Сабр-тонги могли развивать очень большую скорость бега на короткой
дистанции, а приблизившись к жертве сабр-тонг выбрасывал вперед свой
длинный и острый, как сабля язык, который подрезал связки на ноге жертвы.
Увидев этого хищника в деле, охотники стали относиться к нему с
почтением. А сабр-тонги со своей стороны относились к людям без страха, но
и без вражды. Так что ни те ни другие не входили в обеденное меню друг
друга.
Огонь, казалось, привлекал животных. У них появилась привычка
приходить к костру по двое, по трое и лежать поблизости. Они вылизывали
друг друга своими длинными белыми языками, подбирали куски мяса, которые
люди кидали им. Однако они не позволяли трогать себя и глухим рычанием
встречали всякую попытку погладить их. Этого рычания было достаточно,
чтобы человек вспомнил, какое страшное оружие язык сабр-тонга.
В долине разрастались деревья. Под их густыми кронами охотники спали.
Они жили среди этой буйно расцветающей природы, одаривающей их ароматами и
новыми ощущениями. В зарослях они обнаружили диких пчел, улья которых были
полны меда. А из меда уже было просто сделать битель, от которого люди
пьянели и бегали друг за другом, смеясь, шутливо боролись, пели. И
любопытные хоксни приходили посмотреть, что это за шум. Хоксни тоже не
позволяли людям трогать себя, однако некоторые охотники, напившись бителя,
гонялись за животными по долине, пока, не вымотавшись до изнеможения, не
падали на мягкую траву и не засыпали.
В старые времена возвращение с охоты было праздником, удовольствием.
Холод снежных долин люди меняли на тепло домов и сон в мягкой постели.
Теперь все изменилось. Охота стала игрой. Теперь не нужно было напрягать
все силы и в цветущих долинах было тепло.
Да и Олдорандо больше не привлекал охотников. Там сейчас было много
маленьких детей, родившихся в последний год. Люди предпочитали проводить
время в долине, пить битель. Им вовсе не хотелось возвращаться в мрачные
прокопченные каменные мешки и выслушивать бесконечные жалобы своих женщин.
Поэтому охотники возвращались в город не так, как раньше -
торжественной колонной с хвастливыми песнями. Нет, они приходили по двое
или по трое, менее торжественно, почти тайно.
И такое возвращение породило новую привычку. Ведь если раньше
охотники приносили добычу для всех, то теперь они приносили ее своим
женщинам и те неизменно спрашивали: "А что ты принес мне?"
Этот вопрос в различных вариантах слышали все мужчины по возвращении
домой. Женщины встречали их на мосту, притащив с собой всех детишек. Они
терпеливо ждали своих мужей, ожидая мяса и шкур. А в это время дети
забавлялись тем, что швыряли камни в гусей и уток.
Мясо было необходимостью - это была пища, жизнь. И плох был охотник,
который возвращался без добычи.
Но радость в сердца женщин вселяла теперь другая добыча - шкуры,
великолепные шкуры хоксни. Никогда раньше в своей бедной жизни женщины не
думали о том, чтобы красиво одеваться. И теперь впервые они получили
возможность менять одежду.
Никогда раньше у женщины не возникало таких желаний. Им было не до
того. И никогда раньше охотнику не приходилось убивать животных не ради
пищи. А теперь каждая женщина желала иметь шкуру хоксни, чтобы одеться. И
желательно не одну.
Они щеголяли друг перед другом в прекрасных шкурах. В голубых,
аквамариновых, вишневых. Уже появилась мода на определенный цвет. И
женщины шантажировали своих мужчин разными способами. Они красили губы,
они причесывались, чтобы соблазнить мужчину. Они даже стали умываться!
Хорошо выделанная шкура хоксни могла даже самую невзрачную женщину
сделать элегантной. Но из нее еще нужно было сшить одежду. И в Олдорандо
появилось новое ремесло - портной. Наступило то, что должно было
произойти: в наступившем тепле многочисленные цветы украсили угрюмую землю
и теперь женщины, как цветы, стали украшать угрюмый город. Они разоделись
в одежды таких ярких цветов, о которых их матери даже не имели понятия.
