узнал в нем того, кто одним жестом запретил менестрелю наливать
себе еще вина. Теперь он мог вволю разглядывать этого местного
командира, как подумал о нем Финнар.
У высокого мужчины была до невозможного красивая и близкая к
совершенству фигура. Рельефные мышцы под смуглой кожей
перекатывались при движениях с естественной и редко встречающейся
у людей красотой. Финнар, который никогда не стеснялся своей
фигуры, вдруг почувствовал себя неловким юнцом, сравнив себя с
ним. Лицо было под стать фигуре - мужественное и идеально
правильное. Смуглокожий, в отличие от прочих здешних, на скулах
пятна темного румянца. Темно-рыжие густые волосы небрежно забраны
в хвост так, что пряди с висков падают на щеки, невольно
подчеркивая необыкновенно благородную форму лица. Брови вразлет,
узкие удлиненные глаза разъяренного кота под длинными ресницами,
крупный нос с горбинкой, широкий рот - и все это так гармонирует
друг с другом, словно по иному и не может быть.
Финнар поймал себя на том, что думает об этом человеке, как о
статуе или картине - как о предмете, но не как о живом. Подумав,
он понял, что даже такая безупречная красота могла бы быть живой
- но на всем облике незнакомца лежала печать некоей
искусственности. Словно он был не рожден, но таким сделан - для
того, чтобы служить неким эталоном. Мысль была слишком странной,
чтобы надолго удержаться в голове Финнара - но она и не ушла
бесследно.
Командир остановил свой взгляд на Финнаре, и он опешил - ах,
какие яркие, сияющие глаза были у него... И все лицо светилось
изнутри - но все же не оживало, не хватало в нем чего-то. Под
изучающим взглядом Финнар выпрямился, расправил плечи и смело
встретился глазами с незнакомцем. Тот улыбнулся - и это была
такая же идеальная улыбка, как и само лицо. Но не было в ней
теплоты улыбки обычного человека - лишь форма без содержания.
Финнар услышал его голос - но как это, метнулась мысль, ведь он
не говорит ничего, и губы его все в той же улыбке - рядом с
собой, а, может, и в своей голове: "Хочешь попробовать? Вставай в
строй."
Финнар обалдел. Как это понимать? Ему, пленнику, позволяют взять
в руки оружие и принять участие в тренировке?! Но желание
профессионального солдата проверить свое умение перевесило
удивление. Покопавшись в куче оружия, он выбрал один из клинков -
к его огорчению, все они были непривычно легкими да еще и с
односторонней или полуторной заточкой. Таким оружием Финнар
пользоваться не привык - и появилось желание научиться. Он встал
в конец шеренги рядом с молодым парнем в серебристой кольчуге.
Боль в плече несколько мешала ему двигаться. Финнар подумал, что
надо бы рассказать об этом Хэллот. Вспомнив Хэллот, облизнул от
удовольствия губы. Во всем теле было блаженное ощущение легкости
и приятной усталости, оставляющей силы сделать еще многое. Финнар
повторял выпады, которые показывал старший - и никак не мог
понять движения до конца, все что-то не удавалось. А вот у всех
остальных получалось вполне, по мнению Финнара, хорошо. Но,
видно, обучающий так не думал. Подходя по очереди к каждому в
шеренге, он что-то говорил, показывал, делал сам несколько
выпадов, смотрел, как их отражают.
Дошел он, наконец, и до Финнара. Встал напротив - высокий, на
пол-головы выше здоровенного Финнара, по-юношески гибкий, но со
зрелой мягкостью движений. На первый взгляд, он был помоложе
Финнара, но что-то заставляло в этом усомниться - такие глаза он
видел лишь у Перворожденных Эльфов. А этот здешний командир
вообще походил на Нольдо. И все же ясно было, что он не эльф.
На Финнара полыхнуло исходящей от человека с мечом огненной
силой, словно перед костром он встал. Голос - вкрадчивый,
колдовской, без всякого акцента.
- Покажи, как ты бьешь.
Финнар привычно взмахнул мечом - и увидел, что удар был бы
нанесен обухом клинка. Командир поморщился, в колодезной зелени
глаз метнулись огненные искорки.
- Кто же так стоит? Посмотри на свои ноги - тебя легко лишить
равновесия.
