пьющего воду, смотрел, как с его бороды стекают капли и падают в реку,
даже не задумывался о том, что смотрит на человека, находящегося от него в
тысяче лет времени и в тысячу световых лет расстояния.
Все, что они сейчас наблюдали, это было технологическое чудо,
физическая конструкция. И только метафизики могли сказать, что существует
в данный момент: Аоз Рун или те, кто смотрит на него. И все же не
требовалось большого ума, чтобы сделать вывод о том, что макрокосмос и
микрокосмос взаимосвязаны, объединены такими например явлениями, как
геллико-вирус. Такие явления объединяют макрокосмос и микрокосмос в одно
целое, заставляя их проникать сквозь игольное ушко выживаемости. Понимание
шкалы малого и большого может помочь разумным существам ощутить
бесконечный порядок в бесконечной Вселенной.
Люди смотрели, и их воображение функционировало, а геллико-вирус,
несущий смерть людям на далекой планете был только плодом их воображения.
Два йелка неслись вперед, вытянув шеи почти горизонтально. Ноздри их
раздувались, бока были покрыты пеной.
Их всадники были в высоких сапогах с завернутыми голенищами и длинных
плащах из серой материи. Лица их были суровыми и серыми, окаймленные
небольшими бородками. Каждый признал бы в них сиборнальцев.
Каменистая тропа, по которой они ехали, находилась в тени горного
хребта. Стук копыт йелков гулко разносился по пустынной равнине.
Это были разведчики войска воина-жреца Фестибариатида. Они
наслаждались скачкой, вдыхая свежий воздух, изредка обмениваясь
замечаниями и зорко следя, нет ли поблизости врагов.
А за ними шли пешие сиборнальцы, ведя с собой группу пленных
протогностиков.
Толпа привела их к реке, на другом берегу которой виднелась горная
страна. Остроконечные утесы громоздились тут и там, на их склонах
виднелись скрюченные низкорослые деревья. Это была граница страны, которой
правил Фестибариатид.
Разведчики нашли брод и переправились через реку. Йелки здесь пошли
осторожно, выбирая путь среди острых камней. Это были животные северных
долин, и им не нравились горы. Это были предки тех животных, которых
привели с собой переселенцы с севера. Именно поэтому северные животные
находились так далеко на юге.
В арьергарде пешего отряда сиборнальцев шли пленные мадис, среди
которых находились и Катхаарнит-он и Катхаарнит-она. Оба они все еще
чесались, хотя находились в плену несколько недель.
Подбадриваемые уколом копий, они перебрели через реку и пошли по
каменной тропе среди гор в селение, которое называлось Новый Акиштон,
основанное Фестибариатидом.
Именно сюда, в это опасное место через несколько недель пришел и
Лэйнтал Эй. Но это был уже Лэйнтал Эй, которого с трудом могли бы узнать
даже его ближайшие друзья. Он потерял треть своего веса, кожа его
посерела, в глазах было странное выражение. Он походил на ходячий скелет.
Из-за изменения веса он и двигался теперь по-другому. Лэйнтал Эй пережил
костную лихорадку.
Покинув Олдорандо, он пошел на северо-восток, в направлении, куда
ушла Шей Тал со своим кортежем. Он заблудился и потерял тропу. Страна,
которую он знал с детских лет как снежную страну, белое безмолвие, теперь
утопала в зелени.
То, что когда-то было пустыней, теперь было полно опасности. Он
двигался вперед, скрываясь от всех и опасаясь всех - людей, полулюдей,
фагоров, зверей. За каждым поворотом его мог ожидать враг, отовсюду за ним
следили глаза врага, уши врага прислушивались к каждому его шагу.
Голд очень нервничал в лесу. Хоксни были животными открытых равнин.
Он стал упрямым, и Лэйнталу Эй пришлось спешиться и с ворчанием вести его
за собою.
Наконец он выбрался к каменной башне, стоящей среди непроходимого
леса. Он привязал Голда к дереву. Вокруг все было спокойно. Лэйнтал Эй
вошел в башню. Он чувствовал себя бесконечно усталым. Наконец собравшись с
силами, он поднялся на вершину башни и тут он узнал окрестности. Он уже
бывал здесь в своих одиноких скитаниях.
