которого Руиз Ав, видимо, прикончил в ходе убийства Юбере. Они усмотрели
признак благоприятной судьбы в превосходстве ее Мокрассара.
Юбере, очевидно, считал себя бессмертным и не сделал никакой попытки
назначить или выбрать себе преемника. Вместо этого он предпринял всяческие
усилия, чтобы выбить подобные мысли из головы своих приспешников.
- У паранойи есть свои преимущества, - сказала она поворачиваясь на
бок. Пальчиками она провела по силуэтам черных опаловых бабочек, вделанных
в спинку ванны.
- Что? - спросил Мармо, который в этот раз наблюдал за ней, вместо
того, чтобы играть со своими процессорами.
- Ничего, - ответила она и провела руками по своему прекрасному телу,
радуясь собственной красивой плоти. Неужели глубоко под слоем металла
старый киборг хранил искорки эротики и сексуальности?
Она рассмеялась и нырнула по самый подбородок.
- Похоже, ты совсем развеселилась, - сказал Мармо. - Это почему же?
Положение все еще кажется мне весьма опасным.
- Ты слишком много волнуешься и суетишься, Мармо. Твоя кампания по
распространению слухов блистательно преуспела. Пираты ищут свое великое
сокровище где угодно. Особенно в карманах друг у друга. Они сводят старые
счета, они шпионят друг за другом, они вынюхивают след Руиза Ава. Никто не
подозревает нас, по крайней мере, никто не подозревает нас больше, чем
всех остальных.
- Так не может долго продолжаться, - сварливо сказал Мармо.
Она снова рассмеялась и потом не обращала на него внимания.
В полдень Гундерд распределил между ними еду из аварийных запасов
лодки: сушеная рыба, крахмалистое печенье, таблетки глюкозы с фруктовым
вкусом и ароматом.
- Мы не высохнем от жажды и голодать не будем... пока что, по меньшей
мере, - сказал он. - Лодка была рассчитана на двадцать человек. А водяная
установка хорошо работает.
Они ели молча. Все, кроме Дольмаэро, который отдал свою долю
Мольнеху. Женщина из экипажа теперь казалась кататоником.
Когда Руиз покончил с едой, он решил сделать дипломатический жест.
- Гундерд, может, нам всем надо получше познакомиться? Представь мне
своих людей.
Обе группы людей посмотрели на него, словно его вдруг обуяло
непонятное безумие. Но наконец Гундерд криво усмехнулся.
- Если тебе так угодно, Руиз... Ну... этот представитель
растительного царства - Марлена, наш казначей, - сказал он, похлопывая
женщину по плечу. - Она пошла в рейс последний раз перед выходом на
пенсию. И, знаешь, она была уверена, что нас ожидает какая-то катастрофа с
того самого момента, как мы вышли из Моревейника. Разумеется, она точно
так же боялась и каркала каждый рейс перед этим, но, поскольку это должен
был быть ее последний рейс, все это казалось совсем уж смехотворным.
Ирония судьбы.
Гундерд махнул рукой в сторону мальчика.
- А это Свин - образец юнги и стюарда, племянник нашего покойного
капитана и страшный бездельник. Он не знает ничего сколько-нибудь
существенного и страшно этим гордится.
Свин неуверенно улыбнулся.
- Кок Эйндиукс в представлении не нуждается, кроме как можно сказать,
что нам крупно повезло в том, что на борту нет никакой возможности
готовить. Иначе наши шансы выжить значительно уменьшились бы.
Эйндиукс, услышав свое имя, резко кивнул, его косичка заскакала по
спине.
- Наконец, Джерик, крепкий здоровый моряк и один из немногих
компетентных членов экипажа покойной "Лоракки". Кроме того, в настоящий
момент он твой смертельный враг. Его любовник Модок был один из тех, кого
ты скормил рыбам.
Со своего места возле рулевого весла Джерик смотрел на Руиза со
странной гримасой, оскалив зубы. Глаза его горели.
Руиз подумал, не стоит ли ему выразить свои соболезнования, но потом
отказался от этого. Джерик примет его слова с тем презрением, которого они
и заслуживают, а Руизу от этого не будет никакой пользы или толка.
