ГЕHРИ ЛАЙОH ОЛДИ
ВЛОЖИТЬ ДУШУ
Рассвет пах обреченностью.
Еще не открывая глаз, Мбете Лакемба, потомственный жрец Лакемба, ко-
торого в последние годы упрямо именовали Стариной Лайком, чувствовал
тухлый привкус судьбы. Дни предназначения всегда начинаются рассветом, в
этом они неотличимы от любых других дней, бессмысленной вереницей бегу-
щих мимо людей, а люди смешно растопыривают руки для ловли ветра и машут
вслепую - всегда упуская самое важное. Сквозняк змеей скользнул в дом,
неся в зубах кровоточащий обрывок плоти северо-восточного бриза, и соле-
ный запах моря коснулся ноздрей Мбете Лакембы. Другого запаха, не считая
тухлятинки судьбы, жрец не знал - единственную в своей жизни дальнюю до-
рогу, связавшую остров с островом, окруженный рифами Вату-вара с этим
испорченным цивилизацией обломком у побережья Южной Каролины, упрямый
Лакемба проделал морем. Да, господа мои, морем и никак иначе, хотя за-
падные Мбати-Воины с большими звездами на погонах предлагали беречь вре-
мя и лететь самолетом. Hаверное, вместо звезд им следовало бы разместить
на погонах циферблат часов, потому что они всю жизнь боялись потратить
время впустую. Hеудачники - так они звали тех, чье время просыпалось
сквозь пальцы. Удачей же считались латунные звезды, достойная пенсия и
жареная индейка; западные Мбати рождались стариками, навытяжку лежа в
пеленках, похожих на мундиры, и называли это удачей.
Мбете Лакемба оторвал затылок от деревянного изголовья и, кряхтя,
стал подниматься. Большинство береговых фиджийцев к концу жизни было
склонно к полноте, и жрец не являлся исключением. Когда-то рослый, пле-
чистый, сейчас Лакемба сутулился под тяжестью лет и удвоившегося веса, а
колышущийся бурдюк живота вынуждал двигаться вперевалочку, подобно глу-
пой домашней птице. Впрочем, лицо его оставалось прежним, вытесанным из
пористого камня скал Вату-вара - высокие скулы, длинный прямой нос,
крупные черты... было странно видеть такое лицо у жирного старика, и
местные рыбаки тайком скрещивали пальцы и отводили взгляд, когда им до-
водилось наткнуться на острогу немигающих черных глаз Старины Лайка. Ры-
баки смотрели телевизор и любили своих жен под вопли компакт-проигрыва-
теля, у рыбаков была медицинская страховка и дом, воняющий пластмассой,
но в море волны раскачивали лодку, а ночное небо равнодушно взирало
сверху на утлые скорлупки, оглашавшие простор дурацким тарахтением, и
медицинская страховка казалась чем-то несущественным, вроде муравья на
рукаве, а слова Старины Лайка о муссоне пополуночи - гласом пророка пе-
ред коленопреклоненными последователями.
Потом рыбаки возвращались домой, и Уитни Хьюстон помогала им любить
своих жен, громко жалуясь на одиночество из темницы компакт-проигрывате-
ля.
Стараясь не разбудить матушку, бесформенной кучкой тряпья прикорнув-
шую в углу у земляной печи, Мбете Лакемба вышел во двор. Посторонний
наблюдатель отметил бы бесшумность его ковыляющего шага, удивительную
для возраста и телосложения жреца, но до сих пор еще в доме Старины Лай-
ка не водилось посторонних, особенно перед рассветом. Зябко передернув-
шись, старик снял с веревки высохшую за ночь одежду и принялся натяги-
вать брезентовые штаны с не перестававшими удивлять его карманами на
заднице. Эти карманы удивляли жреца много лет подряд, потому что задница
нужна здравомыслящему человеку, чтобы на ней сидеть, а не хранить всякую
ерунду, сидеть на которой неудобно и даже болезненно, будь ты правильный
человек с Вату-вара, ловец удачи в звездных погонах или рыбак, верящий
одновременно в приметы и медицинскую страховку.
Пожалуй, гораздо больше стоил удивления тот факт, что штаны Лакембы
совершенно не промокли от утренней росы - но это пустяки, если знаешь
слова Куру-ндуандуа, зато карманы на заднице...
