презираю... Но я политик, я хочу, я просто жажду, чтобы мой народ догнал
западные, встал с ними в ряд... Что делать, в нашем мире побеждают
прагматики, а не романтики. Презираемые прагматики... нет, уже не
презираемые. Прагматик с толстым бумажником выглядит убедительнее в глазах
любой женщины. Романтики хороши на час, но жить предпочитают с
прагматиками.
Я слушал невнимательно, доводы давно известны, только облекает в
разные формы, а повторяет все то же:
- Если я откажусь, - спросил я прямо, - меня убьют?
Он словно бы даже смутился от такого прямого вопроса:
- Вы же умный человек, Виктор Александрович... Да что там умный, вы
мудрый, все понимающий раньше других. Вас просто необходимо будет
устранить... чтобы об этом разговоре никто не узнал, да и разговаривал с
вами без маски, а меня знают многие. Но самое главное, что Кречет потеряет
такого неоценимого помощника, а также тот шанс, что на ваше место сумеем
продвинуть нашего человека. Президентов не обязательно убивать, Виктор
Александрович! Достаточно надежно закольцевать.
- Спасибо за прямоту, - сказал я. Сердце мое всколыхнулось только в
первые минуты, теперь стучало ровно, даже вяло. Ни страха, ни возбуждения
я не испытывал. Возможно потому, что инстинкт сохранения жизни сказал
сонно: а чего рыпаться? Ты уже продлил свой род. Двое детей, трое
внуков... Можно и обрубить старую ветвь, чтоб не тянула зазря сок из
земли, не застила солнце, не занимала место в квартире. - Спасибо... Я
думаю, вы догадываетесь о моем ответе.
Он смотрел внимательно, в глазах была настоящая печаль:
- Гордость... Мальчишечья гордость! В таком возрасте... Странно, ведь
жертвенность больше присуща молодежи, хотя только бы жить да жить, а
старики, что уже одной ногой в могилке, больше цепляются за жизнь. Честно
говоря, я ждал решения мудрее.
- Каждый считает себя мудрее других, - ответил я холодно.
Глава 34
Разговаривая с ними, я тяжело пыхтел, изображая отдышку и нездоровье.
Когда мне было пятнадцать лет, я двадцатилетних считал стариками, а когда
мне стукнуло двадцать, как вот этому крепышу, я был уверен, что сорок лет
- это конец, дряхлость. Сейчас мне за пятьдесят, уже не скачу козликом,
но, честно говоря, и раньше не скакал, а дочку поднимаю на плечи и ношу по
комнате так же, как носил ее тридцать лет тому, когда у нее было не
нынешние восемьдесят...
Хрюка внезапно соскочила с дивана, понеслась к двери. Боксеры из-за
своего купированного хвоста восторг выражают вилянием всем задом. Сейчас я
видел только зад, что энергично заходил из стороны в сторону. Следом
раздался звонок в дверь.
Васильев и Иванов переглянулись. Васильев велел шепотом:
- Ни звука!
Хрюка бросилась на дверь, тупые когти со скрипом проехали по обивке.
В дверь позвонили снова, Хрюка нетерпеливо взвизгнула. Доносились голоса,
звонивший был не один. Хрюка верещала все громче, метнулась ко мне,
сообщая, что в дверь звонят, там люди, кто-то принес косточку, ее будут
чесать и гладить...
- Тихо, - повторил Васильев, - сейчас уйдут.
Сквозь тонкую дверь слышно было, как на площадке топтались, сопели.
Голоса звучали приглушенно, но настойчиво, словно спорили. Послышалось
царапанье, будто открывали дверь. Васильев поспешно встал, отступил за
холодильник. Иванов нахмурился, торопливо поднялся со стула. Руки его все
еще были карманах плаща.
Дверь скрипнула, зад Хрюки исчез, голоса стали громче, смех, на
пороге кто-то словно с кем-то дрался, это Хрюка прыгала к кому-то на
грудь, обшаривала в бешеном темпе карманы, обыскивала сумки.
В прихожую ступил, оглядываясь по сторонам, Леонид. В руке у него
была коробочка зипа. Оглядываясь, где положить, он взглянул в сторону
кухни, глаза его округлились:
- Виктор Александрович?.. Ребята, я ж говорил он дома!.. Хрюка и так,
и эдак объясняла...
По взмаху его руки в прихожую ввалились Богемов, Марина, что в
прошлый раз танцевала голой, с нею милая симпатичная девушка, ее видел
впервые... Шумные, веселые, богемные, все наперебой теребили Хрюку,
тискали. Леонид сказал виновато:
- Я занес тебе, как обещал, твой зип! Большое спасибо... Мы сейчас
уезжаем на дачу, а зип вдруг понадобится...
Он умолк на полуслове, из-за холодильника вышел Васильев. Сердце мое
оборвалось. Эти холодные профессионалы вполне могут перестрелять всех. Им
что один, что пятеро. Разве что побоятся, что на площадке остался
кто-то...
Иванов, словно прочел мои мысли, вышел из комнаты, но, вместо того,
чтобы приятно раскланяться, знакомясь, сразу же, отстранив гостей,
выскочил на площадку, тут же вернулся. Никого, сказал он глазами
напарнику. Дверь закрыл, подпер ее спиной и снова сунул руку в карман.
Леонид сказал настороженно:
- Виктор Александрович... Извините, что мы помешали вашей беседе...
Но все-таки, если это не тайна, это ваши сотрудники?
Я напрягся, потому что человек, назвавшийся Ивановым, уже встал в
боевую стойку для быстрой стрельбы. Вроде ничего в нем не изменилось, но я
видел неуловимое напряжение, предельную готовность, что не может длиться
долго, а должна разрядиться быстрыми точными выстрелами в упор, точно в
голову.
