защитить себя - но это поможет и тебе. Дай сюда кубок!
Приказ был очень повелительным и я повиновался, даже не раздумывая.
Лицо Рогатого было обращено на меня. Пятна света бегали по его лицу,
ежесекундно изменяя его выражение, и мне даже показалось, что эти
серебряные глаза ожили и оценивающе посмотрели на меня.
- Мне нужен виноград... - и она быстро посмотрела вокруг, как бы
ожидая, что он тут же вырастет. Затем она полезла в в свой мешок и достала
несколько сушеных шариков, твердых и черных.
- Положи их в кубок! - я подставил кубок и она выронила в него
сушеные ягоды. Я заметил, что их было семь штук. - Теперь воды! Быстро!
Нет, их твоей бутылки!
Я капнул на ягоды воду, стараясь сэкономить на этом. Ведь бог знает,
когда нам удастся пополнить запасы.
Во мне поднялось какое-то странное ощущение. Я стискивал кубок обеими
руками, держа его на уровне подбородка. Затем я немного поболтал его,
чтобы вода смочила ягоды. Плохая замена вину - только сильное желание
выпить может заставить человека сделать такой компот.
- Смотри туда! - приказала Гатея. - Думай о нем! Думай о вине, о
тосте в честь Охотника! Его кубок подарен тебе. Может, ты заслужишь его
милость. Это именно та магия, которой не могут управлять женщины. Думай о
вине, вспоминай его вкус, клянись служить Ему! Быстро!
Я смотрел на лицо под Рогатой Короной. Это был, по-видимому, не
человек, но в его лице было много человеческого. И это позволяло
надеяться, что его магия поможет нам. Хотя я раньше никогда не пытался
разумом управлять зрением, однако я знал, что смогу сделать это, даже если
я и не посвящен в тайны Магии.
Серебряное лицо смотрело прямо на меня, то, что отличало его от
людей, делало чужим, постепенно исчезало. Я уже ощущал его могущество. Это
был лорд, который вершит справедливый суд над своими подданными, но и в
случае необходимости защищает их.
Я поднял кубок выше, закрыл глаза и стал убеждать себя в том, что в
кубке вино, а не простая вода с несколькими сушеными виноградинами. И я
приготовился выпить этот напиток, вспоминая вкус того вина, которое
преподнесла мне Гуннора. И приложив кубок к губам, я выпил.
И - я могу поклясться всем сердцем, - я выпил действительно вино -
ароматное, сладкое, подобного которому никогда не было в наших бочках. Я
пил это прекрасное вино и клялся в своей преданности, в своей вечной
службе. Я, который был лишен рода и имени, который был обеспечен в своем
клане.
Я клялся не кровью, не сталью, и даже не пламенем, как это было
принято среди нас, я клялся вином, которое пил. Выпив, я перевернул кубок,
как по обычаю принято среди нас. И из него вылились не капли воды, и не
выкатились сморщенные черные ягоды - из него вылились капли вина -
светлого, как солнце, чистого и желтого. Капли упали на мох и тут же
исчезли. Я запрокинул голову и крикнул те слова, которые пришли в мой
разум. Выкрикнул, не понимая их смысла, не зная, что они означают:
- Ха, Курноус! Ха, Хе Вентур!
Мой крик прокатился по всему лесу, снова и снова отзываясь эхом между
деревьями. Листья на деревьях зашелестели, как будто по лесу пронесся
вихрь. Они падали наземь, устилая почву вокруг нас.
Новые силы переполняли меня. Я чувствовал, себя сильнее всех. Во мне
кипело что-то такое, чего я не мог назвать, но что возбуждало во мне
энергию, такое я чувствовал впервые в жизни.
Сейчас я мог бы один с мечом в руке противостоять целому клану, и,
смеясь, победить всех противников. Или я смог бы с голыми руками выйти
против гигантского кота, вроде Гру, и он бы потерпел поражение, а не я!
Сквозь завывания ветра мы слышали дикие крики птиц. Они, видимо,
просили помощи у того, кто послал их. Но помощи не было. Я видел, как
ветер безжалостно швырял тела птиц и они, разбиваясь о стволы деревьев,
черными комочками падали на землю. Некоторые, которые не погибали сразу,
смотрели на нас красными злобными глазами, в которых горела ненависть.
