Увидев меня она спросила:
- Мне можно одеться?
- Конечно, - ответил я.
- Как видишь, у меня нет больше оружия, - улыбнулась она.
- Ты себя недооцениваешь.
Она порылась в груде вонючей одежды, которая была ей так же
отвратительна, как и мне. Наконец, ей удалось найти сравнительно чистое
одеяние, что-то сделанное из голубого шелка, оставляющее плечи
обнаженными, и надела его, использовав вместо пояса полосу от покрывала.
Это была вся ее одежда. Теперь она не стала скромничать - это выглядело бы
глупым после того, как она была полностью обнажена. С другой стороны она
была рада избавиться от тяжелых одежд дочери убара. Ее одежда и теперь
была слишком длинна, волочилась по земле, так как была предназначена
скрывать ноги, одетые в башмаки на платформе. По ее просьбе я подрезал
платье до щиколоток.
- Спасибо, - сказала она.
Я улыбнулся: это было непохоже на нее.
Она прошлась по поляне, рассматривая себя, два или три раза
повернулась, видимо довольная собой и той свободой движений, которую она
получила. Я набрал плодов из ка-ла-на и достал один из сухих пайков.
Талена села возле меня на траву, и я разделил с ней трапезу.
- Мне жаль твоего отца, - сказал я.
- Он был Убаром Убаров, - ответила она и, поколебавшись мгновение,
добавила, - жизнь убара ненадежна. Он должен был знать, что это
когда-нибудь случится.
- Ты говорила ему об этом?
Она откинула голову и рассмеялась.
- С Гора вы или нет? Я никогда не видела своего отца, кроме как на
всенародных праздниках. Дочери членов Высших Каст растут в сторожевых
садах, как цветы, пока какой-нибудь высокородный покупатель,
предпочтительно убар или правитель, не заплатит за них цену, установленную
отцом.
- То есть ты даже толком не знаешь своего отца?
- Разве в твоем городе это не так, воин?
- Да, - сказал я, вспомнив, что в Ко-Ро-Ба семья почиталась и
укреплялась. Не сказалось ли тут влияние моего отца, воспитанного в других
традициях, - подумал я.
- Мне бы, наверное, это понравилось, - сказала она. Затем посмотрела
на меня:
- А как называется твой город?
- Не Ар.
- Можно узнать твое имя?
- Меня зовут Тэрл.
- Это прозвище?
- Нет, это мое настоящее имя.
- Талена - это тоже мое настоящее имя, - сказала она. Вполне
естественно, что принадлежа к высшей касте, она не имела предрассудков,
связанных с именем. Вдруг она спросила:
- Ты - Тэрл Кэбот из Ко-Ро-Ба?
Я не сумел скрыть своего изумления и она рассмеялась.
- Я знала это.
- Откуда?
- Кольцо, - сказала она, указывая на красное кольцо на втором пальце
моей правой руки. - Оно носит символ Кэбота, Правителя Ко-Ро-Ба и ты его
сын, Тэрл, которого воины Ко-Ро-Ба обучили искусству войны.
- У Ара хорошие шпионы.
- Лучше, чем убийцы. Па-Кур, вождь убийц Ара, пытался убить тебя, но
не смог.
Я вспомнил покушение на свою жизнь в цилиндре своего отца, которое
могло быть успешным, если бы не быстрота реакции Старшего Тэрла.
- Ко-Ро-Ба - один из немногих городов, которых боялся мой отец. Он
понимал, что когда-нибудь тому удастся объединить независимые города в
борьбе против Ара. Мы подумали, что тебя обучают именно с этой целью и
решили убить тебя. - Она замолчала и с восхищением посмотрела на меня. -
Мы не могли и думать, что ты попытаешься выкрасть Домашний Камень.
- Откуда ты знаешь это?
- Женщины Огороженных Садов знают все, что делается на Горе, -
ответила она, и я понял, какие интриги, шпионаж и вероломство выращивались
в этих садах. - Я заставляла своих рабынь спать с солдатами, торговцами,
строителями и многое узнала.
Я был потрясен столь циничным использованием девушек просто для
получения информации.
- А если они отказывались делать это?
- Я била их, - ответила холодно дочь убара.