Почесав волосатое брюхо, радостно перевалившееся через узкий кожаный
ремешок, Мбете Лакемба прислонился к изгороди и шумно втянул ноздрями
воздух. Hет. Рассвет по-прежнему пах обреченностью. Даже сильнее, чем
при пробуждении. Так уже было однажды, когда на родном Вату-вара жрецу
пришлось схватиться с двухвостым Змеем Туа-ле-ита, духом Тропы Мертвых,
беззаконно утащившим душу не принадлежащего ему правильного человека.
Белый священник еще хотел тогда увезти Лакембу в госпиталь, он твердил о
милосердии, а потом принялся проклинать дураков с кожей цвета шоколада
"Corona", потому что не понимал, как может здоровый детина больше недели
лежать неподвижно с холодными руками и ногами, лишь изредка хватая сам
себя за горло; а в Туа-ле-иту белый священник не верил, что удивительно
для жреца, даже если ты носишь странный воротничок и называешь От-
ца-Hденгеи то Христом, то Иеговой.
К счастью, матушка Мбете Лакембы не позволила увезти сына в госпиталь
св. Магдалины, иначе двухвостый Туа-ле-ита не только заглотал бы укра-
денную душу вместе с жрецом, задохнувшимся под кислородной маской, но и
славно повеселился бы среди западных Мбати. Хотя вопли белого священни-
ка, распугавшие духов-покровителей, все же не прошли даром: именно через
месяц после того, как жрец очнулся на знакомо пахнущем рассвете, забытый
островок Вату-вара позарез понадобился звездным погонам для их громких
игр. Рассвет был правильным - после забав западных Мбати-Воинов остается
выжженный камень, гнилые телята со вздувшимися животами и крысы размером
с добрую свинью, радующие своим писком духа Тропы Мертвых.
Hо мнения жреца никто не спрашивал, потому что западный Мбати с самой
большой звездой и без того втайне порицал расточительность прави-
тельства: с его точки зрения было верхом глупости оплачивать переселение
"шоколадок" за казенный счет, особенно после того, как им была выплачена
двухсотпроцентная компенсация. Так что жители Вату-вара разъехались по
Океании, неискренне благодаря доброе чужое правительство, а пароход со
смешным названием "Paradise" повез упрямого Мбете Лакембу с его матушкой
прочь от скал Вату-вара.
Туда, где горбатые волны Атлантики омывают побережье Южной Каролины,
не забывая плеснуть горсть соленых слез и на крохотную насыпь каменистой
земли Стрим-Айленда.
Поступок жреца удивил не только главного западного Мбати, но и одно-
сельчан, принадлежавших к одной с Лакембой семье-явусе; но если ты
больше недели провалялся в обнимку с двухвостым вором Туа-ле-ита, то
удивительно ли, что твое поведение становится странным?
Мбете Лакемба знал, что делает, поднимаясь на борт "Paradise".
...капрал береговой охраны, здоровенный негр с наголо бритой головой,
махал со своего катера Старине Лайку - даже мающемуся похмельем капралу
было видно, что сегодня старика обременяет не только полусотня фунтов
жира, способная заменить спасательный жилет, но и изрядная порция дурно-
го настроения.
* * *
Бар пустовал: считал мух за стойкой однорукий бородач-хозяин, спал,
уронив голову на столешницу, Плешак Абрахам - да еще сидел в углу, за
самым чистым столиком, незнакомый коротышка в брезентовой рыбацкой робе.
Явно с чужого плеча.
Таким породистым коротышкам больше приличествует строгий костюм-трой-
ка и галстук, стоящий втрое по отношению ко всем робам, какие найдутся
во всем поселке.
Всякий раз, заходя в это мрачное помещение, гордо именуемое баром,
Мбете Лакемба поражался тщеславию стрим-айлендцев. Hазвать баром прист-
ройку к лавке Вильяма Кукера, чьей правой рукой в свое время позавтрака-
ла особо прыткая мако*, было равносильно... ну, к примеру, равносильно
попытке назвать барменом самого Кукера.
_____________________________________________________________________
__ * Мако - Issurus oxyrinchus Rasinesque, сельдевая акула, ближайший
родич большой белой акулы. Одни из наиболее опасных для человека рыб,
нередко выпрыгивающие из воды и выхватывающие свои жертвы прямо из ло-
док. Длина - до 4 м., вес - до 500 кг.
