Ей было ясно, что тете недостаточно того ухода, который она могла ей
обеспечить. Фрэнни очень хотелось спросить у кого-нибудь совета, но у кого?
На ум тут же пришел профессор, но она отмела эту мысль. Стой на своих ногах,
подруга, и не жалуйся, скомандовала она себе.
Тетя медленно поправлялась, но когда она наконец смогла спуститься вниз,
бледная, слабая и слегка раздражительная, то начала разговор на тему,
которой Фрэнни пыталась избежать.
- Так дальше продолжаться не может, Фрэнни, - слабым голосом сказала она.
- Ты слишком много работаешь, и нам пора это прекратить. Я подумала, что мне
следует пойти в дом...
- Не смей даже думать об этом! Твой дом там, где мы с Финном, тетя!
Потерпи немного, скоро наши дела пойдут на лад.
- Дело не в терпении, - упрямо повторила тетя. - Я не собираюсь... - Ее
прервал стук в дверь, и Фрэнни, обрадовавшись поводу прекратить разговор,
побежала открывать.
На пороге стоял дядя Вильям, опираясь на костыли и на свою супругу, тетю
Эдит. Это был низенького роста, полный, краснолицый человек, с густыми,
постоянно насупленными бровями. Он резким голосом произнес:
- Ну же, девочка, не стой тут столбом, дай мне войти!
Дядю Вильяма не любил никто, за исключением его жены. Он был намного
старше тети и матери Фрэнни - когда девочки родились, Вильям был уже
донельзя избалованным подростком. Обожавшие его родители просто не желали
обращать внимание на его дурной нрав, так что дурные задатки расцвели в нем
самым пышным цветом. Сестренок это не очень смущало - они отважно
противостояли ему и однажды так яростно на него набросились, что дело
закончилось огромным синяком у него под глазом, разбитым носом и несколькими
выбитыми зубами.
Девочек строго наказали, но узнавшие об этой истории друзья Вильяма
подвергли его такому граду насмешек, что он поклялся никогда в жизни не
прощать этого сестрам и рано или поздно расквитаться с ними.
Эта возможность представилась ему гораздо раньше, чем можно было ожидать:
их родители умерли в одночасье и Вильям остался старшим в семье.
Тетя сбежала из дому первой, выйдя замуж против воли своего брата, но ей
уже исполнился двадцать один год, так что Вильям ничего не мог поделать. А
вскоре и мать Фрэнни повстречала своего будущего мужа. Ей было только
девятнадцать, когда она вступила в брак, несмотря на яростное сопротивление
Вильяма.
Фрэнни, с детства считавшая дядюшку кем-то вроде семейного людоеда,
теперь узрела его воочию, стоящего перед ней в дверях.
- Какой сюрприз, дядя Вильям! - изумилась она и кивнула его жене,
худенькой женщине в элегантном зимнем пальто, которому Фрэнни невольно
позавидовала. - Здравствуйте, тетушка!
Она проводила их в гостиную, где миссис Блейк, сидевшая у камина, уже
начала подремывать. Открыв глаза и увидев брата, она зажмурилась и снова
открыла их. Фрэнни, понимая, что она вовсе не рада появлению незваного
гостя, тронула ее за руку.
- Тетя, это дядя Вильям и тетя Эдит. Они еще не объявили о цели своего
приезда.
Она предложила гостям сесть, стараясь не обращать внимания на то, с каким
презрением Эдит оглядывает их убогую гостиную.
- Финн сейчас в медицинской школе, он скоро придет.
Дядя заговорил:
- Да, в мать не пошла, верно? Та была хорошенькой... Что ты с собой
наделала? Краше в гроб кладут. Больна, что ли?
- Я отлично себя чувствую. Если вам интересно, как у нас дела, то могу
рассказать, что тете сделали операцию на сердце и теперь она поправляется. -
Фрэнни с неприязнью посмотрела на дядю Вильяма. - Что вас сюда привело,
дядя, после того как вы столько лет нами и не думали интересоваться? Мы
вполне могли все умереть или уехать за границу.
Тетя раздраженно добавила:
- Да, действительно. Из примерного братца вырос примерный дядюшка для
своих племянников, ничего не скажешь. Ведь они же твоя родная кровь! - И,
обернувшись к его жене, добавила: - И супругу выбрал себе под стать!