Он спустился с башни, вышел на улицу. Чувствуя утомление, он
опустился на землю, потянулся и тут же понял, что не может опустить руки.
Костная лихорадка нанесла свой удар внезапно и Лэйнтал Эй изогнулся так,
как будто он хотел сломать себе спину.
Из кустов вышли маленькие темные мужчины и женщины. Они смотрели на
него, понемногу приближаясь. Это были протогностики племени Нондаг,
волосатые существа, ростом до пояса Лэйнтала Эй. На руках у них было по
восемь пальцев, их было почти не видно из-за густой шерсти, покрывающей
руки. Лица их напоминали морды ассокинов. Видимо они находились в каком-то
родстве с мадис.
Их язык был смесью фырканья, свиста, прищелкивания и совершенно не
был похож на олонецкий, хотя несомненно в нем ощущалось его влияние. Они
посовещались между собою и наконец решили взять с собой Сына Фреира, так
как его личные октавы были хорошими.
За башней возвышалась линия райбаралов. Их толстые стволы были укрыты
густыми зарослями. Возле основания одного из деревьев Нондаги спустились
под землю, волоча с собою Лэйнтала Эй. Они фыркали, выражая свое
недовольство тем, что человек был так тяжел. Голд тоже фыркал, видя, что
его хозяин исчезает под землей.
Среди корней огромного дерева было жилище Нондагов. Спали они в
гамаках, сплетенных из длинных нитей. Эти сетки предохранили их от
родентов, которые тоже жили под землей.
Жизнь их была полностью лимитирована старыми обычаями. По обычаю с
самого рождения выбирались короли, которым было суждено править, и воины,
призванные защищать королей. Воины воспитывались в жестокости, и под
землей нередко разыгрывались битвы и погибали слабейшие. Но короли служили
символом любви и дружбы для остального племени. Они как бы сглаживали,
смягчали жестокость. Они были хранителями жизни и, следовательно, должны
были попытаться сохранить жизнь Лэйнталу Эй. Поэтому его и притащили сюда,
хотя он уже был при последнем издыхании.
Одна из женщин стала для Лэйнтала Эй снуктруиксом. Она лежала рядом с
ним, ласкала его, гладила, отгоняла от него болезнь. Теперь Лэйнтала Эй
терзали видения, маленькие, как мыши, большие, как горы. И когда он пришел
в себя, то в темноте обнаружил рядом с собой чужое существо, близкое, как
жизнь. Это существо делало все, чтобы спасти его, вернуть ему жизнь.
Чувствуя себя призраком, он стал привыкать к новому образу жизни, в
которой и ад и рай слились для него в одно целое.
Насколько он смог понять, снуктруикс означало и целитель, и
врачеватель души, и тот, кто отгоняет злых духов.
Он лежал в темноте, скрюченный в объятиях болезни, и его существо
покидало его тело с потом. Вирус сражался изо всех сил, стараясь
протолкнуть юношу сквозь ужасный глаз Шивы. Лэйнтал Эй превратился в
долину переплетенных нервов, на которой сражались полчища боли. И все же
таинственная снуктруикс была здесь, рядом, и Лэйнтал Эй не чувствовал себя
одиноким. Она дарила ему исцеление.
Со временем армии боли отступили. Он уже стал слышать голоса в
темноте и понимать, что произошло с ним. В странном языке Нондагов не было
слов, означающих пищу, воду, любовь, голод, холод, тепло, ненависть,
надежду, отчаяние, боль. Члены племени, не занятые битвами, проводили
долгие часы в беседах о Бесконечном. Обыденная жизнь их не была описана
словами, потому что она была обыденная. Имело смысл говорить только о том,
что важно - о Бесконечном.
Лэйнтал Эй, несмотря на все усилия, так и не смог постичь их язык до
такой степени, чтобы понять суть их бесед о Бесконечном. Но все же главную
мысль он ухватил: многие поколения спорили о том, должен ли каждый
растворить свое существо внутри великого бога темноты Витрама, или же
нужно перейти в какое-либо другое состояние.