Ветер кружил над лесом, постепенно собираясь в компактный вихрь.
Затем он улетел. Остались только сорванные им листья, да черные тела птиц.
Мое возбуждение исчезло вместе с этим вихрем. Я испустил глубокий
вздох и посмотрел на Рогатого Охотника. В его лице теперь уже не было
жизни, оно было теперь старым и измученным. Я с благоговением держал кубок
в руках. То, что я сделал с его помощью, потрясло меня. Теперь мне
хотелось подумать, как же это произошло, почему я смог это сделать.
Я положил кубок в мешок и взглянул на Гатею. Она стояла, прислонясь к
дереву и глядя широко раскрытыми глазами на меня. Она держала перед собой
жезл, как бы стараясь оградить себя им от меня.
- Он пришел... - голос ее дрожал. - Он действительно пришел на твой
зов. Но ты мужчина - мужчина из клана Гарна, как ты мог совершить это?
- Я не знаю... Но ты не ожидала этого... ты сама научила меня...
Она покачала головой.
- Я только надеялась, но не верила в это. И ты сделал то, на что не
решился бы даже Бард. Ты вызвал Того, кто Охотится - и он ответил! Теперь
идем быстрее, пока тот, кто послал Черных, не выследил нас снова!
И она побежала между деревьями, огибая препятствия. Я последовал за
ней и когда мы выскочили на поляну, я схватился за меч.
Я боялся, что кто-нибудь из стаи остался жив и будет следить за нами.
Но в небе не было видно никого, только какая-то черная точка далеко в
небе, которая быстро удалялась. И я, несколько успокоенный тем, что не
нужно вступать в битву, повернулся к Гатее, схватил ее за руку и стал
держать изо всех сил. Пришло время отвечать на мои вопросы.
- Кто Тот, который Охотится? Кто Черные птицы? Орд? Теперь ты мне
скажешь все, что знаешь!
Она пыталась вырваться. Она была сильнее, чем я думал. Но я удержал
ее и она подняла свой жезл, но я быстро схватил ее за кисть руки, так как
ожидал этого. Еще никогда я так грубо не обращался с женщинами и мне
совсем не нравилась эта борьба между нами. Однако я должен был получить у
нее знания, которые могут помочь нам избежать новых опасностей.
Гатея смотрела на меня. Она прекратила борьбу. Я видел, что губы ее
шевелятся, но не понимал, что говорит она. Тогда я потянул ее к себе и
зажал рот рукой - вдруг она зовет кого-нибудь себе на помощь - против
меня.
- Ты скажешь! - проговорил я ей на ухо, прижимая его к себе. - Я
долго шел по твоему пути. Ты даже втянула меня в колдовство - и я получу у
тебя ответа на все! - Она была в моих руках, как стальной прут, хотя уже
не старалась вырваться. Что я еще мог сделать, чтобы добиться у нее
ответа, я не мог себе представить.
- Ты же не дура, - продолжал я. - Нельзя дальше идти в эту страну,
если мы не станем полноправными партнерами. Мне не нужны твои тайны, но я
же воин. Я не хочу идти вслепую, если могу получить информацию, которая
поможет нам обоим.
Я знал, что упрямство ее не сломано. Но я не знал, что делать, не
держать же ее в плену постоянно? Когда она не заговорила, у меня мелькнула
мысль, как будто кто-то подсказал мне ее. И я стал говорить тоном,
требующим немедленного ответа.
- Во имя Гунноры, я требую! - я почувствовал, что обращение к
могуществу, с которым был связан кубок, подействует на нее. Она так много
говорила о том, что магия женское дело и ни один мужчина не может касаться
ее - она так гордилась, что магия разделяет нас. Но Гуннора была настоящая
женщина и я был уверен, что она обладала не только тем, чем обладают все
женщины, но и большим могуществом.
И я понял, что поступил правильно, так как Гатея еще раз дернулась,
чтобы освободиться. Однако я был готов к этому и не выпустил ее. Но я
повторил:
- Во имя могущества Гунноры, я требую!
