А что до кино - так это ж в кино!
Зойка вылезла из спасительного кресла, пошла в прихожую, накинула на дверь очень стальную цепочку. Есть ей, как и Свену, не хотелось, но чай выпить стоило. Чай снимает последствия стрессов, а Зойка только что испытала сильный стресс, который сама на собственный зад словила. Пила буржуйский "липтон" и анализировала ситуацию. Любила она поанализировать ситуацию, пия чай - особенно тогда, когда от анализа ни хрена не зависело. После драки - кулаками, вот. Во-первых, никакой он, конечно, не пришелец, хотя и ничего себе. И физиономия тоже интеллигентная. Правда, одет... А что одет? Может, на ихней планете ничего импортного приличного не достать, одно отечественное крепкое... Говорит странновато, факт, но - не жлоб. Да, еще: телепат. У кого из Зойкиных знакомых есть знакомый телепат? Ни у кого. Это все - плюсы. Их мало, но они приятны. Теперь - минусы.
Весь его треп - дешевый провинциальный кадреж, рассчитанный на сопливых от восторга пэтэушниц. Поскольку Зойку за ее тридцатилетнюю жизнь клеили десятки, если не сотни, раз, то она назубок выучила многозвонкий, но все ж ограниченный набор приемов, приемчиков, приколов, отмычек и ключей для добровольно-насильственного вскрытия женских сердец. Почему-то мужики-кретины считают, что любую бабу надо брать как-нибудь похитрее, пооригинальнее, поскольку она-де, как сайра (рыба такая есть, кто забыл..), на свет ловится, на загадочное. Да любой нормальной бабе все эти загадки-до фени, если уж на что она и клюнет, так на естественность, на простоту. Именно естественности бабам в жизни не хватает, все кругом выпендриваются, выдрючиваются, чтоб не сказать круче, строят из себя принцев, пришельцев, суперменов - тоска! Господи, да подойди он к ней по-человечески, представься, скажи, что она ему нравится, что он хотел бы пригласить ее куда?.. в Большой театр, в Третьяковскую галерею, в музей-усадьбу "Останкино", например!.. И что она? Увы, увы, послала бы его на три русские буквы. А почему? А потому что в мире всеобщего выпендрежа любая естественность тоже покажется выпендрежем. Только изощренным. Особо опасным...
Парадокс? Никакой не парадокс. Дефицит простоты в человеческих отношениях рождает неверие в нее, незнание ее, даже боязнь. Это - как черная икра: сто лет ее не пробовал, а угостили на халяву - невкусной покажется. Потому что отвык. А привык к накрахмаленной колбасе, которая скверно прикидывается мясной. И знаешь, что мяса в ней - три процента, а хаваешь. А если ее еще и упакуют как-нибудь позаковыристей, обзовут "старорусской" там или "пикантной" - вовсе кайф... Но если Свен - та самая колбаса "пикантная", чего ж она его прогнала? Об икре размечталась?..
Гастрономические ассоциации вызвали легкое чувство голода, не утоленное, оказывается, ресторанным калорийным ужином, и Зойка машинально и задумчиво съела бутерброды, приготовленные ею для Свена. Но сытый человек - добрый человек, это еще второй раз здесь поминаемый В И. Даль сообщил в своем фолианте пословиц и поговорок, и сытая Зойка внезапно ощутила колкую жалость к выгнанному шведу-эстонцу-шпиону-инопланетянину. Ну, захотел человек покадриться, ну, не придумал ничего умней, чем прикинуться старменом, ну, жить ему в Москве негде. В конце концов можно было позвонить заботливой Марии Ивановне и запихнуть Свена на тот же двенадцатый. Хоть на ночь...
Зойка встала, отнесла поднос на кухню, вымыла чашки, поставила их в шкафчик - все механически, не думая о делаемом. Если сравнить ее со спортсменом, который собрался прыгать в высоту, то все это мытье посуды - разбег. А потом будет прыжок. Зойка закрыла дверцу настенного шкафчика, повесила на крюк полотенце и решительно пошла грудью на планку. То есть - к двери.
Свен, как Зойка втайне и ожидала, сироткой сидел под тополем и, похоже, караулил свою тарелочку. Или канал для нуль-транспортировки. Зойкиному приходу внешне не удивился и не выказал ликования. и ранее, помним, сдержан был..
