- Нет, Тэрл Кэбот из Ко-Ро-Ба, ибо ты знаешь, что я ничем не могу
уменьшить ценность твоего подарка. Я позабочусь о тебе.
Я понял, что она говорит, как свободная женщина, используя мое имя.
Обняв девушку, я укрыл ее от порывов ледяного ветра. - Однако, - подумал
я, - сотня тарнов! Максимум сорок, принимая во внимание ее красоту. За
сотню тарнов можно было получить дочь Правителя, а за тысячу - дочь
царского убара. Тысяча тарнов - неплохое пособие для горийского
военачальника.
Я оставил Сану на башне Тентиса, поцеловал и, сняв с шеи ее руки,
улетел. Она плакала, как и все женщины в подобных случаях. Я направил
тарна прочь, помахав на прощание маленькой фигурке в одежде рабыни. Ее
белокурые волосы развивались по ветру, и белая рука махала мне. Я повернул
тарна к Ару.
Когда я пересек Воск, могучую реку около сорока пасангов в ширину,
чьи воды падали в пропасть Танбер, я понял, что, наконец, нахожусь на
территории империи Ар. Сана настояла, чтобы я взял склянку с ядом, которой
ее снабдил Совет, дабы она не подверглась неминуемым пыткам, после того,
как обнаружат подмену. Я вытащил этот пузырек и швырнул его в широкие воды
Воска. Если бы меня ждала легкая смерть, я бы приложил меньше сил к
победе. Может быть, конечно, я еще пожалею о своем решении.
Потребовалось три дня, чтобы достичь города Ар. Сразу после перелета
через Воск я спустился и устроил лагерь, а потом путешествовал только по
ночам. Днем я освобождал своего тарна, позволяя ему добывать себе
пропитание. Они прирожденные охотники и едят только то, что могут добыть
сами. Обычно их пищей им служат горийские антилопы или дикие быки, которых
они убивают и поднимают на огромную высоту в своих чудовищных когтях, где
разрывают на куски и пожирают. Нет необходимости говорить, что тарны -
угроза всему живому, имеющему несчастье попасть под тень их крыльев, не
исключая и людей.
В течение первого дня, укрывшись в одной из рощ на границе Ара, я ел,
спал, упражнялся во владении оружием, чтобы поддержать свежесть в
мускулах, которые затекают от длительного пребывания на спине тарна. Но я
скучал. Даже берега реки были угрюмыми, ибо люди Ара, как опытные военные,
опустошали полосу шириной в две-три сотни пасангов вдоль своих границ,
срезая фруктовые деревья, забрасывая колодцы, засаливая плодородные земли.
Ар хотел, преследуя свои цели, окружить себя невидимой стеной,
опустошенным районом, страшным и непроходимым.
На следующий день я встретил больше приятного и устроил лагерь в
долине, усеянной деревьями ка-ла-на. В предыдущую ночь я перелетел через
поля пшеницы, серебристо-желтые в свете трех лун. Я держал курс по
компасу, указывающему всегда на Сардарские горы, жилище Царствующих
Жрецов. Иногда я вел тарна по звездам, расположенным, правда, несколько
под другим углом, чем те, которые я видел над своей головой в горах
Нью-Хэмпшира.
Третья стоянка была в болотистом лесу на северной границе города Ар.
Этот район я выбрал потому, что он наименее посещаем в пределах полета
тарна от Ара. Ночью я видел много огней деревень подо мной и дважды слышал
свистки тарнских патрулей - групп из трех воинов, облетающих свой район. В
моей голове мелькнула мысль - бросить эту затею, стать изгнанником,
дезертиром, но спасти свою шкуру, выбравшись из этого предприятия,
сберегая свою жизнь, хотя бы и только временно.
Но за час до полуночи, в день Весеннего Пира, я оседлал своего тарна,
дернул за первый повод и поднялся над деревьями заболоченного леса. Почти
тотчас я услышал вскрик начальника арского патруля:
- Вот он!
Они следили за моим тарном еще тогда, когда он пасся над лесом и
теперь летели на меня с двух сторон, сокращая расстояние. Очевидно, они не
желали брать меня в плен, ибо сразу же после крика я услышал свист стрелы,
пущенной из арбалета, над своей головой. Прежде чем я собрался с мыслями,
черная крылатая тень возникла впереди меня, и при свете трех лун я увидел
воина, швыряющего в меня копье.