А вскоре и мужчины сбросили с себя старые тяжелые дурно пахнущие меха
и оделись в шкуры хоксни.
Атмосфера все сгущалась, ветер стих, от райбаралов поднимался густой
пар.
Олдорандо замер в ожидании бури. Охотников не было в городе. Шей Тал
сидела в своей комнате одна и что-то писала. Она уже не заботилась о своей
одежде и на ней была все та же старая шкура, плохо выделанная и дурно
сшитая.
В ее мозгу все еще звучали скрипучие голоса призраков. Она все еще
мечтала о совершенстве и хотела отправиться в путешествие.
Когда Амин Лим и Ври поднялись к ней в комнату, Шей Тал резко
взглянула на них:
- Ври, что ты думаешь о шаре как модели мира?
- Это не лишено смысла. Шар вертится вокруг своей оси. Скорее всего,
это так и есть.
- Диск? Колесо? Ведь мы всегда верили, что первородный камень
покоится на диске.
- Многое из того, во что мы верили, оказалось неправдой. Ты сама
учила нас этому. Я уверена, что наш мир вращается вокруг солнц.
Шей Тал осталась на месте, рассматривая женщин, своих учениц. Обе они
уже сбросили старые шкуры и оделись в прекрасные шкуры хоксни. Яркие
полосы струились по телу Ври. Уши животных украшали плечи женщин. Несмотря
на то, что Аоз Рун ограничил выдачу пищи и шкур академии, Датка преподнес
драгоценную шкуру Ври. Теперь Ври была уверена в себе, излучала твердость
духа.
Внезапно Шей Тал взорвалась яростью:
- Вы, глупые потаскухи! Вы предали меня! И не притворяйтесь, что это
не так. Я знаю, что скрывается под вашей покорностью. Посмотрите, как вы
разоделись! С таким мировоззрением мы никуда дальше не пойдем.
Обстоятельства складываются так, что перед нами встают все новые
сложности. Я должна идти в Сиборнал, чтобы найти там колесо, о котором
говорили призраки. Может именно там находится подлинная свобода, чистая
истина. А здесь только невежество и плотские страсти... Куда вы обе
катитесь?
Амин Лим вскинула руки вверх, демонстрируя свою невиновность.
Она вообще была полная девушка, а сейчас была просто совсем
располневшей, так как мужчина впрыснул ей свое семя. Она всем своим видом
буквально молила Шей Тал о прощении и облегченно вздохнула, когда, выходя
с Ври из комнаты, она заметила огонек прощения в глазах учителя.
Когда они спускались по грязной лестнице, Ври сказала:
- Она снова сегодня не в духе. Это с нею случается теперь регулярно.
Бедняжка, что-то действительно гнетет ее.
- Где источник, о котором ты говорила? Я не могу идти далеко в своем
положении.
- Тебе он понравится. Он сразу же за северным полем. И мы пойдем
медленно. Думаю, что Ойра уже там.
Воздух сгустился настолько, что уже не мог переносить аромат цветов.
Изменились даже краски. Трава казалась слишком зеленой, гуси неестественно
белыми.
Они прошли сквозь рощу райбаралов. Эти деревья были приспособлены к
жизни в морозном климате, и сейчас они являли собою странный контраст с
новой жизнью, брызжущей вокруг.
- Даже райбаралы изменились, - заметила Ври. - Интересно, сколько
времени они будут выпускать пар?
Амин Лим не знала этого, да и не интересовалась.
Ври и Ойра нашли новый теплый источник и хранили его в тайне от всех.
Он находился в узкой долине и был надежно упрятан от глаз людей. К нему и
вела Ври Амин Лим.
Когда они пробрались сквозь заросли и вышли на открытое место, то
увидели человеческую фигурку возле источника. Амин Лим вскрикнула и
прикрыла рот рукой.
Ойра стояла на берегу. Она была совсем голая. Ее влажная кожа
блестела, капельки воды сверкали на маленьких грудях. Без всякого смущения
она повернулась и помахала подругам. На траве лежала брошенная шкура
хоксни.
- Идите сюда! Где вы пропадаете? Вода сегодня восхитительная!
Амин Лим осталась на месте, как прикованная, все еще закрывая рот
рукой. Она еще никогда не видела обнаженного тела.