Она внезапно обвисла у меня на руках. Я выпустил ее и отошел в
сторону, но глаз с жезла не сводил. Девушка стискивала его руками, держа
обгоревшим концом вниз. Она не смотрела на меня, только говорила холодным
жестким тоном:
- Ты все еще суешься не в свое дело. Будь осторожен, нельзя
обращаться к тому, чего не понимаешь. Ты идиот!
- Лучше я буду живым идиотом, чем мертвым. И я уверен, что ты знаешь
эту страну, достаточно хорошо и можешь вооружить нас для похода по ней не
только с мечом в руке. Ты знаешь, куда мы идем.
- Куда я иду! - поправила меня Гатея. Она все еще не смотрела на
меня, как будто стыдилась того, что я держал ее в плену и она не смогла
освободиться. Это унизило ее в своих глазах. Но я всегда с самого начала
держался с ней почтительно, чего нельзя сказать о ней.
- Куда идем мы оба, - спокойно поправил ее я. - И у тебя есть
проводник, тот невидимый. Я видел, как ты с ним разговаривала. Он... или
она здесь?
- Это Тайна, которую не может знать тот, кто не посвящен, - возразила
она.
- Меня уже посвятили. Я разговаривал с Гуннорой. Я вызвал Охотника -
и разве он не откликнулся?
Она не смотрела на меня. Глаза ее бегали, как у загнанного в угол
зверька.
- Я дала клятву. Ты не знаешь, чего требуешь...
Снова мне кто-то подсказал слова.
- Спроси у того, кто не виден - спроси, должен ли я оставаться слепым
среди зрячих? Я требую это во имя Гунноры!
Жезл дрогнул.
- Она... почему ты говоришь о ней? Ее имя не для уха мужчины!
- Она нормально относится к мужчинам. Я сидел рядом с ней за
праздничным столом и она говорила со мной так ласково, как никогда не
говорила ты. Она подарила мне кубок.
- Я не могу сказать...
- Тогда вызови того, кто может, - настаивал я. - Вызови своего
невидимого.
Теперь она подняла на меня глаза и в них горел огонь гнева или
ненависти.
- Пусть будет по-твоему! - и она воткнула жезл в землю, отступила на
два шага и села перед ним, скрестив ноги. Взгляд ее сконцентрировался на
полуобгоревшем конце посоха.
Моя рука скользнула в мешок, где лежал кубок и я сформировал в мозгу
изображение янтарной леди, полное жизни и красоты.
Холодная волна пробежала по мне, хотя секунду назад солнце нещадно
жгло кожу. Я чувствовал, как холодное дыхание Ледяного Дракона вырывается
из обгоревшего посоха, который так много значил для Гатеи. Я каждую
секунду ждал, что посох начнет излучать свет, но ничего не происходило.
Только холод становился все сильнее, как будто она решила заморозить меня.
Я стоял и думал о Гунноре, и о кубке, который она мне подарила. Кроме
того, я достал из мешка лист. Может быть, это какой-нибудь талисман.
Гатея заговорила нараспев на чужом языке. Она вероятно читала
какую-то молитву. Холод усилился. Должно быть я превратился в ледышку с
головы до ног. Только от руки, которая сжимала лист, исходило тепло,
благодаря которому я мог сопротивляться этому убийственному холоду. Я не
знаю, хотела ли Гатея причинить мне вред. Может быть, тот, кто отвечал ей,
таким образом защищался от непосвященного.
Я не слышал голоса. Однако Гатея перестала петь и заговорила прямо с
тем, кто излучал холод. Я снова постарался вызвать в мозгу живое
изображение Гунноры. Но оно таяло, несмотря на все мои усилия. Вместо
янтарного прекрасного лица появилось другое. Это была молодая женщина,
которой я никогда раньше не видел. прямые волосы ее были зачесаны назад и
стянуты серебряным обручем с изображением луны надо лбом. Глаза ее были
серые, как зимний лед, и тепла в них было не больше, чем в нем. Волосы
были цвета черного зимнего неба, а платье, перетянутое тонким поясом, было
белого цвета и хорошо стройную фигурку молодой женщины.
В ней не было ничего человеческого. Я не знал, вижу ли я своим