- Ну и что будем делать? - туманно спросила Зойка, надеясь, что на сей раз не ей, вконец эмансипированной, придется брать на себя инициативу, а сам Свен предложит какой-нибудь приемлемый вариант дальнейшего общения. Например, попросит прощения за дурацкий розыгрыш, со слезой признается, что не пришелец, а командированный, и не с Тау Кита, а из Краснококшайска...
- Не беспокойтесь, - кротко сказал кроткий пришелец Свен.
- Ладно, - стремительно решила Зойка, опять стремительно сама все решила, - пошли обратно. Постелю вам на кухне, а завтра разберемся. Пристроим куда-нибудь...
Если честно, все это она заранее заначила, еще когда грудью на планку шла, а сейчас выпалила, но зачем ломать имидж стремительно решающей женщины?..
- Меня не надо куда-нибудь, - быстро возразил Свен. Заметим, что идея возвращения протеста у него не вызвала И то понятно, он уже полежал на диване, понял, что под тополем - хуже .
- Где ж вы жить собираетесь? - поинтересовалась Зойка.
- Нигде. Я здесь на сутки. И назад.
- Куда?
- Домой.
- А дом далеко?
Свен на миг задумался.
- Приблизительно триста семнадцать парсеков в ваших единицах измерения.
Он умник, никак не мог дотумкать, что пора завязывать с детскими играми, хорошего понемножку, самый терпеливый партнер на стенку полезет от такого перебора. Зойка чувствовала себя в преддверии (или все-таки в подножии?..) стены, но помнила, помнила, помнила о своей милосердной миссии, взяла себя в руки - кто-то из двоих должен быть мудрее, этот кто-то не мог не быть женщиной! - и сказала:
- Хорошо. Завтра, завтра - не сегодня. Пошли... - и порулила впереди, злорадно не сомневаясь, что умирающий Свен сам преотлично доберется до квартиры.
А время между тем заполночь забежало.
Зойка молчала - это уже была ее игра! - постелила Свену в кухне на узком топчанчике, налила в поллитровую чашку остывший чай, поставила на стол. Возникла в комнате.
- Я вам все приготовила.
Свен послушно и тоже молча - никак понял, что все слова сейчас будут лишними, - последовал за Зойкой в кухню, а та его особо провожать не стала, бросила вслед:
- Завтра в семь я вас, простите, разбужу.
И ушла. И закрыла дверь к себе в комнату, и подперла ее тяжелым креслом - на всякий пожарный! - и влезла в холодную постель. И вырубилась из действительности, нуль-транспортировалась куда-то, где не было ни американских делегаций, ни плановых ремонтов, ни инопланетян под тополями, ничего не было гнусного, отравляющего нам бессонные будни.
А проснулась от звона будильника, оказывается, не забыла вечером завести его. Что значит условный рефлекс, спасибо Павлову и его псам!
Накинула халат, тяжко откатила кресло от двери, мимолетно усмехнувшись: ишь ты, как поставила, так и простояло, никто на ее честь не позарился - пожалела о том? а что, может, и пожалела... - и в кухню. Картинка была точно такой, что и накануне вечером. Свен сидел за столом и дул чай, как не ложился.
- Доброе утро, - приветливо сказал он.
- Доброе, - не столь приветливо констатировала Зойка. Глянула на топчан: подушка взбита пышечкой, плед расправлен, ее рука, ее, любимая. - Вы, что, не спали?
- Я мало сплю. В отличие от вас. Я плохо себя чувствовал. Вчера. Так всегда после перехода. Надо было лечь, сконцентрировать энергию. Это недолго. И еще посчитать.
- Много насчитали? - Зойка варила кофе, пена старалась вылезти из джезвы, Зойка следила за ней, ловила момент, чтобы снять с конфорки, поэтому поначалу не вникла в ответ Свена.
- Меньше, чем я надеялся, - вот что он ответил. - Сейчас - семь шестнадцать. По вашему счету. У меня осталось тринадцать часов сорок четыре минуты. Плюс-минус минута допуска.
