- Хорошенькое, - говорю, - дело! У всех ребят праздник, а у меня даже
елки не будет!
- Ну ты пойми, - говорит Мишка, - ко мне ребята сегодня придут! Что я
буду без елки делать?
- Ну, покажешь им свои бенгальские огни. Что, ребята елки не видели?
- Так бенгальские огни, наверно, не будут гореть. Я их уже двадцать раз
делал - ничего не получается. Один дым, да и только!
- А может быть, получится?
- Нет, я и вспоминать про это не буду. Может, ребята уже забыли.
- Ну нет, не забыли! Не надо было заранее хвастаться.
- Если б у меня елка была, - говорит Мишка, - я бы про бенгальские огни
что-нибудь сочинил и как-нибудь выкрутился, а теперь просто не знаю, что
делать.
- Нет, - говорю, - не могу я тебе елку отдать. У меня еще ни в одном году
так не было, чтоб елки не было.
- Ну будь другом, выручи! Ты меня уже не раз выручал!
- Что же, я тебя всегда выручать должен?
- Ну, в последний раз! Я тебе что хочешь за это дам. Возьми мои лыжи,
коньки, волшебный фонарь, альбом с марками. Ты ведь сам знаешь, что у меня
есть. Выбирай что угодно.
- Хорошо, - сказал я. - Если так, отдай мне своего Дружка.
Мишка задумался. Он отвернулся и долго молчал. Потом посмотрел на меня -
глаза у него были печальные - и сказал:
- Нет, Дружка я не могу отдать.
- Ну вот! Говорил "что угодно", а теперь...
- Я забыл про Дружка... Я, когда говорил, думал про вещи. А Дружок ведь
не вещь, он живой.
- Ну и что ж? Простая собака! Если б он хоть породистый был.
- Он же не виноват, что он не породистый! Все равно он любит меня. Когда
меня нет дома, он думает обо мне, а когда я прихожу, радуется и машет
хвостом... Нет, пусть будет что будет! Пусть ребята смеются надо мной, а с
Дружком я не расстанусь, даже если бы ты мне дал целую гору золота!
- Ну ладно, - говорю я, - бери тогда елку даром.
- Зачем даром? Раз я обещал любую вещь, так и бери любую вещь. Хочешь, я
тебе дам волшебный фонарь со всеми картинками? Ты ведь очень хотел, чтоб у
тебя был волшебный фонарь.
- Нет, не надо мне волшебного фонаря. Бери так.
- Ты ведь столько трудился из-за елки - зачем отдавать даром?
- Ну и пусть! Мне ничего не надо.
- Ну, и мне даром не надо, - говорит Мишка.
- Так это ведь не совсем даром, - говорю я. - Просто так, ради дружбы.
Дружба ведь дороже волшебного фонаря! Пусть это будет наша общая елка.
Пока мы разговаривали, поезд подошел к станции. Мы и не заметили, как
доехали. У Мишки нога совсем перестала болеть. Он только немного
прихрамывал, когда мы сошли с поезда.
Я сначала забежал домой, чтоб мама не беспокоилась, а потом помчался к
Мишке - украшать нашу общую елку.
Елка уже стояла посреди комнаты, и Мишка заклеивал ободранные места
зеленой бумагой. Мы еще не кончили украшать елку, как стали собираться
ребята.
- Что же ты, позвал на елку, а сам даже не украсил ее! - обиделись они.
Мы стали рассказывать про наши приключения, а Мишка даже приврал, будто
на нас напали в лесу волки и мы от них спрятались на дерево. Ребята не
поверили и стали смеяться над нами. Мишка сначала уверял их, потом махнул
рукой и сам стал смеяться. Мишкины мама и папа пошли встречать Новый год к
соседям, а для нас мама приготовила большой круглый пирог с вареньем и
других разных вкусных вещей, чтоб мы тоже могли хорошо встретить Новый год.
Мы остались одни в комнате. Ребята никого не стеснялись и чуть ли не на
головах ходили. Никогда я не слыхал такого шума! А Мишка шумел больше всех.
Ну, я-то понимал, почему он так разошелся. Он старался, чтоб кто-нибудь из
ребят не вспомнил про бенгальские огни, и выдумывал все новые и новые
фокусы.
Потом мы зажгли на елке разноцветные электрические лампочки, и тут вдруг
часы начали бить двенадцать часов.
- Ура! - закричал Мишка. - С Новым годом!
- Ура! - подхватили ребята. - С Новым годом! Ур-а-а!