Диспуты о том, каким должно быть другое состояние, были бесконечными,
они не прекращались даже за едой. О том, что они съели Голда, Лэйнтал Эй
никогда не узнал. У него аппетит пропал. Рассуждения о другом состоянии
протекали сквозь него как вода.
Это другое состояние приравнивалось ко многим, часто неприятным,
понятиям, например, свет, битва и тому подобное. Это было проявлением
индивидуальности. Индивидуальность противостояла воле Витрама. Но каким-то
образом в результате этих споров, переплетающихся между собою как
переплетаются корни райбаралов в земле, оказывалось, что даже
противостояние воле Витрама означает покорность его воле.
Все это было для Лэйнтала Эй смутным и непонятным, особенно когда в
его объятиях лежала маленькая волосатая снуктруикс.
Она умерла не первой. Нондаги умирали спокойно, без жалоб уходя в
вечную тьму, растворяясь в ней. Лэйнтал Эй даже не сразу заметил их уход.
Он только обратил внимание, что все меньше голосов участвовали в спорах. А
затем и снуктруикс застыла в неподвижности. Лэйнтал Эй стиснул ее в
объятиях, сам удивляясь тому, что способен испытывать к ней такую
привязанность. Нахкри-нондаги по обычаю не сопротивлялись болезни, которую
Лэйнтал Эй принес с собой под землю. Болезни и выздоровления не были в
обычаях у них.
Снуктруикс умерла. Лэйнтал Эй долго сидел и плакал. Он так никогда и
не увидел ее лица. Лишь руки его знали ее тело, подарившее ему свою жизнь.
Споры о Бесконечном подошли к своему концу. Последние фырканья,
прищелкивания, свист затихли во мраке. Ничто так и не было решено. Даже
смерть показала свою нерешительность. Обращаясь к каждому индивидуально,
она поразила всех. Только Витрам мог сказать, доволен он, или нет. Но
Витрам, как присуще всем богам, хранил молчание.
Пораженный ужасом, Лэйнтал Эй собрал все силы, чтобы придти в себя.
На четвереньках он пополз через трупы своих спасителей, чтобы найти путь
наружу. Жуткая величественная тьма подземелья давила на него.
Он говорил себе, как бы стараясь поддержать угаснувшие споры:
- У меня есть своя индивидуальность, что бы там ни говорили мои
друзья Нондаги. Я знаю, что я - это я, и я не смогу выбраться отсюда, если
не буду самим собой. Значит, мне нужно быть в мире с самим собой. Я не
собираюсь вмешиваться в их бесплодный спор, но по крайней мере узнаю, что
произойдет со мной. Я принадлежу только себе, и останусь ли я жив, или
умру, я буду вести себя в соответствии со своими принципами и желаниями.
Мне не стоит искать Аоз Руна. Он мне не хозяин. Я сам себе господин. И
вовсе не из-за Ойры я ушел из города, стал изгнанником. Такие решения не
могут принимать рабские натуры...
Так он говорил себе, убеждая себя, пока эти слова не потеряли для
него всяческий смысл. Путаясь в лабиринте корней, он не находил выхода.
Много раз он бросался вперед в надежде увидеть свет, но каждый раз
натыкался на новое, еще более плотное сплетение корней, на все новые и
новые трупы Нондагов, возле которых уже копошились роденты, пожирая их
внутренности.
Пробираясь через одну из широких пещер, Лэйнтал Эй наткнулся на
одного из королей. В темноте различие их размеров не играло никакой роли.
Король бросился на Лэйнтала Эй, растопырив когти и рыча. Юноша покатился
по земле, отбрыкиваясь ногами. Он пытался достать свой кинжал, но это
существо рвалось вперед, стараясь добраться до горла. Лэйнтал Эй навалился
на него всей тяжестью, но безрезультатно. Удар локтем прямо в лицо слегка
умерил ярость короля, но через мгновение тот снова бросился на Лэйнтала
Эй. Две фигуры, сплетясь в одну, катались по земле в кромешной тьме в
смертельной схватке.
Только что оправившийся после смертельной болезни, Лэйнтал Эй