Я принялся делить пайки, извлеченные из мешков солдат.
- Что ты делаешь? - спросила она.
- Хочу дать тебе половину.
- Но зачем?
- Я расстаюсь с тобой, - сказал я, пододвигая к ней ее половину
вместе с флягой воды и кладя на все ее кинжал. - Возможно, тебе это
пригодится.
Впервые с тех пор, как она узнала о падении Марленуса, она была
ошеломлена. Зрачки ее глаз вопросительно расширились, но они прочли в моих
глазах только решительность.
Я сложил свои вещи и был готов покинуть поляну. Девушка поднялась и
закинула на плечо свой мешок.
- Я иду с тобой, - сказала она, - ты не можешь оставить меня.
- А если я прикую тебя к дереву?
- Чтобы я досталась солдатам?
- Да.
- Ты не сделаешь этого. Не знаю почему, но не сделаешь.
- Кто знает.
- Ты не такой, как воины Ара, ты совсем другой!
- Не ходи за мной.
- Одну, - возразила она, - меня сожрут животные или найдут солдаты, -
она содрогнулась. - В лучшем случае я попадусь работорговцам и меня
продадут в на улице Клейм.
Я понял, что она говорит правду. У беззащитной женщины на Горе нет
других возможностей.
- Разве я могу тебе верить? - спросил я, смягчаясь.
- Не можешь, - согласилась она, - для меня и Ара ты остаешься врагом.
- Тогда мне лучше покинуть тебя.
- Тогда я заставлю тебя взять меня с собой.
- Как?
- Вот так, - сказала она и упала передо мной на колени, опустила
голову и подняла скрещенные руки. Она рассмеялась. - Теперь ты должен либо
взять меня с собой, либо убить, если ты сможешь это сделать.
Я выругался, ибо она нечестно использовала преимущества законов
воина.
- Что стоит подчинение Талены, дочери убара? - спросил я.
- Ничего, но ты должен либо принять его, либо убить меня.
Вне себя от гнева я поднял с земли рабские наручники, колпак и цепь с
ошейником. К неудовольствию Талены, я защелкнул браслеты на ее запястьях,
надел на нее колпак и цепь.
- Если ты хочешь быть пленной, то и обращаться с тобой следует, как с
пленной. Я принимаю твое подчинение и воспользуюсь им.
Я отнял у нее кинжал и повесил его на свой пояс, перекинул через
плечи оба мешка с едой. Потом я поднял арбалет и покинул поляну, волоча на
цепи - не слишком вежливо - спотыкающуюся дочь убара. Но из-под колпака, к
моему изумлению, раздавался ее смех.
9. КАЗРАК ИЗ ПОРТА КАР
Мы путешествовали по ночам через серебристо-желтые поля са-тарны -
двое беглецов под тремя лунами Гора. К удивлению Талены, я скоро снял с
нее колпак, цепь и наручники. Когда мы пересекли поле, она объяснила мне,
какие опасности могут грозить нам, в основном от степных зверей и прохожих
чужеземцев. Интересно, что в горийском языке слово "чужеземец" было тем же
словом, что и "враг".
Талена была оживлена, как бы радуясь исчезновению Огороженных Садов и
положения дочери убара.
Она была на свободе на равнинах империи. Ветер разбросал ее волосы,
трепал платье, и она подставляла ему голову и плечи, он опьянял ее, как
ка-ла-на. Да, хоть формально и рабыня, но со мной она была свободнее, чем
была до сих пор: она походила на дикую птицу, взращенную в клетке, но,
наконец, вырвавшаяся на волю. Ее счастье было заразительно и, хотя мы
оставались смертельными врагами, мы шутили и смеялись, шагая по равнине.
Мы шли, насколько я мог определить, в сторону Ко-Ро-Ба, во всяком
случае не к Ару. Это было бы равносильно смерти. Впрочем, такая же судьба
ожидала бы нас в большинстве горийских городов. Убить чужеземца - не самый
большой грех на Горе. Кроме того, понимая, что уроженку Ара будут
ненавидеть почти во всех городах Гора, я должен был скрывать личность моей
спутницы. Теоретически, благодаря воспитанию, полученному Таленой в
Огороженных Садах, сделать это было нетрудно.
