- Это магазины? - сообразил догадливый псих.
- Точно. Я вас довезу, хотите? - что не сделаешь ради любимой цели - обрести покой.
- Не надо. Магазины не подходят. Ограниченность целей, жесткая общность интересов, тревога, агрессивность, эмоциональный шумовой фон Не получится... Нужно много людей, разных, и чтоб у каждого - свой вектор цепи, дискретность шагов, вариативность методов.
Понесло, подумала Зойка. Если сейчас он - уже псих, то раньше был еще каким-нибудь физиком-химиком-кибернетиком На том крыша и поехала.
- Придумаем, - ласково сказала она. - Попейте пока липтону, а я оденусь. И придумаем вместе - пошла в ванную комнату, вдруг оглянулась, засмеялась: - А вообще-то вам мой отель во как подойдет! Все есть и векторы, и дискретность, и вариативность. А уж людей-то!
Ну, кто ее за язык тянул? Кто вообще тянет нас за язык, когда общеизвестно: молчание - золото? Не потому ли и рупь у нас золотым запасом не обеспечен, что разменяли мы наше молчание на медные пятачки?
Опять, опять нас понесло невесть в какие высоты...
А Зойка и не поняла, что сказала, заперлась в ванной, плескалась, потом физиономию раскрашивала, пела что-то из репертуара крутых ресторанных мальчиков, а когда явилась на свет божий, то Свен уже стоял у дверей, весь из себя такой аккуратный, такой подтянутый, такой причесанный и вот странность-то! - побритый. И сандалии застегнуты.
- Я готов
Ну, прямо юный пионер значит первый!
-Куда?
- В отель.
- Как в отель? Зачем?
- Вы же сказали Я проанализировал. Мне подходит.
Кто меня за язык тянул, запоздало подумала Зойка, с волчьей тоской подумала: как теперь от него избавиться?.. Убить? Трахнуть по голове чайником и - с концами? Кто его хватится, раз он с другой планеты?
- Вам подходит, мне - нет. Вы что, думаете - я туда развлекаться иду? Я туда работать иду. И остальные там - работают, а не ля-ля разводят.
- Постояльцы тоже? - скромно спросил Свен. Интересное кино, слово "фонды" ему, видите ли, неведомо, а позабытое "постояльцы" - нате вам...
- Все, - подбила бабки Зойка, - дружба врозь. Переночевали, чайку похлебали - всего вам доброго. Пора и честь знать. Тринадцать часов - срок и верно небольшой, сами разберетесь, - открыла дверь, ручкой пополоскала. - Прошу вас, сэр.
Сэр, конечно, вышел, но на площадке застрял, ждал, пока Зойка с замком возилась, топтался в своих сандаликах, кудахтал жалобно:
- Как же так... я один не смогу... нет, я понимаю, я надоел... но срок, правда, мал, я должен успеть... это важно для Вселенной... и для Земли...
Пой, ласточка, злорадно думала Зойка, сбегая по лестнице, выскакивая на вольный простор девятого проезда, "здрасьте, здрасьте!" - теткам на лавочке, летящей походкой по асфальту - к Шереметьевской, к гнездовью таксомоторов, к свободе, к свету. И что с того, что Свен не отставал, что вякал про Вселенную, про сжатые сроки? У всех сжатые. У нее, что ли, растянутые? Сейчас директор про двенадцатый этаж узнает и в сжатые сроки вмажет ей по служебной минус полпремии за квартал.
И тут Свен произнес довольно странную фразу, которую Зойка и не старалась, а услыхала:
- А хотите, ваш директор сегодня не придет? Заболеет.
Зойка даже остановилась на миг, хотя у продуктового маячил зеленый огонек, который в любую секунду мог погаснуть.
- Что значит заболеет?
- Тиф Или чума.
- Нет, это слишком, - глупо, потому что всерьез отреагировала она на явно провокационную реплику.
- Согласен. Слишком. Ваш вариант? Грипп?
- Грипп - это ничего.. - и спохватилась - ее же на раз покупают, а она, соответственно, на раз покупается. Рявкнула: - Кончайте нести чушь! - и пошустрила к огоньку.
А Свен не отставал, понял, что зацепил-таки нужную струночку, и не отпускал ее, бренчал, не переставая:
- Честное слово. Вы приезжаете. У директора - сильный грипп. Температура - сорок и пять десятых по шкале Цельсия. И проблема двенадцатого этажа больше не стоит. Все в ваших прекрасных руках.
Ишь как заговорил - "в прекрасных руках"! Телепат проклятый. Неужели он все слышит?.. Может, не думать? Нет, совсем не думать не выйдет... А если он и вправду инопланетянин?..