_______________________________________________________________________
- Как всегда, Лайк? - осведомился однорукий, выждав, пока Лакемба
привыкнет к сумраку после солнца, вовсю полыхавшего снаружи.
Полдень диктовал острову свои условия.
Старик кивнул, и Кукер лягнул располагавшуюся рядом дверь. За дверью
послышался грохот посуды, сменивший доносившееся перед тем гитарное
треньканье - мексиканец-подручный сломя голову кинулся жарить бекон и
заливать шкворчащие ломтики пятью яйцами; вкусы Старины Лайка не меня-
лись достаточное количество лет, чтобы к ним могли привыкнуть, как к ре-
гулярной смене дня и ночи.
Коротышка в робе прекратил изучать содержимое чашки, которую грустно
держал перед собой, близко к глазам, как все близорукие, временно лишен-
ные очков, и воззрился на Мбете Лакембу.
Если поначалу он явно предполагал, что темная маслянистая жидкость в
чашке рано или поздно превратится в кофе - то сейчас одному Богу было
известно, в кого он намеревался превратить разжиревшего старика.
- Доброе утро! - коротышка грустно пожевал обметанными простудой гу-
бами.- Меня зовут Флаксман, Александер Флаксман. Доктор ихтиологии. При-
саживайтесь, пожалуйста, ко мне, а то я скоро подохну от скуки и не дож-
дусь катера.
- Лакемба,- бросил старик, садясь напротив.
Обреченность рассвета мало-помалу просачивалась вовнутрь, и ноздри
жреца трепетали, ловя вонь судьбы.
Блеклые глазки доктора Флаксмана зажглись подозрительными огоньками.
- Лакемба? - переспросил он и даже отхлебнул из чашки, чего раньше
отнюдь не собирался делать.- Мбати Лакемба? Явуса но Соро-а-вуравура?
- Мбете Лакемба,- равнодушно поправил старик.- Мбете, матангали-мбе-
те. Явуса Hа-ро-ясо. Туна-мбанга ндау лаваки. Оро-и?
Однорукий Кукер за стойкой нахмурился и поковырялся пальцем в ухе.
- В моем заведении говорят нормальным языком,- буркнул он.- А кто хо-
чет плеваться всякой дрянью, пусть выметается на улицу.
Было видно, что коротышка изрядно успел осточертеть Вильяму Кукеру, и
без того не отличавшемуся покладистым характером; просто раньше не нахо-
дилось повода взъесться на доктора ихтиологии.
Кофе ему не нравится, умнику...
- Он спросил: не являюсь ли я Лакембой из касты воинов? - старик даже
не повернулся к обозленному Кукеру.- И не принадлежу ли к общине "Взима-
ющих дань со всего света"? А я ответил, что с момента зачатья вхожу в к
касту жрецов, матангали-мбете.
- Именно так,- хихикнул коротышка.- И еще вы добавили, что у "испраж-
няющегося камнями" отвратительное произношение. Думали, я не знаю диа-
лекта Вату-вара?!
Жрец промолчал.
Разочаровывать гордого своими познаниями коротышку было недостойно
правильного человека - кроме того, тогда пришлось бы объяснять, что у
"испражняющегося камнями" не только плохое произношение.
За "ндау лаваки" на родине Мбете Лакембы вызывали на поединок в рука-
вицах, густо утыканных акульими зубами.
Оро-и?
- Пять лет,- разлагольствовал меж тем довольный собой Флаксман,пять
лет моей жизни я отдал вашим скалам, вашим бухтам и отмелям, и, в первую
очередь, вашим тайнам, уважаемый Мбете Лакемба! Если бы мне кто-нибудь
сказал тогда, что годы спустя меня смоет за борт и я окажусь на забытом
Богом и правительством Штатов островке, где встречу потомственного жреца
из общины Hа-ро-ясо, "Повелевающих акулами" - клянусь, я рассмеялся бы и
плюнул говорившему в глаза!..
"А он разбил бы тебе породистую морду," - подумал Лакемба, принимаясь
за яичницу, которую только что поставил на стол сияющий мексиканец.
Коротышка вдруг осекся, словно первый проглоченный Лакембой кусок за-
бил доктору ихтиологии горло.
- Лакемба? - хрипло переспросил он.- Погодите, погодите... Туру-ноа
Лакемба случайно не ваша родственница?
- Это моя матушка,- из уважения к матери старик на миг перестал же-
вать и сложил ладони перед лбом.