Он, несомненно, достиг бы цели, не сверни мой тарн резко влево, едва
не столкнувшись с другим тарном, чей седок выпустил в меня стрелу, которая
вонзилась в седло. Третий уже догонял меня сзади. Я повернулся, поднял
стрекало, пристегнутое к запястью, чтобы отразить удар меча. В момент
соприкосновения из лезвия посыпались желтые искры. Вероятно, я как-то
успел повернуть тумблер. Оба тарна инстинктивно отпрянули друг от друга, и
я таким образом выиграл еще немного времени.
Я отстегнул свой лук и заложил стрелу, одновременно заставив тарна
описать полукруг. Думаю, что первый из моих преследователей не ожидал, что
я поверну птицу, продолжая преследовать меня. Пролетая мимо него, я увидел
его расширившиеся глаза в прорези шлема - он понял, что я не промахнусь.
Потом он дернулся в седле и его тарн, крича, скрылся из поля моего зрения.
Двое оставшихся патрульных приготовились к атаке. Они бросились
навстречу мне, промежуток между ними был около пяти ярдов: они хотели
заставить моего тарна сложить крылья и таким образом поймать нас между
своими животными.
У меня не было времени для размышления, но мой меч вдруг оказался у
меня в руке, а стрекало на поясе. Когда мы столкнулись в воздухе, я рванул
за первый повод, пустив в ход стальные когти своего тарна. И сейчас я
благодарю тарноводов Ко-Ро-Ба за то, чему они его научили. Может, мне
стоило поблагодарить за боевой дух моего пернатого гиганта, которого
Старший Тэрл назвал тарном среди тарнов. Действуя когтями как саблями и
нанося удары клювом, издавая оглушительные вопли, мой тарн бросился на
двух вражеских птиц.
Я скрестил меч с ближайшим из двух воинов, но продолжалось это очень
недолго. Внезапно один из вражеских тарнов, отчаянно хлопая крыльями,
рухнул в болотистый лес. Оставшийся воин развернул своего тарна для
следующей атаки, но, вдруг вспомнив, что его обязанность - поднять
тревогу, в бешенстве прокричал что-то и погнал своего тарна к огням Ара.
Он был уверен в успехе, но я знал, что легко догоню его на своем
тарне. Я направил его за уменьшающейся точкой и отпустил поводья. Когда мы
приблизились к убегающему противнику, я положил на тетиву новую стрелу.
Решив не убивать воина, я ранил его тарна в крыло. Тот завертелся,
оберегая пораженное место. Воин не смог больше управлять птицей, и они
рухнули на землю.
Я потянул за первый повод и отпустил его только тогда, когда мы
оказались на такой высоте, что мне стало тяжело дышать. Я взял курс на Ар,
желая пролететь выше патрулей. Когда мы достигли Ара, я пригнулся в седле,
надеясь, что точка на фоне лун, которую могут заметить наблюдатели из
города, будет принята за дикого тарна.
Город Ар насчитывал не менее 100 тысяч цилиндров, и каждый из них был
освещен огнями Весеннего Пира. Не было сомнения в том, что Ар - величайший
город Гора. Это был великолепный город, драгоценный камень империи, столь
желанный ее убару, всепобеждающему Марленусу. И там, внизу, где-то в этом
сиянии, лежал простой кусок камня, Домашний Камень этого гигантского
города, который я должен буду украсть.
6. ПАУК НАР
Нетрудно было определить высочайшую башню в Аре, цилиндр убара
Марленуса. Спустившись ниже, я видел, что мостики между домами полны
людей, празднующих Весенний Пир, многие были пьяны. Среди цилиндров летали
тарнсмены; веселящиеся воины, упоенные свободой пира, гонялись друг за
другом, шутя скрещивали оружие, устремляли своих тарнов с быстротой молнии
на мостки, отворачивая в нескольких дюймах над головами испуганных
жителей.