- Все нормально, - улыбнулась Ври, глядя на подругу. - В воде так
хорошо. Я тоже разденусь. Смотри - если осмелишься.
Она подбежала к Ойре и стала сбрасывать с себя все. Да, шкуры хоксни
произвели целую революцию в сознании женщин: они были предназначены для
того, чтобы шить одежду, которую нужно было одевать и сбрасывать в нужный
момент. Вскоре обнаженная Ври стояла рядом с Ойрой. Ее тонкая фигура
контрастировала с плотным крепко сбитым телом Ойры, но обе они были
красивы. Девушки весело рассмеялись.
- Иди сюда, Амин Лим, не стесняйся! Купание будет полезно твоему
ребенку.
Ойра и Ври вместе прыгнули в воду, весело хохоча.
Амин Лим стояла на месте, скованная ужасом.
Они устроили себе большой праздник. Много пили, ели мясо, заедая его
фруктами. Лица их все еще лоснились от жира.
Охотники все растолстели. Пищи было в изобилии. Хоксни можно было
убивать, не бегая за ними. Животные все еще подходили близко к людям,
несмотря на то, что в лагере нередко лежали трупы их собратьев.
Все еще одетый в свою старую черную шкуру, Аоз Рун в отдалении
разговаривал с надсмотрщиком рабов Гойя Хином. Немного спустя тот
повернулся и направился в сторону Олдорандо. Его широкая спина была еще
долго видна.
Аоз Рун присоединился к компании. Он схватил огромную ногу, разломал
ее о камень и улегся в траву с нею. Курд, его собака, начал подлизываться
к нему, пока охотник не бросил один кусок в кусты, чтобы пес не мешал ему
есть.
Он дружелюбно толкнул Датку ногой.
- Вот это жизнь, дружище. Живи легче, ешь побольше, пока снова не
пришли холода. Клянусь первородным камнем, я не забуду это время до самой
смерти.
- Чудесно, - отозвался Датка. И это было все. Он уже кончил есть и
сейчас сидел, обхватив колени руками и наблюдая за стадом хоксни, которое
неслось куда-то.
- Черт побери, ты все время молчишь, - воскликнул Аоз Рун добродушно,
разрывая мясо своими крепкими зубами. - Поговори со мной.
Датка повернул голову к Аоз Руну:
- О чем ты говорил с Гойя Хином только что?
Губы Аоз Руна сжались.
- Это только наше дело.
- Значит, ты тоже не отвечаешь. - Датка отвернулся и стал смотреть на
хоксни, которые были видны на горизонте.
Наконец, как бы почувствовав жесткий взгляд Аоз Руна своими
лопатками, он сказал:
- Я думаю.
Аоз Рун швырнул обглоданную кость собаке и улегся навзничь в траву:
- Хорошо. Но неужели ты так и проведешь свою жизнь в размышлениях? О
чем же ты думаешь?
- Как поймать живого хоксни.
- Ха! Зачем это тебе? Какая польза?
- Я думаю о пользе не больше, чем думал ты, когда позвал Нахкри на
крышу башни.
Опустилась тяжелая тишина. Аоз Рун не сказал ни слова. Вдали
послышались раскаты грома. Элин Тал принес еще бителя. Аоз Рун сердито
крикнул, обращаясь ко всем:
- Где Лэйнтал Эй? Опять где-то бродит. Почему он не с нами? Вы все
стали слишком ленивы и непослушны. Некоторым из вас скоро придется
удивиться.
Он встал и тяжело пошел прочь. В почтительном отдалении от него
бежала его собака.
Лэйнтал Эй не изучал хоксни, как его молчаливый друг. Он был занят
другим.
С той ночи, четыре года назад, когда он стал свидетелем убийства
Нахкри, он не находил покоя. Он должен был бы ненавидеть Аоз Руна за
убийство, но он понимал, как мучается сам лорд Эмбруддока.
- Я думаю, что он считает себя под заклятием, - однажды сказала Ойра
Лэйнталу Эй.
- Но ему многое можно простить за строительство моста, - ответил
Лэйнтал Эй. Однако он сам ощущал вину за то, что был замешан в убийстве.