Ногой в мягком сапоге он легко пнул Финнара в щиколотку - и тот
едва устоял на ногах. Повернувшись к нему боком - ах, какой
точеный профиль, руки какого мастера вырезали это лицо? -
рыжеволосый встал в стойку: ноги чуть согнуты, левая впереди,
согнутые в локтях руки едва держат рукоять. Финнар сразу ощутил,
как его собственные пальцы стискивают рукоять меча, словно
утопающий - соломинку.
- Толкни меня. Смелее.
Финнар со всей силы толкнул рыжего в плечо - а тот лишь чуть
качнулся. Только ноги плавнее, чем течение воды в реке, перетекли
из одного положения в другое. Финнар попытался воспроизвести
стойку и обнаружил, что она и впрямь удобнее, чем его прежняя
поза.
- Отлично! Теперь бей.
В голосе рыжеволосого было какое-то сладкое наваждение,
заставлявшее слушать и помогавшее понимать. Финнар медленно, как
тот показывал, занес меч над головой - как же неудобно
вывернулись в суставах руки - и повел его вниз. Рыжий внимательно
наблюдал, опершись на свой меч. И тут...
- Кано Гортхауэр... - позвал кто-то из молодых солдат. Командир
начал плавно оборачиваться. И то ли нечаянно соскользнула рука у
Финнара, а то ли, услышав ненавистное имя, в удар влилась сила -
только со всей немалой силой Финнара меч ударил рыжеволосого в
висок. Кто-то в строю приглушенно вскрикнул. Но удар пришелся
обухом.
Такой удар, как знал Финнар, должен был бы, как минимум,
отшвырнуть жертву на пол. И все же ничего не произошло -
названный Гортхауэром почти не пошатнулся, лишь от скулы до уха
на смуглой коже выступила красная полоса. Да с лица исчезла на
время неестественная маска, оно стало живым и бесконечно
удивленным, и еще некоторое веселье было. Финнар стиснул сильнее
рукоять, готовый отразить удар - но Гортаур Жестокий, если это
был и вправду он, ничего подобного делать не собирался. Он
удивленно потирал ухо и щеку, и такое искреннее недоумение было в
обращенном на Финнара взгляде, что тому даже стало смешно.
- Гляди-ка, больно даже... - растерянно проговорил рыжеволосый.
Финнар почувствовал, как краска заливает ему лицо.
Гортаур повернулся и пошел в начало шеренги. Лопатки, еле видные
под слоем мускулов, дразнили Финнара - догони, вонзи меж них
клинок. Но отчего-то он не решился сделать даже шага вслед.
Финнар усердно повторял демонстрируемые Жестоким приемы. Но
напрасно - теперь для того шеренга заканчивалась как и раньше, на
соседе Финнара слева. Его же просто не замечали в упор. На третий
такой проход мимо Финнар выругался про себя, вышел из шеренги,
швырнул меч в угол и вышел. Не преминув громко хлопнуть тяжелой
дверью. Он чувствовал себя нахулиганившим мальчишкой, случайно
попавшим на Совет Старейшин племени. Было обидно - лучше б
ударил, чем так вот игнорировать.
* * *
Пройдя по уже знакомым коридорам, Финнар нашел дверь музыкальной,
как он ее называл, комнаты - и ему показалось сначала, что там
пусто. Но в углу он заметил давешнего певца, сидевшего, что
называется, в обнимку со стаканом. Финнар подошел и молча сел
напротив на пахнущую деревом резную лавку. Уставился на парня. В
лице того ему почудились черты Гортаура - тот же овал лица, те же
кошачьи глаза. Финнар отогнал морок и налил себе стакан
Сидели молча, глядя друг на друга поверх стаканов с рубиновым
ягодным вином. Привкус у вина был терпкий. Певец, по мнению
Финнара, в последние дни забывал причесаться и усердствовал в
пьянстве - но все равно, красив был парень, ничего не скажешь.
- Ты кто? - наконец не выдержал менестрель. - Ты же не наш?
- Мое имя Финнар.
- Из Трех племен?
- Ага...
- А что ты тут делаешь - учиться пришел?
Финнар аж подавился вином. Откашлявшись, воскликнул:
- Да кто же из наших сюда сам придет?!
Менестрель захохотал во всю свою луженую глотку, едва не столкнув
со стола стакан. Смеялся долго, так что Финнар уже успел
обидеться на этот смех.
- Кто, спрашиваешь? Да ваши же и приходят. Сами. Боятся,
трясутся, как осиновые листья - а приходят. Учиться.
