слишком, но Федр мог бы рассказать Редфорду об
одной школьной пьесе в пятом классе школы под названием "Мечта нищего", в
которой он играл жадину, который познавал щедрость посредством ряда
событий. Для школы Блейка она была подобрана очень удачно. Тесная сцена
была запружена маленькими будущими миллионерами. После спектакля к нему в
уборную зашёл лысый старичок, пожал ему руку, поздравил и долго беседовал
с ним с благосклонным интересом. А один из учителей затем спросил его:
"Знаешь, кто это был?" и Федр, конечно, не знал. А двадцать лет спустя
читая как-то статью в журнале о крупнейшей в мире мукомольной компании
"Дженерал Миллз", он вдруг узнал на фотографии лицо того лысого старичка.
Это был основатель "Дженерал Миллз".
Это лицо засело у него в памяти, как один из ряда вон выходящих
осколков. Это был один из величайших гигантов злой и алчной викторианской
традиции, а непосредственное впечатление складывалось о добром,
приветливом и благородном человеке.
Федр не знает, какова теперь школа Блейка, но в те времена она была
оплотом викторианских традиций и ценностей. Старший учитель каждое утро
проповедовал в часовне на викторианские темы морали с вдохновением и
преданностью, присущей Теодору Рузвельту. Он был настолько колоритен, что
даже после стольких лет Федр сразу узнал бы его в любой толпе.
У главного учителя не было никаких сомнений насчет того, что такое
качество.
Качество - это манеры и дух, примером которого является хорошо
воспитанный человек. Учителя понимали это, а мальчики - нет. Если мальчики
прилежно учатся, занимаются спортом и проявляютсерьёзное отношение к
жизни, то вполне вероятно, что когда-нибудь они станут достойными людьми.
Но в глазах учителей совсем не было уверенности, что это произойдёт
достаточно скоро. Учителя всегда твёрдо знали, что хорошо и что правильно.
Ты же твёрдо знал, что как бы ты ни старался, ты никогда не достигнешь
нужного уровня. Это как с кальвинисткой благодатью. У вас есть
возможность. И это всё. Они лишь предоставляют тебе шанс.
Благодать и мораль - всегда внешние факторы. Они не присущи тебе. Это
лишь нечто такое, к чему можно только стремиться. Ты поступаешь плохо, ибо
ты исходно плох, и когда за это получаешь взбучку, то это лишь попытка
переделать тебя в нечто лучшее. Важно здесь слово "сформировать".
Материал, который они пытались формировать, был наследственно исходно
плохим, но учителя полагали, что формируя его как глину, посредством
взбучек, запретов и поучений они смогут сформировать нечто похожее на
добро, хотя все прекрасно понимали, что внутри всё та же старая гниль и
дрянь.
Правда, знания, красота, все идеалы человечества - это внешние
признаки, передаваемые из поколения в поколение как горящий факел. Главный
учитель говорил, что каждое поколение должно нести их высоко и хранить их
не щадя своей жизни, лишь бы они не погасли.
Этот факел. Он был символом всей школы. Он был частью школьной эмблемы.
Его следует передавать из поколения в поколение, чтобы освещать путь
человечеству, нести его должны те, кто понимает его смысл, кто достаточно
силён и чист, чтобы сохранять его идеалы. Что будет, если погаснет этот
факел, никогда не говорилось, но Федр догадывался, что это будет сродни
концу света. Все поступательное движение человека из тьмы веков
прекратится. И никто не сомневался в том, что единственная цель главного
учителя состояла в том, чтобы передать этот факел нам. Достойны ли мы
получить его? К этому вопросу каждый должен был относиться серьёзно. Федр
так и поступал.
В некотором разбавленном и преображенном смысле он по-прежнему, как ему
казалось, этим и занимался. В этом и состоит Метафизика Качества,
смехотворный факел, который не взял бы ни один из викторианцев, а он хочет
воспользоваться им , чтобы осветить путь человечеству сквозь тьму.
Какой избитый образ. Просто ужасно. И всё же он вобрал его в себя с
детства.
Двадцать и тридцать лет спустя он всё ещё видел во сне ту аллею,
которая вела между дубами с порыжелыми листьями вверх по склону холма к
зданиям Школы Блейка.
Но здания уже пусты и заперты, и он никак не может попасть внутрь. Он
подёргал все двери, но ни одна из них не открылась. Прикрыв лицо руками,
чтобы отражение не мешало ему, он заглянул в окно библиотеки. Там он
увидел старинные напольные часы, маятник которых раскачивался, но в
комнате никого не было. Двигался лишь маятник часов. Затем сон прервался.
Мошка снова загудела у лампы.
Может следует открыть стеклянную дверь на балкон и выгнать её в ночь:
Будет ли это морально?:
Но слишком мало знал он о мошках, чтобы решить, морально это или нет.
Возможно она найдет где-нибудь другой огонёк и тогда пропадёт по
настоящему.
А вдруг она с балкона полетит вверх, вырвется из городского зарева,
увидит луну и полетит прямо туда. В этом случае будет ли её освобождение
моральным? Что гласит по этому поводу Метафизика Качества?
Лучше не вмешиваться. Может быть у этой мошки есть своё предназначение,
а у него - своё, каковым бы оно ни было. Возможно, Метафизика Качества.
Конечно же оно не в том, чтобы гоняться за мошками подобно какому-либо
викторианскому романтику.
Это всего лишь викторианская поза, влияющая на некие викторианские
понятия без какого-либо интеллектуального проникновения в смысл Качества.
В любом случае все они уже исчезли, эти благородные викторианские
динозавры, и теперь можно смотреть на них с меньшим волнением и опаской,
не так, как они оглядываются на тебя.
Федр полагал, что его мысли, да и мысли Редфорда, а может и множества
других людей, постоянно возвращаются к ним потому, что нечто очень важное
и таинственное произошло за то время, что отделяет нас от них. Он считал,
что возвращаясь к ним и пытаясь измерить их природу, можно постигнуть те
социальные силы, что возвысили мир с тех пор. И теперь они похожи на
динозавров потому, что между ними и нами возникла пропасть. Произошла
громадная культурная мутация. В действительности они представляют собой
различные культурные виды. Факел Метафизики Качества как бы высвечивает
понимание этой пропасти и осознание того, что она самая глубокая в истории
человечества.
Если быть точным в разговоре о викторианцах, то надо быть осторожным,
чтобы не смешивать их с какой-либо определённой группой людей.
"Викторианский" в его понимании - это структура социальных ценностей,
преобладавших в период между гражданской войной в Америке и Первой мировой
войной, а не какая-либо биологическая структура. Жизнь Марка Твена
совпадает с этим периодом, но Федр не считает его викторианцем. Его
коронным номером был юмор, высмеивающий викторианскую помпезность. Он
рельефно выделялся на фоне викторианцев. А с другой стороны Герберт Гувер
и Дуглас Макартур биологически выпадают из викторианского периода большей
частью своей жизни. Но тем не менее они по сути викторианцы, ибо их
социальные ценности были викторианскими.
