Рэй ОЛДРИДЖ
Освободитель 1-3
МАШИНА-ОРФЕЙ
ИМПЕРАТОР ВСЕГО
КОНТРАКТ НА ФАРАОНЕ
Рэй ОЛДРИДЖ
МАШИНА-ОРФЕЙ
И милого певца они убили,
Чтоб души наши продолжать могли
свою несовершенную мелодию
Надпись на мемориальной доске
в Глубоком Сердце города
Моревейника, на планете Суук.
1
К шестому дню путешествия Руиз Ав вполне подружился со вторым
помощником "Лоракки", древней баржи, которая уносила его прочь от его
врагов в Моревейнике. Гундерд был жилистым коротышкой с плохими зубами. Он
часто и с большим воображением жаловался на старость и недомогания
"Лоракки", бездарность своего экипажа и невезение ее капитана:
- Под его чутким руководством затонули уже четыре корабля. А он еще
весьма молодой человек. Это меня постоянно нервирует.
Гундерд наряжался в костюмы из веселых тряпок яркой расцветки, и на
нем постоянно позванивали золотые цепи самого разного калибра. Когда Руиз
спросил его, не боится ли он упасть за борт с таким количеством балласта
на шее, Гундерд весело ответил ему, что и так не умеет плавать.
- Лучше в таком случае покончить со всем этим раз и навсегда, -
объяснил он, - я ведь не смерти так отчаянно боюсь... самое страшное - это
падать все время из света в холодную жидкую тьму. Вот это и есть ужас.
- Ясно, - сказал Руиз Ав вежливо, хотя позиция Гундерда показалась
ему по меньшей мере странной.
Гундерд подарил ему веселую ухмылку.
- Не все такие философы, это уж точно. Ты, насколько я понимаю,
веселый сторонник метода проб и ошибок, а? Попал я в точку или нет?
Руиз весело кивнул. Они стояли вместе на самой верхней палубе
"Лоракки", чуть дальше к корме от рулевой рубки. Они смотрели на
сине-черное море, которое было стеклянисто-спокойно. Небо было цвета
полированной бронзы, чистое, но с полосой темных туч у горизонта. Самая
близкая земля была гораздо дальше южной линии горизонта. Капитан рассчитал
курс так, чтобы пройти как можно дальше от предательских прибрежных рифов.
Внутри рулевой рубки капитан скорчился над своим навигационным
модемом и громко проклинал судьбу, которая загрузила его корабль почти
двумя тысячами фанатиков культа Жертвенной Тайны, которых надо было
доставить к людоедам Лезвий Нампа. Гундерд, видимо, смотрел на капитана
как на бесплатного клоуна. Он подмигнул Руизу и передразнил капитана,
молча состроив жалобные гримасы.
Щелчок и свист возвестил, что один из бортовых
синтезаторов-предсказателей выдал карту погоды - и капитан внезапно
замолчал.
Жертвенники заполонили широкую нижнюю палубу, читая из своих
священных трактатов, распевая фальшиво и грубо звучащие гимны, исхлестывая
друг друга небольшими церемониальными бичами. Все они были одержимы
религиозной манией самоубийства. Гундерд смотрел на них, потом театрально
выпучил свои маленькие черные глазки.
- Хотя ты и претендуешь на то, чтобы быть оптимистом, все-таки на
тебе одеяние Жертвенника - а это наверняка куда более серьезное
препятствие к тому, чтобы выжить, нежели цепи на шее.
Руиз улыбнулся, но отвечать не стал. Гундерд любил поддразнивать его
насчет его камуфляжа, но его спекуляции относительно настоящих целей и
подлинной личности Руиза казались безобидными и продиктованными только
любопытством.
Но из долголетней тщательной привычки Руиз отказывался удовлетворить
любопытство Гундерда, каким бы невинным оно ни было.