Тетя Эдит была изумлена - насколько она вообще могла изумляться. Сестра
мужа никогда прежде не говорила с ней в таком тоне - впрочем, к старости
люди иногда впадают в маразм... Она открыла было рот, чтобы ответить, но
дядя Вильям опередил ее.
- Именно поэтому мы здесь, - он попытался немного смягчить свой голос. -
Чтобы закрыть все счета.
Он замолчал, но ожидаемого выражения благодарности на лицах слушательниц
не обнаружил и, подождав немного, продолжил:
- Мы с Эдит решили дать тебе крышу над головой. Насколько я вижу, Эмма,
ты в этом нуждаешься. Это твой дом?
- Нет, Вильям. Фирма моего мужа предоставила мне его за небольшую плату.
Спасибо, но у меня есть крыша над головой, и жить с вами я не собираюсь.
- Я просто застал тебя врасплох. Тебе нужно время, чтобы все обдумать.
Там будет место и для Франчески, и для Финлея - конечно, когда он окончит
учебу.
- А где мы будем жить? - спросила Фрэнни.
- С нами в Дорсете, конечно. Могу сказать, не хвастаясь, что у нас
прекрасный дом - правда, Эдит? К тому же приличное общественное положение,
хорошие соседи, свежий воздух, вкусная еда. - Упиваясь собственными словами,
он добавил: - За тобой, Эмма, будет должный уход и забота, а Франческа, я
уверен, найдет себе круг общения по своему вкусу.
Фрэнни ответила:
- Надеюсь, вы говорите из самых лучших побуждений, дядя, но ваше
предложение запоздало. Мы вполне счастливы вместе. Финн учится, тетя быстро
идет на поправку, а у меня здесь отличная работа.
Она бросила взгляд на тетю, которая согласно кивнула.
- Я принесу чай. Вы не откажетесь выпить чашечку перед уходом?
Это было не очень вежливо, но ведь и дядя Вильям едва ли помнил о
вежливости, когда отказал им в помощи, в которой они так нуждались.
Дядя Вильям пил чай, время от времени сокрушенно покачивая головой, а
тетя Эдит задавала Фрэнни наводящие вопросы, на которые приходилось
отвечать, греша против правды. Когда наконец чай был допит, Фрэнни
приготовилась к тому, что дядя Вильям повторит свою атаку, но он только
сказал:
- Попомните мои слова, вы еще оцените мою доброту. Но я не отказываюсь от
сделанного предложения и готов принять вас в свой дом, когда вы пожелаете.
С такой высокопарной речью он взял под руку тетю Эдит и вышел из дома к
ожидающему его автомобилю - старомодному "даймлеру" с шофером. Проводив его
взглядом, Фрэнни вернулась к тете в гостиную.
- Что это на него нашло? - недоуменно спросила тетя. - Да еще после
стольких лет. Как ты думаешь, Фрэнни, может быть, нам следовало принять его
предложение? Ты могла бы не работать, и у тебя появились бы друзья и
красивые вещи...
Фрэнни собирала на поднос чашки.
- Я счастлива и так, тетя. Ты ведь тоже не хочешь ехать, не правда ли?
- Нет, дорогая; Только если меня потащат туда силой.
Четыре дня спустя, возвращаясь утром домой, Фрэнни поскользнулась на льду
и вывихнула лодыжку. Проходивший мимо молочник остановился и помог ей
добраться до дому. Он же вызвал врача, который вправил вывих и велел не
наступать на эту ногу. Написав ей направление в больницу, он попросил ее
приехать туда немного позже. В больнице ей осмотрели ногу, заверили, что
ничего страшного нет, и отвезли домой. Добрый служащий, отвозивший ее,
сказал, что ей придется еще раз приехать к доктору через несколько дней, а
пока стараться не наступать на больную ногу.
Для подвижной Фрэнни необходимость почти не двигаться казалась настоящим
кошмаром. Финн, когда был дома, помогал чем мог, и тетя, несмотря на
возражения Фрэнни, делала почти всю работу по дому. Но, невзирая на указания
доктора, Фрэнни несколько раз нарушала его предписания, отчего нога,
несмотря на болеутоляющее, сильно ныла. К ее огромному облегчению, доктор,
осмотрев ногу через несколько дней, разрешил ей ходить. Фрэнни поковыляла
домой, чувствуя себя хуже некуда.