Мишка уже считал, что все кончилось благополучно, и закричал:
- А теперь садитесь за стол, ребята, будет чай с пирогом!
- А бенгальские огни где же? - закричал кто-то.
- Бенгальские огни? - растерялся Мишка. - Они еще не готовы.
- Что же ты, позвал на елку, говорил, что бенгальские огни будут... Это
обман!
- Честное слово, ребята, никакого обмана нет! Бенгальские огни есть,
только они еще сырые...
- Ну-ка, покажи. Может быть, они уже высохли. А может, никаких
бенгальских огней нету?
Мишка нехотя полез на шкаф и чуть не свалился оттуда вместе с колбасками.
Они уже высохли и превратились в твердые палочки.
- Ну вот! - закричали ребята. - Совсем сухие! Что ты обманываешь!
- Это только так кажется, - оправдывался Мишка. - Им еще долго сохнуть
надо. Они не будут гореть.
- А вот мы сейчас посмотрим! - закричали ребята.
Они расхватали все палочки, загнули проволочки крючочками и развесили их
на елке.
- Постойте, ребята, - кричал Мишка, - надо проверить сначала!
Но его никто не слушал.
Ребята взяли спички и подожгли все бенгальские огни сразу.
Тут раздалось шипение, будто вся комната наполнилась змеями. Ребята
шарахнулись в стороны. Вдруг бенгальские огни вспыхнули, засверкали и
рассыпались кругом огненными брызгами. Это был фейерверк! Нет, какой там
фейерверк - северное сияние! Извержение вулкана! Вся елка сияла и сыпала
вокруг серебром. Мы стояли как зачарованные и смотрели во все глаза.
Наконец огни догорели, и вся комната наполнилась каким-то едким,
удушливым дымом. Ребята стали чихать, кашлять, тереть руками глаза. Мы все
гурьбой бросились в коридор, но дым из комнаты повалил за нами. Тогда ребята
стали хватать свои пальто и шапки и начали расходиться.
- Ребята, а чай с пирогом? - надрывался Мишка.
Но никто не обращал на него внимания. Ребята кашляли, одевались и
расходились. Мишка вцепился в меня, отнял мою шапку и закричал:
- Не уходи хоть ты! Останься хоть ради дружбы! Будем пить чай с пирогом!
Мы с Мишкой остались одни. Дым понемногу рассеялся, но в комнату все
равно нельзя было войти. Тогда Мишка завязал рот мокрым платком, подбежал к
пирогу, схватил его и притащил в кухню.
Чайник уже вскипел, и мы стали пить чай с пирогом. Пирог был вкусный, с
вареньем, только он все-таки пропитался дымом от бенгальских огней. Но это
ничего. Мы с Мишкой съели полпирога, а другую половину доел Дружок.
ТУК-ТУК-ТУК
Мы втроем - я, Мишка и Костя - приехали в пионерлагерь на день раньше
всего отряда. У нас было задание: украсить помещение к приезду ребят. Мы
сами просили нашего вожатого Витю отправить нас вперед. Нам очень хотелось
поскорей в лагерь.
Витя согласился и сам поехал с нами. Когда мы приехали, в доме уже
заканчивалась уборка. Мы развесили на стенах плакаты, картины, которые
привезли с собой, потом нарезали из разноцветной бумаги флажков, нанизали их
на веревочки и повесили под потолком. Потом нарвали в поле цветов, наделали
из них букетов и расставили на окнах в банках с водой. Хорошо получилось!
Вечером вожатый Витя уехал обратно в город. Марья Максимовна, лагерный
сторож, которая жила рядом в маленьком домике, сказала, чтобы мы шли
ночевать к ней, но мы не захотели. Мишка сказал, что мы ничего не боимся и
будем ночевать одни в доме. Марья Максимовна ушла, а мы поставили во дворе
самовар, сели на крылечке и отдыхали.
Хорошо было в лагере! Возле самого дома росли высокие рябины, а вдоль
забора - огромные старые липы. На них множество круглых вороньих гнезд.
Вороны кружились над липами и громко кричали. В воздухе гудели майские
жуки. Они носились в разные стороны, налетали на стены дома и шлепались на
землю. Мишка подбирал их и складывал в коробочку.
А потом солнышко скрылось за лесом, и облака на небе вспыхнули красным
пламенем. Так красиво стало! Если бы у меня были краски, я бы тут же
нарисовал картину: вверху красные облака, а внизу наш самовар. А от самовара
поднимается дым прямо к облакам, как из пароходной трубы.