- Мы рады познакомиться с вами, - бодро сказал Руиз. - С таким
экипажем мы наверняка выживем. - Слова его даже для его собственных ушей
прозвучали пусто и блекло, поэтому он поморщился, но все же продолжал, как
можно искреннее. - Теперь я представлю моих друзей.
Он показал на Мольнеха.
- Это Мольнех, Мастер-фокусник с Фараона, где воспитываются все самые
лучшие фокусники пангалактики. Потом он покажет нам какие-нибудь волшебные
трюки, чтобы убить время.
Мольнех театрально поклонился, обнажив зубы в своей усмешке черепа.
- А это Дольмаэро, Старшина Гильдии на Фараоне, человек одаренный во
всех областях: он достоин доверия, умен, храбр. Хотя ему пока что
нехорошо, мы можем полагаться на его разумные советы.
Дольмаэро оторвался от поручня и сделал слабый приветственный жест.
Руиз коснулся плеча Низы.
- А это Низа, принцесса с Фараона, - он едва не добавил "и моя
возлюбленная", но вовремя удержался.
Низа холодно кивнула и снова посмотрела на море, словно ожидала найти
что-то интересное в бурных серых волнах.
Кустистые брови Гундерда дергались от любопытства.
- А ты сам, Руиз Ав? Ты-то что за человек?
Руиз пожал плечами.
- Вам известно, как меня зовут. Я, можно сказать, всего понемножку. Я
пробовал заниматься разными вещами и ни в одной из них не достиг
совершенства.
Гундерд с сомнением посмотрел на него, а фараонцы удивленно
переглянулись. Но сперва никто не захотел протестовать против такой
заниженной самооценки Руиза.
Но потом Низа дернула головой и заговорила.
- Руиз Ав слишком скромничает. Я устала слушать, как он лжет, хотя он
делает это поразительно хорошо. Он прославленный внедритель законов Лиги
Искусств и наемный убийца. Он убил больше людей, чем может пересчитать,
любил больше женщин, чем может вспомнить, прожил больше лет, чем хотел бы
признать. Недавно он убил самого могучего человека в Моревейнике... Его
последнюю жертву звали Реминт.
Рты пораскрывались, и глаза выпучились из орбит. Особенно большое
впечатление слова Низы произвели на Гундерда. У него было такое же
выражение лица, как у ребенка, который играл себе с безобидным садовым
ужом, а тут ему кто-то возьми и скажи, что это смертоносная гадюка.
- Я и понятия не имел, - сказал он медленно. - Ты уверена? У Реминта
еще та репутация, не сказать бы хуже.
Руиз смущенно переминался с ноги на ногу, изумленный дерзостью Низы в
ее высказываниях. Он предпочел бы представиться чем-нибудь пониже и
попроще.
- Она немного преувеличивает. Реминт может быть и умер, но я его
трупа не видел. В любом случае, я порвал со своей прошлой профессией.
Гундерда, похоже, трудно было убедить.
- Скажи это Модоку и Дринслу.
Руизу оказалось трудно защищать свои поступки и отстаивать свою
правоту. Двое членов экипажа, которых он убил, не были солдатами. О них
нельзя было сказать, что они погибли в какой-нибудь законно объявленной
войне. Правда, они сами отнюдь не были убежденными гуманистами. Они
занимались тем, что переправляли человеческие существа навстречу страшной
судьбе в руках каннибалов. И все-таки, Жертвенники сами мечтали о том,
чтобы кончить жизнь в бойнях Лезвий Нампа - и это был Суук, не надо
забывать об этом.
Нет, его единственное оправдание шло от единственного соображения: он
уже убивал и станет убивать снова и снова, если только это позволит Руизу
и Низе прожить еще хоть чуть-чуть.
- Мне очень жаль, что они погибли по моей вине, - сказал Руиз. - Если
бы ты был на моем месте, ты бы поступил иначе?
- Может, и нет, - сказал, помолчав, Гундерд.