- Бывает, - равнодушно подтвердила Зойка. Ставила джезву на стол, ставила тарелки, ставила чашки, а еще хлеб достала, масло в масленке, салями распрекрасную - чем богаты... И вдруг ее как стукнуло: - До чего осталось?
- До перехода. До этой... как вы назвали?.. - нуль-транспортировки.
- О, Господи! - только, значит, и сказала Зойка.
Да уж, так уж, хватит уж. Позавтракают и - в стороны, чао, пришелец, мы от вас сильно утомились. Вечерний альтруизм по утрам превращается в свою противоположность.
Давайте вернемся к триллеру "Человек со звезды". Пардон, конечно, за многословие, но пока эта повесть добредет до читателя, он, читатель, сей триллер забудет вовсе, поэтому автор нудно напоминает подробности сюжета. Там героиня с ходу поверила в то, что неожиданный ее гость - инопланетянин. Это объяснимо. Во-первых, накануне его появления в доме героини по небу долго летала какая-то светящаяся хреновина, которая потом, если теперь уже автору память не изменяет, громко взорвалась. Во-вторых, превращение невесть чего или кого в копию покойного мужа героини происходило буквально на ее глазах за считанные секунды существо прошло цепочку метаморфоз от слизистого младенца до взрослой голой особи. В-третьих, полиция почти сразу начала охоту за кем-то, кто причастен к полету и взрыву означенной хреновины. Все перечисленное в сумме должно было привести либо к сумасшествию героини, либо к вере в чудо. Героиня оказалась дамой с крепкой психикой, с ума не слезла, зато чудо приняла легко и с приязнью И дальше, как писал некий классик, "все заверте..."
Теперь о Зойке.
Наши самые прогрессивные в мире ученые давно уверили советский народ, что наука о неопознанных летающих объектах - по-ихнему, по-буржуазному: уфология - и не наука вовсе, а нечто вредное, что отвлекает трудящихся Запада от каждодневной классовой борьбы. Впору применить к ней известный по другим наукам термин - продажная девка империализма. А посему советский народ твердо знает, что летающие тарелки - бред, милые игры рефракции, обыкновенный обман зрения. И художественные фильмы о них - даже с маркой "фантастика" - наши киношники не снимают: нет в СССР пришельцев, нет и не было, в отличие от шпионов, всегда толпами наводнявших наши города и веси.
Далее. Помня о засилии шпионов, огромное большинство простых граждан никогда их живьем не видело, а посему, точно зная об их наличии, малость абстрактно себе их представляло. Все больше по карикатурам в "Крокодиле" или по фильмам - здесь наши киношники на высоте! - о работе доблестных контрразведчиков.
Но вот сумасшедших-то у нас в державе - пруд пруди. Всяк, кто хоть чем-то отличается от среднестатистического уровня - псих. Ату его! Вот почему Зойка ни на миг не поверила, что Свен - пришелец, не взбрело ей в голову, что он - шпион, а вот то, что она из жалости клюнула на явного психа - это у нее сомнений не вызвало. Причем советский человек, как правило, психов не боится, привык он к ним, притерся и, когда встречает, старается немедленно от них отделаться. Возвращаясь к определению среднестатистического уровня нормальности, автор смеет утверждать, что каждый наш человек неоднократно бывал в шкуре сумасшедшего то в жэке, то в магазине, то в исполкоме, то в милиции и тэ де и тэ пе.
Вот почему Зойка Свена не боялась, он лишь - как всяк сумасшедший - надоел ей до зла горя, и она - как и всяк нормальный - спешила от него избавиться.
- Тринадцать часов, говорите? - ласково размышляла она, моя посуду. - Немного, немного... Но с другой стороны - тоже срок... А у вас в Москве дела?
- Дела, - радостно отвечал сумасшедший, уловивший, что его судьбой заинтересовались, что ее вот-вот устроят.
- В министерстве, в главке? Фонды, дефицит?
- Не понимаю, - в голосе Свена звенела явная боль: ну, не ведал он таких богатых слов, не слыхивал в своем Краснококшайске - Мне нужно большое скопление разных людей.
- И только-то? - Зойка повесила чашки на крючки и обернулась. - Идите в любой универмаг. В ГУМ, в ЦУМ, в Детский мир. Скопление - больше нигде в мире.