- Я и впрямь инопланетянин, - точь-в-точь мысль повторил. Как доказательство оной.
- Директор еще не все, - Зойка невольно включилась в игру, навязанную Свеном. - Есть еще зам.
- И у зама грипп.
- У двух сразу? Подозрительно.
- Кого подозревать? Бога? Природу? - смотри-ка, не без иронии спросил Свен, малость уже задыхаясь: скорости, предложенные земной женщиной, оказались высоковатыми для залетного пришельца. - Не хотите грипп - пусть у зама будет острое кишечное отравление. Грибов поел. Несвежих.. - за ночь русский его язык стал совсем русским, осталась только склонность к рубленым фразам.
- Какие грибы? Он, насколько я знаю, за грибами не ходит.
- Ходит тайно. Ходит жена. Купил на рынке. Съел маринованные. Выбирайте...
Тут они ненароком до такси и добежали, никто его не перехватил. Зойка открыла дверь.
- Прощайте, Свен. Конечно, славно, если б все ваши инопланетные штучки сбылись временно, но...
- Почему "но"? - лицо у Свена было ну просто несчастным: еще чуть-чуть и расплачется. - Не "но", а правда. Зоя, хотите пари? Мы едем в отель. Вы узнаете, что у директора грипп. А у зама отравление. И на работу они в ближайшие... - тут он глянул на часы, на дешевенькие, "Ракета" называются, совсем даже не инопланетные, хотя, конечно, мимикрия... - тринадцать часов не придут. Если я соврал, то исчезну сразу. Навсегда.
- А если не соврали?
- Тогда вы проведете меня в отель. И не станете мешать. Фарцовщик он, что ли?..
- Зоя, - Свен сузил глаза, и они ощутимо кольнули Зойку. Может, в сердце кольнули, а может, в печень. Где-то внутри. - Зоя, если я могу заставить людей заболеть. Зачем мне быть фарцовщик? Пусть им будет другой Свен...
- Фарцовщиком, - машинально поправила Зойка. Спохватилась: -А откуда вы... - и опять-таки спохватившись: расспрашивать сейчас -себе в убыток. - Договорились. Поехали, - и дверцей хлопнула.
Все-таки слаба баба! Купили ее на недорогую, но сильно блестящую цацку - в переносном смысле, конечно. В каждой из наших милых и шибко передовых женщин живет Эллочка-людоедка, для кого волшебный блеск Бендеровского ситечка куда порой дороже приземленного гласа разума.
Но то, что Свен - телепат, сомнений нет!
Еще в такси спросила:
- Паспорт у вас есть?
- Нет, - растерялся Свен.
- А какой-нибудь документ? Удостоверение? Права? Пропуск на работу?
- Ничего.
- Как же вы в отель пройдете?
- Я не вор.
- Это на лице не написано. Для наших церберов каждый клиент - ворюга Особенно, если без документов. Ладно, что-нибудь придумаем.
И придумали.
Подъехали не к главному входу, а к заднему, где с ночи разгружались фургоны с продуктами для ресторана. Там торчал завпроизводством, принимал по накладной помидоры, заметил Зойку, не преминул поинтересоваться:
- Что это вы с тыла, Зоя Александровна? Контрабанду тащите?
- Ее, - лаконично, не вдаваясь в объяснения, отрезала Зойка. Но тоже не преминула подколоть вопрошающего: - А помидорки-то с гнильцой, Лев Наумович. Отравить гостей вздумали?
- Где с гнильцой, где? - засуетился завпроизводством, но Зойка уже проскочила мимо грузовика, и Свен за ней мышью скользнул. Черной лестницей поднялись на второй этаж, по пустому в этот час коридору - к приемной шефа, Зойка на Свена кивнула:
- Стоять здесь. Ждать.
Он солдатом застыл у стены - в карауле за сильно запыленной с Нового года стенгазетой "За отличное обслуживание", а Зойка мощно ворвалась в приемную.
Говоров у себя?
Секретарша Мария Демьяновна, крыса крашеная, дама приятная во всех отношениях, не терпящая Зойку за наглость и отсутствие мужа, вскинула на нее скорбные глаза:
- Увы, нет, не спешите, Зоя, Сергей Степанович заболел.
Постным тоном подчеркнула, что, не исключено, Зойка и виновата в хвори директора, довела начальника, стерва...
- Тиф? Чума? - деловито осведомилась Зойка, внутренне замирая от предчувствия ожидаемого ответа. И тот не замедлил быть:
- Не вижу повода для глупых шуток. У Сергея Степановича сильный грипп с высокой температурой.