Руиз познакомился со вторым помощником во время ежевечерней игры в
кантерип, которая организовывалась в любом уголке судна, который не должен
был стать предметом инспекции капитана в этот вечер. Он и Гундерд были
единственными игроками, которые последовательно выигрывали. Хотя Гундерд
выигрывал гораздо больше Руиза, который шулерствовал только чуть-чуть,
чтобы не проигрывать. Однажды ночью пьяный кочегар страшно оскорбился,
когда Гундерд чуть более нахально, чем обычно, стал манипулировать
картами, и попытался распороть кишки второму помощнику грузовым багром.
Руиз похлопал кочегара по башке попавшейся под руку железякой от якоря.
С той поры Гундерд принял Руиза под свое крылышко, найдя для него и
его группки места чуть получше, дав им дополнительный рацион воды и время
от времени принося им еду из камбуза команды - еду, которая, будучи столь
же непритязательной, как и еда для пассажиров, все же была восхитительно
свободна от насекомых.
Молчаливость и скрытность Руиза Гундерд принимал без видимой обиды.
- А-а-а, ты полон тайн... Я смотрю на тебя и радуюсь своей
собственной незамысловатости.
И его маленькие черные глазки снова поблескивали.
Руиз похлопал его по плечу.
- У всех есть тайны - даже у тебя, хоть ты и кажешься образцом
простоты и незамысловатости, - он повернулся и пошел к трапу.
Гундерд рассмеялся.
- Может быть, может быть. Так ты как, возвращаешься к своей прежней
команде? Странная она у тебя... Должен сказать, что они еще меньше похожи
на Жертвенников, чем ты... Хотя в женщине есть какая-то темная сила.
Красавица, в этом-то сомневаться не приходится, но все же смурная... Тебе
надо быть поосторожнее.
Ясный день, казалось, померк.
- Правильно говоришь, - ответил Руиз и пошел вниз.
Он проложил себе дорогу сквозь толпу Жертвенников, стряхивая тех,
которые пытались затянуть его в свои ритуалы. Большинство принимало его
отказ без обиды, кроме одного крупного краснолицего мужчины, у которого
был кнут, усаженный гвоздями. Его фанатизм и пена у рта заставляли Руиза
осторожно обходить его стороной.
В конце концов он добрался до своей каюты, которая, вернее сказать,
каютой не была. Это было стойло для скота на второй палубе. Органическая
вонь свидетельствовала о том, что совсем недавно на этой барже
перевозились пассажиры, куда более соответствующие этому классу кают. Но
стены давали какую-то иллюзию отдельности, и сквозь щели продувал обычно
надежный ветерок, удалявший самую страшную вонь.
В этих стойлах ждали его товарищи по побегу. Мольнех сидел на их
багаже в настороженной позе, держа наготове стальную дубинку. Тощий, как
скелет, фокусник приспособился к мукам путешествия лучше, чем остальные
фараонцы, которые ужасно страдали. Этот же выглядел не ближе к смерти, чем
всегда.
Мольнех положил дубинку, которую он потихоньку увел у невнимательного
Жертвенника.
- Какие новости, Руиз Ав? - спросил он весело.
- Да, какие новости? - пробурчал Дольмаэро, полный фараонский
Старшина Гильдии. Его широкая физиономия побледнела и покрылась потом. Он
все еще страдал от морской болезни и потерял в весе с тех пор, как они
покинули Моревейник.
- Мы уже приблизились к нашей цели? Мне иногда кажется, что каннибалы
и то лучше, чем эта страшная нестабильность.
Он с трудом поднялся и потер спину.
- Еще нет, - ответил Руиз. - Не рвитесь так встретиться с
каннибалами.
Он беспокоился за Дольмаэро, чье здоровье казалось непрочным. За то
время, которое они провели вместе с того момента, когда они убежали от
работорговки Кореаны, он весьма привязался к Старшине Гильдии.
Третья фараонка сидела в темном углу и ничего не говорила. Руиз
нерешительно улыбнулся Низе, но выражение ее лица было отстраненным.
Руиз отвернулся. Перемена в Низе мучила и беспокоила его. Не так
давно они были любовниками, и проведенные вместе минуты оказались самыми
драгоценными и сладкими в жизни Руиза Ава. Теперь они казались просто
чужими, странниками, которых несчастная судьба случайно свела вместе.