Я храбро устремил своего тарна вниз, в скопление цилиндров, посадив
его, подобно пьяному тарнсмену Ара, на стальную балку, выдвигающуюся из
стены цилиндра и служащую насестом для тарнов. Хлопая крыльями и обхватив
своими стальными когтями балку, он поерзал взад-вперед, устраиваясь
поудобнее. Наконец, удовлетворенный, он сложил крылья и замер, если не
считать быстрых движений головы и блеска злобных глаз, устремленных на
людей, ходящих по мосткам.
Мое сердце бешено забилось, когда я понял, как легко могу улететь
отсюда. Однажды мимо меня пролетел пьяный воин без шлема, кипевший от
желания драться. Он стал задирать меня. Если бы я уступил ему место, это
вызвало бы подозрение, ибо на Горе единственным почитавшимся ответом на
вызов было принятие его.
- Да уничтожат Царствующие Жрецы твои кости, - прокричал я столь
беззаботно, сколь мог, и для лучшего впечатления добавил:
- И да бросят тебя в навоз тарлариона!
Последнее ругательство, относящееся к ящерицам, которых использовали
многие примитивные племена, кажется удовлетворило его.
- Да потеряет твой тарн свое оперение, - проревел он, сажая свою
птицу на свободный кусок балки. Он наклонился ко мне и протянул кожаный
бурдюк с вином, из которого я сделал большой глоток, пренебрежительно
швырнув бурдюк ему обратно. Через секунду он снялся с шеста и полетел
дальше, хрипя песню о печалях лагерных потаскушек.
Как и большинство горийских компасов, мой был снабжен циферблатом
часов. Я посмотрел на часы - две минуты первого. Мои мысли о бегстве и
отступлении исчезли. Я резко поднял тарна и направил его к башне убара.
Через минуту она была подо мной. Я быстро снизился, ибо никто без
специального разрешения не может летать возле башни убара. Спускаясь, я
осмотрел широкую плоскую крышу цилиндра: она казалась освещенной изнутри
голубоватым светом. В центре находилась круглая платформа, около десяти
шагов в диаметре, к ней вели четыре круглые ступени. На платформе в
одиночестве стояла темная фигура. Когда тарн сел на платформу и я соскочил
с него, девушка закричала.
Я рванулся к центру платформы, опрокинув по пути церемониальную
корзину с зерном и раздавив красный сосуд с ка-ла-на. Я бежал к груде
камней в центре платформы под громкие вопли девушки. Скоро я услышал крики
людей и звон оружия - воины бежали по ступеням на крышу. Который из них
Домашний Камень? Как узнать его? Ага! Это должен быть камень смоченный
ка-ла-на и посыпанный зерном. Я почувствовал, как девушка напала на меня
сзади, яростно царапая мои горло и плечи. Она упала на колени и, внезапно,
схватив один из камней, побежала. Копье ударилось в платформу рядом со
мной. Стража была на крыше!
Я прыгнул за девушкой, схватил ее и, повернув к себе, вырвал из рук
камень. Она ударила меня и побежала за мной к тарну, который возбужденно
хлопал крыльями, готовясь покинуть опасное место. Я подпрыгнул, схватился
за седельное кольцо и, минуя лестницу, мгновенно вскочил в седло, тут же
дернув за первый повод. Тяжело одетая девушка попыталась взобраться на
тарна по лестнице, но одежда слишком мешала. Я выругался, когда стрела
задела мое плечо, и тарн, взмахнув крыльями, взлетел. В моих ушах стоял
звон стрел, крики разъяренных воинов и вопли девушки.
Я в недоумении глянул вниз: девушка болталась внизу, уцепившись за
лестницу, и под ней была уже не крыша, а далекие огни Ара. Я вынул из
ножен меч, чтобы обрубить лестницу, но остановился и сердито вложил его
обратно; я не мог позволить тарну нести лишний вес, но не мог и обрубить
лестницу.
Я выругался, услышав внизу свистки, призывающие тарнов. Все тарнсмены
Ара эту ночь проведут в полете. Миновав последнее здание города, я
очутился во тьме горийской ночи, устремившись в Ко-Ро-Ба. Положив камень в
седельную сумку и застегнув замок, я втащил лестницу.
Девушка все еще взвизгивала от ужаса, ее пальцы и мускулы