- Сорок и пять десятых?
- Откуда вы знаете? - с подозрением, с ревностью.
- Сердце подсказало, - как с ней, с мымрой, еще разговаривать? - А где Кочерженко?
- Товарищ Кочерженко тоже захворал. У него отравление.
- Говорила я ему: не ешьте грибов, беда будет. Не послушался... Как будем жить дальше, Мария Демьяновна? - последний вопрос из ряда риторических.
Мария Демьяновна так его и расценила:
- Вам решать. Вы у нас теперь за начальство. Временно.
Столько яда в голосе, могла бы - ужалила. Но это кого другого, а не Зойку.
- Тогда вы сидите на телефонах, отвечайте на звонки, а я пошла делом заниматься, - вроде бы намек на то, что сидение "на телефонах" - никакое не дело, а так, пустое колыхание воздуха.
Мария Демьяновна хотела достойно отбрить наглую, но не успела: Зойка из приемной исчезла. Нуль-транспортировалась. И возникла рядом со Свеном, который уже прочел передовую и штудировал статью о междуэтажном соцсоревновании. На стенгазете, кстати, пыли больше не имелось, исчезла, казенная гуашь сияла радугой. Свен поймал мимолетный взгляд Зойки, объяснил виновато:
- Почитать хотелось, а сквозь пыль плохо видно. Ну что? Как здоровье начальников?
- Здоровье - обвал, - невпопад, но торжественно сказала Зойка. - Знаешь, Свен, я тебя боюсь.
"Боюсь" прозвучало как "уважаю". Да и то верно: если женщина в интимной обстановке - под стенгазетой, например, - говорит, что боится вас, и говорит сие нежно-высокопарно (такое сочетание вполне возможно...), но при сем свой страх никак не проявляет, не бежит опрометью, не запирается в дамском туалете, значит, вы ее круто заинтересовали, чтоб не сказать больше. Что же до Зойки, то она и впрямь была восхищена прозорливостью Свена. Она уже легко забыла, что он - псих. Она помнила только - желала помнить! - что он телепат, а он теперь проявил и редчайшие качества прорицателя, предсказателя ближайшего будущего, этакий кассандризм. Зойка даже готова была молвить Свену нечто приятное, такое вот, например:
- Еще чуть-чуть, Свен, и я поверю, что вы - инопланетянин.
Ничего себе комплиментик, а?.. Но для Свена, который с прошлого вечера из роли пришельца не вылезал, жил в ней по единственной в мире системе К. С. Станиславского, а единственный же в мире зритель ему: "Не верю! Не верю!" - для Свена такой комплимент должен был бальзамом на душу пролиться.
Но он не пролился. Свен с достоинством кивнул и подтвердил:
- Еще немного, и вы поверите. Так. Но это не значит, что я выиграл пари.
- Выиграли, - без всякой обиды согласилась Зойка. - Чем могу, сэр?
Весьма любопытны Зойкины перескоки с "вы" на "ты" и обратно. Ничем внешне не мотивированные, они тем не менее отражали на текущий (откуда и куда? из прошлого в будущее, как положено, или куда-то вбок, если предположить причуды нуль-транспортировки?) момент Зойкины высокие чувства. "Ты" - это гамма от презрительного неуважения, взгляда свысока, похлопывания по плечу до восхищенного дружелюбия, лихого панибратства, замешанного на откровенной приязни. "Вы" - это отчужденность, холодность, безразличие и - одновременно - настороженность, кошачья опасливость и, к слову, тоже неуважение и пренебрежительность.
Сейчас в ее "Вы" наличествовали:
во-первых, легкая обида, поскольку Свен принял как должное ее восхищенное удивление на "ты";
во-вторых, столь же легкое раздражение, рожденное от ослиного упрямства Свена, не разбавленного ни крохой земного юмора: инопланетянин, инопланетянин, сто раз инопланетянин;
в-третьих, напряженное ожидание: что он потребует взамен? не душу ли Зойкину шибко бессмертную?
Да, конечно, еще и страх - в-четвертых.
Все-таки был он, имел незаконное место - подспудно-необъяснимый страх перед Чудом, которое произошло на глазах и которое трудно оприходовать по научному ведомству. Если про телепатию Зойке, повторим, случалось не раз читать даже в солидных изданиях, то прорицательство теми же солидными изданиями начисто отметалось. А тут - налицо. А может - не налицо? Может, тайно позвонил он домой директору и заму, пока по утрянке липтон дул? Позвонил, выяснил все про их здоровье, вернее, про нездоровье, а Зойке выдал как откровение?