Потом долго никто не заговаривал. Остатки экипажа "Лоракки",
казалось, переваривали сведения, которые Низа выпалила им. Они теперь
смотрели на Руиза с большей настороженностью, даже Джерик. Может быть, это
было и к лучшему. На сей раз, они, может быть, не один раз подумают,
прежде чем замышлять против него какое-нибудь предательство. Может
статься, поспешные заявления Низы могут обернуться положительной стороной.
Джерик вел лодку на северо-восток, через волны, которые становились
все меньше.
К середине дня ветер спал до легкого бриза, который едва способен был
рябить спинки небольших волн, оставшихся после шторма. Солнце наконец
проглянуло на небе, и только несколько перистых облачков теперь виднелись
на зеленовато-сером небе.
Руиз сидел на корме, глядя, как какая-то морская птица кружит возле
мачты. Он вспоминал прежние, не такие сложные времена: пыльные дороги
Фараона, Искупление в Биддеруме, казармы-стойла в "Черной Слезе", где он
ухаживал за Низой, пока к ней не вернулись жизнь и здоровье, и где они
стали любовниками, обитые шелком апартаменты Кореаны, где он и Низа
провели самые долгие дни вместе... и как самое сладкое воспоминание
проплывало перед ним их путешествие на барже по девственно нетронутой
природе в Моревейник.
Ему пришло в голову, что никогда прежде он не наслаждался этими
прошлыми сладостными днями. В то время он был так полон напряжения, так
готов к немедленному действию и возможному насилию, так чутко он
прислушивался, не приближаются ли враги, что лучшие дни прошли как бы мимо
него, оставив только краткие воспоминания, совсем не такие насыщенные,
какими были те мгновения. Разумеется, и он, и Низа были живы именно
благодаря его тогдашней безжалостной сосредоточенности, так что, может
быть, он заключил с жизнью честную сделку. Он подумал о той звездной ночи
на барже, когда он лежал в объятиях Низы. Он вспомнил, как подумал тогда,
что, если ему предстоит умереть в этот момент, он хотел бы именно тогда
распрощаться со своей странной и запутанной жизнью - что в такой смерти
можно найти спасение от дальнейшего зла.
Руиз сердито встряхнул головой. Такие мысли были как медленный яд.
Это слабость, которая могла украсть их будущее с Низой, такое же
счастливое, как те моменты. Он должен держаться за свое предательство, за
свою чуткость и настороженность, за свою жестокость. Пока не придет время,
и эти качества не окажутся для них бесполезными, пока они наконец не
смогут убежать с Суука и не вернутся в какой-нибудь менее опасный мир.
Он смотрел на нее, спящую, голова ее покоилась на сложенных руках,
черты лица только смутно виднелись сквозь упавшие пряди спутанных черных
волос. Он видел только тонкие сильные плечи и такую беззащитную, плавную
линию шеи. Он чувствовал, что ему перехватило дыхание, им овладела такая
нежность и такая грусть, что глаза его наполнились слезами. Он был
потрясен. Он не плакал с самого давно забытого детства.
Его отвлекла внезапная перемена в шуме мотора лодки, которая
моментально потеряла скорость и стала издавать неприятный скрипучий звук.
- Что случилось? - спросил он Гундерда, который подскочил к кожуху
мотора и рывком распахнул его.
Гундерд только невразумительно крякнул и нырнул головой в машинное
отделение.
Мотор заглох. Из отделения донеслась серия капризных щелчков, а потом
Гундерд вылез, и лицо его было перемазано черной смазкой.
- Скис, - пробормотал он.
- Машина скисла. В конце концов подвела нас не батарея.
- И что теперь? - спросил Свин, мальчик на побегушках и юнга, который
вдруг стал выглядеть гораздо моложе своих и так юных лет.
- А теперь мы поднимем парус и будем богу молиться, чтобы ветер не
стих.
Руиз помог Гундерду вытащить из рундуков части для такелажа и парус.
Потом они вместе собрали мачту для паруса, вставляя отдельные части в
надлежащие разъемы, и поставили коричневый полотняный парус. Гундерд
прикрепил его как следует к мачте, и лодка пошла вперед, хотя и гораздо