Дома ее ждало еще одно расстройство - ответ от миссис Кемп, в котором
сообщалось, что хотя она и сожалеет о несчастье, постигшем Фрэнни, но больше
не может держать ее место свободным - временная сиделка, заменявшая Фрэнни,
согласилась остаться. Значит, недельный заработок пропал.
- Что ж, - громко и нарочито весело сказала Фрэнни, - теперь уже и
вправду хуже некуда, так что дела могут пойти только лучше.
Но кажется, она ошиблась. Услышав стук в дверь, она поковыляла к ней,
чтобы открыть, и увидела на пороге дящю Вильяма.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Профессор, даже полностью погруженный в работу, к немалому своему
раздражению, обнаружил, что лицо Фрэнни, ничем вроде бы не примечательное,
прочно обосновалось в его мыслях. Нужно еще раз, решил он, поехать туда и
увидеть ее, чтобы убедиться в том, что для него она не имеет ровно никакого
значения. Его весьма бурный нрав, который он давно научился контролировать,
вдруг снова стал выплескиваться наружу, так что даже честный Крисп как-то
раз спросил, не слишком ли он усердствует на работе. "Может быть, вам стоит
несколько дней отдохнуть, сэр?"
Обиженный взгляд Криспа заставил профессора поспешно ответить:
- Извини, Крисп. Я тут кое о чем раздумываю, и это "кое-что" меня сильно
раздражает.
С полным достоинства видом приняв извинения, позже Крисп растолковал коту
Тримблу, что, без сомнения, профессор планирует очередную безумную операцию.
На самом деле профессор уже распланировал всю ближайшую неделю - и рабочее
время, и досуг. Дня через два, подумал он, может быть, выдастся свободный
вечер...
Но его плану не суждено было сбыться. Профессора срочно вызвали в
Брюссель, где у одной Особо Важной Персоны случился сердечный приступ и
могла потребоваться операция. В Брюсселе профессор пробыл три дня, назначил
операцию через неделю и вернулся в Лондон, где его ожидала масса дел. О
встрече с Фрэнни не могло быть и речи, хотя он о ней не забывал. Конечно,
можно было просто позвонить в дом престарелых, но у нее, наверное, и без его
звонков хватало дел. Тогда он подумал, что лучше написать - только вот о
чем?
В конце недели он опять полетел в Брюссель, и поскольку его пациент был
человеком весьма и весьма пожилым, то профессору пришлось остаться там и
проследить, как вдет выздоровление. А вернувшись в Англию, он оказался
заваленным делами, и немало времени утекло, прежде чем он снова вспомнил о
Фрэнни.
На Фиш-стрит тем временем события развивались со скоростью света. Дядя
Вильям взял инициативу в свои руки, несмотря на Фрэнни, которая, чувствуя
себя больной и разбитой, все же старалась воспрепятствовать ему.
От тети ей практически не было поддержки, потому что миссис Блейк теперь
ухватилась за брата, как утопающий за соломинку. Доводы Фрэнни, что все и
так наладится через пару недель, не могли разубедить тетю. Впервые в жизни
она настояла на своем:
- Не говори чепухи, дорогая. От меня пользы никакой, тебе ли это не
знать. Ты работать не можешь, не говоря уже о том, чтобы присматривать за
домом, готовить и ходить по магазинам. Твоя нога заживет еще не скоро. Я
понимаю, ты не любишь дядю. Я тоже не люблю Вильяма, но он, кажется,
изменился к лучшему. К тому же вовсе не обязательно жить у него всю жизнь.
- Финн... Я не могу его оставить. Куда он денется, если мы переедем?
К ее изумлению. Финн поддержал тетю:
- Дядя Вильям, конечно, не сахар, но больше так жить нельзя, Фрэнни. Даже
если я брошу учебу и пойду работать, это не спасет положения. - Он ласково
посмотрел на нее. - Ты выглядишь далеко не блестяще, да и лодыжка еще не
зажила...
- А как же ты?
Он широко улыбнулся.
- Мне повезло. Джош - помнишь, я рассказывал тебе о нем? - с двумя