- Чему? - недоверчиво спросил Финнар. Верить этому несчастному
пропойце не хотелось.
- Лечить. Сражаться. Историю знать. Только все равно вы - неучи и
бестолочи, учи - не учи...
Финнар медленно и выразительно поднялся. Менестрель поднялся
следом. Постояли, посмотрели друг другу в глаза. Глаза у певца
были точь-в-точь как у давешнего рыжего - теперь Финнару не
верилось, что это был сам Гортаур. Зеленые, как налет на бронзе,
как обод старого зеркала - и искры, золотистые, как пламя свечи.
Подумав немного, Финнар, которому единственный стакан вина
все-таки ударил в голову, замахнулся. А парень поймал его руку за
запястье - и легко удержал в воздухе.
Финнар недоуменно смотрел на чудо: певец, что был вдвое уже
Финнара в плечах, и рука его была вдвое тоньше финнаровой, легко
удерживал его, сколько Финнар не напрягал мышцы. Тут Финнару
подумалось, что он упускает шанс поговорить с кем-то из местных,
и он расслабил руку.
Дальше они пили вино стаканами - и разговор делался все более
увлекательным и все менее осмысленным. Парень не хотел ни о чем
рассказывать, все больше расспрашивал Финнара, и под конец они
горячо спорили о том, какое вино лучше - из калины или из рябины?
Дальнейшее Финнар помнил не очень внятно. Вроде кто-то пришел и
проводил его в комнату? А может, он дошел сам... Вдвоем с
менестрелем они пели какую-то эльфийскую балладу, и все время
ругались, кто фальшивит. И вот еще синяк он об угол стены набил...
* * *
Проснулся Финнар от того, что кто-то толкал его в плечо. Он робко
потянулся, предчувствуя звон в голове - и обнаружил, что ни
голова не болит, ни в горле не пересохло. Похмелья как не бывало.
Он открыл глаза - перед ним стояла Хэллот.
- Эй, красавчик, подвинься...
Довольно бесцеремонно, как подумал немного сердитый, как обычно
спросонья, Финнар. Пришла, разбудила... Но это была Хэллот, милая
Хэллот - и Финнар улыбнулся ей и покорно подвинулся.
Потом они долго лежали на постели, болтая. Вернее, болтать
пришлось одному Финнару: пришлось понять, что абсолютно все
местные были на редкость неразговорчивы. На вопрос отвечали
двумя-тремя четкими фразами, не более того. Финнар все-таки
кое-что узнал об укладе жизни в Цитадели, как ее называла Хэллот
- и все более странным ему казалось это место. Многие обычаи
совпадали с обычаями его племени, обычаями Светлых Эльфов... И
все равно что-то было по-другому. А главное - слушать-то он
слушал, но вот верить не спешил.
С детства закрепившийся в сознании образ Железной Тюрьмы -
Ангамандо или Ангбанда, никак не хотел заменяться другим. Ну не
верилось ему - по собственному опыту, что это некое блаженное
место знаний и мудрости, как это получалось у Хэллот. Слишком не
вписывались в эту идиллию те люди, которых он тут успел
повстречать - и надменная Гэллахэ, и обманчиво-скромная девушка
из библиотеки, и тот незнакомец, который наорал на Финнара, и
вчерашний рыжеволосый с колдовским голосом, и растрепанный
менестрель... Вот разве что сама Хэллот, но и ей он не мог
доверять до конца, помня ее подозрительную связь с тем местом,
которое продолжал считать пыточной камерой.
По ассоциации пришло воспоминание: он же хотел вчера пожаловаться
Хэллот на непрекращающуюся ноющую боль в плече. Пожаловался. Та
мигом стряхнула с себя ленивое расслабленное оцепенение - долг
Целителя был выше личных интересов, как и в племени Финнара.
Ощупала его плечо и грудь с левой стороны, пару раз нажала так,
что он едва не взвыл.
- И давно это у тебя?
Финнара аж отнесло к стене под ее взглядом - словно удар мягкой,
но тяжелой подушкой. Врать было бессмысленно:
- С самого начала...
- Тебя же спрашивали! Что за дурак! Теперь придется потерпеть.
Она куда-то вышла и через несколько минут вернулась в
сопровождении Гэллахэ, Гэллэна и еще двух молодых парней, видно,
близнецов. В руках у Хэллот был сверток, который она положила на
столик и развернула. Там оказалось несколько металлических
предметов странной формы - явно не предвещавших ничего хорошего.