В Моревейнике Низа и остальные были снова пойманы Кореаной. Руиз не в
состоянии был это предотвратить. Но Низа, очевидно, каким-то образом
уверилась, что он, именно он повинен в том, что выпало на долю ей и
остальным. С тех пор, когда он спас пленников из подземелий работорговки,
Низа так и не спросила его, что же именно произошло тогда в Моревейнике, а
он боялся даже начать объяснять из боязни, что она просто откажется
слушать. С тех пор, как они взошли на борт "Лоракки", она заговаривала
только тогда, когда это было необходимо. Она только изредка покидала свой
угол, и красота ее еще больше казалась увядшей и измученной. Сердце его
обливалось кровью, когда он смотрел на нее в этом положении, именно
поэтому он и шатался так неприкаянно по барже, ища карточных игр и прочих
отвлечений от своих мыслей.
Руиз улегся на соломенную подстилку в углу подальше от Низы и вместо
подушки подложил себе под голову свой узелок. Пряный смолистый запах его
содержимого победил запах хлева, который царил в стойле, за что Руиз был
благодарен содержимому узла. Прежде чем покинуть Моревейник, Руиз устроил
так, чтобы их камуфляж оказался двухслойным. На поверхности они казались
четырьмя Жертвенниками, которых религиозный фанатизм гнал пожертвовать
временно обитаемые ими тела Лезвиям Нампа. Однако, когда они прибудут на
пылающие пески Нампа, Руиз был готов к тому, чтобы принять новую личину,
личину курьера одного из пиратских владык Моревейника, который продавал им
их ритуальный наркотик.
Поскольку обряды Лезвий Нампа включали в себя обязательное
наркотическое опьянение и поджаривание людей на вертелах, Руизу не очень
хотелось поскорее прибыть к месту назначения. Все-таки... Но момент их
прибытия в пустыни Нампа приближал их к тому моменту, когда они все же
покинут Суук, этот жестокий мир, навсегда.
Он закрыл глаза и понадеялся, что ему удастся несколько часов
отдохнуть без помех.
Низе совершенно не хотелось спать. С тех пор, как они оказались на
барже, она стала спать плохо, невзирая на все увеличивающуюся усталость.
Ничто в ее предыдущей жизни на Фараоне, мире пустынь, не подготовило ее к
этой страшной пустыне, которая состояла из воды. Это было так
неестественно. Океан поразил ее впечатлением, что это какое-то зловредное
огромное существо, его жирная шкура вечно подергивалась и коробилась,
словно этот зверь сбросил бы эту шкуру, если бы мог.
Их жизненное пространство было весьма далеко от идеала, когда-то она
была принцессой, любимой дочерью царя. Теперь она спала на полу в стойле,
которое воняло рвотой и навозом.
В тех немногих случаях, когда она забывалась тревожным сном, ей
снились неприятные сны. Работорговка Кореана, убийца Реминт, пират Юбере -
все эти лица танцевали в ее снах страшный медленный хоровод.
Она чувствовала себя покинутой и одинокой. Руиз Ав, которого она
некогда любила и кому вверяла всю свою жизнь, позволил совершить с ней
страшные вещи. А теперь он не обращал на нее внимания, разве что иногда
улыбался ей знающей улыбкой. Он был-полон жесткой неискренней вежливости.
Вскоре он позволит, чтобы ее терзали какой-нибудь новой пыткой, а
этого она уже не вынесет.
Руиз проснулся от того, что ему показалось, что что-то не так. Стойло
было темным, а движение баржи стало скверным и неровным.
Он сел и протер глаза. Звук ветра стал злобным визгом. Погода явно
страшно ухудшилась за то время, пока он спал.
- Что произошло? - спросил Дольмаэро, который прижался к стене,
широко раскрыв глаза. - Что происходит сейчас?
- Это просто такой сильный ветер, - сказал Руиз, вставая. Внезапное