Потом облака потухли и стали серые, как будто горы. Все переменилось
вокруг. Нам даже стало казаться, что мы попали каким-то чудом в другие края.
Самовар вскипел. Мы перенесли его в комнату, зажгли лампу и сели пить
чай. В окно налетели ночные бабочки; они кружились вокруг лампы, будто
плясали. Все было как-то необыкновенно. Тихо так, только самовар на столе
шумит. Мы сидим и чай пьем, сами себе хозяева.
После чая Мишка запер на крючок дверь и еще веревкой за ручку привязал.
- Чтоб не забрались разбойники, - говорит.
- Не бойся, - говорим мы, - никто не заберется.
- Я не боюсь. Так, на всякий случай. И ставни надо закрыть.
Мы посмеялись над ним, но ставни все-таки закрыли, на всякий случай, и
стали укладываться спать. Сдвинули три кровати вместе, чтоб удобнее было
разговаривать.
Мишка стал просить пустить его в середину. Костя говорит:
- Ты, видно, хочешь, чтоб разбойники сначала нас убили, а потом только до
тебя добрались. Ну ладно, ложись.
Пустили его в середину. Но он все равно, должно быть, боялся: взял в
кухне топор и сунул его себе под подушку. Мы с Костей чуть со смеху не
лопнули.
- Ты только нас не заруби по ошибке, - говорим. - А то примешь нас за
разбойников и тяпнешь по голове топором.
- Не бойтесь, - говорит Мишка, - не тяпну!
Потушили мы лампу и стали в темноте рассказывать друг другу сказки.
Сначала рассказал Мишка, потом я, а когда очередь дошла до Кости, он начал
какую-то длинную страшную сказку про колдунов, про ведьм, про чертей и про
Кощея Бессмертного. Мишка от страха закутался с головой в одеяло и стал
просить Костю не рассказывать больше эту сказку. А Костя, чтоб попугать
Мишку, принялся еще кулаками по стене стучать и говорить, что это черти
стучат. Мне самому сделалось страшно, и я сказал Косте, чтоб он перестал.
Наконец Костя унялся. Мишка успокоился и уснул. Стало тихо. Мы с Костей
почему-то долго не могли уснуть. Лежим, прислушиваемся, как Мишкины жуки в
коробке шуршат.
- Темно, как в погребе! - сказал Костя.
- Это потому, что ставни закрыты, - говорю я.
- А все-таки мы храбрые! Не боимся одни ночевать! - говорит Костя.
Скоро чуточку посветлело. Стали видны щели в ставнях.
- Наверно, уже рассвет, - говорит Костя. - Теперь ночи совсем короткие.
- А может быть, луна взошла?
Наконец я задремал. Вдруг слышу сквозь сон:
Тут-тук-тук!
Я проснулся. Мишка и Костя спят. Я разбудил Костю.
- Кто-то стучит, - говорю.
- Кто же может стучать?
- А вот послушай.
Прислушались мы. Тихо. Потом снова:
Тук-тук-тук!
- В дверь стучат, - говорит Костя. - Кто же это?
Подождали мы. Не стучат больше. "Может быть, показалось", - думаем. Вдруг
опять:
Тут-тук-тук! Тук-тук-тук!
- Тише, - шепчет Костя, - не надо отзываться. Может быть, постучит и
уйдет.
Подождали. Вдруг снова:
Тук-тук-тук! Тра-та-та-та!
- Ах, чтоб тебя разорвало! Не уходит! - говорит Костя.
- Может быть, это из города кто-нибудь приехал? - говорю я.
- Зачем же в такую поздноту ездить? Подождем. Если постучат еще, спросим.
Ждем. Никого нет.
- Наверно, ушел, - говорит Костя.
Только мы было успокоились, вдруг снова:
Тра-та-та-та!
Я подскочил в постели от неожиданности.
- Пойдем, - говорю, - спросим.
- Пойдем. Подкрались мы к двери.
- Кто там? - спрашивает Костя.
Тихо. Никто не отвечает.
- Кто там? Молчит.
- Кто там? Никакого ответа.
- Наверно, ушел, - говорю я.
Пошли мы обратно. Только отошли от двери:
Тук-тук-тук! Трах-та-тах! Бросились опять к дверям:
- Кто там?
Молчит.
- Что он, глухой, что ли? - говорит Костя. Стоим мы, прислушиваемся. За