Меня тревожило другое: что станет с Таленой, если мы, несмотря на все
невзгоды, благодаря улыбке судьбы, все же достигнем Ко-Ро-Ба? Будет ли она
возвращена Посвященным Ара или окончит свои дни в подземельях Ко-Ро-Ба?
Позволят ли ей жить, хотя бы как рабыне?
Если Талену тоже занимали эти вопросы, то она не подавала виду, что
обеспокоена этим. Она рассказала свою версию, которая по ее мнению, могла
бы помочь нам:
- Я буду дочерью богатого торговца, которую вы украли, - объяснили
она, - вашего тарна убили люди моего отца и теперь вы ведете меня в свой
город, как рабыню.
Я охотно согласился с этой историей. Для Гора она была вполне обычной
и не возбудила бы подозрений. Свободные женщины Гора не путешествуют ни в
сопровождении солдата, ни, тем более, в одиночку. Мы согласились, что нас
трудно узнать. Люди, наверное, думали, что загадочный тарнсмен, похитивший
Домашний Камень Ара и дочь его убара, давно скрылся на своем тарне в
неизвестном городе, которому служил его меч.
Утром мы немного поели и наполнили фляги водой из ручья. Я позволил
Талене напиться первой, что немало удивило ее - так же, как и то, что я
предоставил ее самой себе.
- Разве ты не будешь смотреть как я моюсь? - спросила она игриво.
- Нет.
- Но я могу убежать, - рассмеялась она.
- Что ж, это было бы к лучшему, - заметил я.
Она снова рассмеялась и исчезла, скоро я услышал, как она плещется в
воде. Через несколько минут она появилась снова, одетая в голубое платье.
Кожа ее сияла, засохшая болотная грязь исчезла. Она распустила волосы,
чтобы они высохли.
После этого я насладился купанием. Потом мы заснули. К ее огорчению,
я пристегнул ей руки к дереву в нескольких футах от меня - в качестве меры
предосторожности. Я не хотел проснуться с кинжалом в груди.
Вечером мы снова двинулись в путь, на этот раз осмелившись
воспользоваться дорогой, ведущей из Ара. Дорога - скорее шоссе - была
вымощена камнем и могла сохраняться тысячелетиями. Поверхность ее была
гладкой, с прорезанной колеями от повозок, образовавшимися за много веков.
Из-за беспорядков в Аре мы никого не встречали. Беженцы еще не появлялись,
а торговцы боялись приближаться к Ару. Но, тем не менее, обгоняя редких
путешественников, мы были настороже. На Горе, как и в моей родной Англии,
левостороннее движение. Это не только какая-то условность или соглашение:
ведь когда воин идет по левой стороне, он всегда готов встретить
неприятеля с мечом в руке.
Но опасаться нам было некого, мы обогнали лишь несколько крестьян,
тащивших вязанки с хворостом, и двоих Посвященных. Однажды Талена
испуганно отдернула меня в сторону, и мимо нас прошел больной неизлечимой
болезнью дар-косис, предупреждая о своем приближении щелканьем деревянных
дощечек.
- Страдалец, - сказала Талена печально, используя общее название
больных на Горе. Само название болезни, дар-косис, почти не употреблялось.
Я мельком увидел лицо под колпаком и похолодел. Единственный глаз больного
на мгновение слепо повернулся к нам, и человек продолжил свой путь.
Становилось очевидно, что дорога пустеет, становится заброшенной.
Семена проросли сквозь трещины между камнями, колеи от повозок исчезли. Мы
миновали несколько перекрестков, но я все время брал курс на Ко-Ро-Ба. Что
мы будем делать, когда достигнем Выжженной Земли и реки Воск, я не знал.
Поля са-тарны истощались.
Поздно вечером мы увидели над дорогой одинокого тарнсмена, и это
напугало нас обоих.
- Мы никогда не достигнем Ко-Ро-Ба, - сказала Талена.
Вечером мы расправились с остатками еды и с последней флягой воды.
Когда я достал наручники, она вновь проявила тактичность - видимо, ужин
настроил ее на оптимистический лад.
- Нам нужно сделать по-другому, - сказала она. - Это неудобно, - и
она оттолкнула наручники.