Ответить я не успел, медленно заговорил Васильев:
- Сотрудники... это слишком громко. Всего лишь телохранители. Но раз
уж вы здесь, оставляем Виктора Александровича на ваше попечение.
Он кивнул Иванову. Тот наклонил голову, защелка замка негромко
хлопнула. Наверное, это был замок, не может же щелкать так громко
предохранитель или что у них там на пистолетах, у профессионалов.
Я выдохнул воздух, стараясь сделать это как можно незаметнее. Не
стали стрелять... Возможно, как мафиози, не имеют права убивать не
замешанных людей? Мафия только потому и выжила, что разбирается только
друг с другом. Если в перестрелке убивают случайного прохожего, такого
изгоняют из организации... Вздор, это лишь в итальянской мафии, да и то в
старой. А в русской ухлопают всех вокруг и глазом не моргнут. А тем более,
эти, что пострашнее любого мафиози...
Леонид сказал язвительно:
- Ну и охраняют вас, Виктор Александрович!
- Да уж, - ответил я пересохшим горлом.
Леонид сказал, извиняясь:
- Вы уж простите за вторжение. Наверное, теперь это надо
прекратить!.. Все-таки вы советник президента, у вас могут быть какие-то
секреты. Мне бы не хотелось во что-то вляпаться.
- Да какие секреты, - отмахнулся я вяло. - Долго ли пробуду в
советниках? Ты ж меня знаешь. Ребята, я сам только что вошел. Так что если
поставить кофейник, кто-нибудь смелет кофе... вон в той банке, я возражать
не стану... особенно, если кто-то еще и сунет мне бутерброд побольше.
Леонид что-то почуял неладное, суетился и распоряжался на кухне.
Богемов и обе девицы охотно захлопотали. Явно уже знали, что это кухня
самого советника президента, завтра пойдет треп по знакомым. Новенькую
опекал Богемов, но она улыбалась на всякий случай и Леониду, а по мне
скользнула оценивающим взглядом, явно сомневаясь в моей готовности задрать
ей подол, но все же намекнув взором, что советнику президента препятствий
не будет.
Богемов и Леонид затеяли спор, кем лучше пройти "Diablo-2": воином
или колдуном, Марина возмутилась, попробовала им навязать разговор об
искусстве. Я поймал взгляд новенькой, спросил:
- Как вам нравится наше общество?
- Нравится, - ответила она и улыбнулась так чисто и светло, словно
тургеневская девушка. - Поразительно, никто не говорит о работе и низкой
зарплате!
Я ухмыльнулся:
- А где вы работаете?
Не сгоняя с личика улыбку, она ответила светло:
- Секретарем-референтом в крупной фирме.
Понятно, подумал я, сразу представив, как начальник между делом
пользует ее на кресле, нагнув у своего стола, поставив посреди кабинета, а
в отсутствие начальника это же проделывают и его замы. Она ответила прямым
взглядом, без смущения деревенской простушки, но и без вызова наглой
москвички: ну и что? Зато моя зарплата втрое выше, чем у других. Да и кто
сказал, что мне это так уж не нравится?
Да я что, удивился я. Просто пожалел, что я не твой начальник. Она
дружески улыбнулась, я ощутил, как между нами протягивается ниточка
понимания. Еще молодая, кожа чистая, без единой морщинки, но уже мудрая.
Впрочем, женщины взрослеют раньше нас.
Богемов покосился на включенный телевизор. Там в это время человек в
маске не то рассказывал о своих гнусных преступлениях, не то признавался в
мазохизме и просил его понять, но толпа зрителей в аудитории слушала,
роняя слюни, а телеведущий носился вокруг с микрофоном, млея от счастья,
что сумел так ловко повысить рейтинг передачи.:
- Неужели еще есть идиоты, - удивился Богемов, - которые верят, что
вон тот в маске в самом деле пришел и рассказывает свои тайны?.. Прошлый
раз вовсе уголовник какой-то...
Леночка сказала обиженно:
- Почему нет? Я такая идиотка.
- Ты зато очень красивая, - сказал Богемов серьезно, - а я говорю о
тех, кто обязан быть умным. Как будто можно сохранить в тайне, кто входит
в комнату, одевает маску, а потом снимает!. Можно установить скрытые
телекамеры, а если телевизионщики воспрепятствовали бы, их можно привлечь
за соучастие и укрывательство преступников...
Леонид прогудел добродушно:
- Да ясно же, что это только трюк. Артисты разыгрывают роли, чтобы
идиоты сидели у экранов и восхищались отвагой родного телевидения... В
России дурачья до конца века точно хватит! И еще на пару тысячелетий
останется... Мы пошли, Виктор Александрович! Не будем вам мешать.
После их ухода я проделал нелепейшую вещь, что могла придти в голову
лишь такому психопату, как я, которому только что совали под нос пистолет.
С детектором, который мне три дня тому вручил Чеканов, я прошелся по всей
квартире, даже вышел на балкон.
Но жизнь, похоже, штука еще нелепее. Я обнаружил сразу три жучка: на
кухне за батареей, за диваном и возле балконной двери.
Я сел, не обращая внимания на возмущенный свист чайника. Кто из этой
компании успел побывать во всех трех местах?
Глава 35
Чеканов выслушал молча, глаза сверлили меня с настойчивостью
жука-короеда, которому плевать какому из Людовиков принадлежало кресло.
Задал пару вопросов, но в ответы не вслушивался. Похоже, наш разговор
записывается, а потом аналитики вслушаются в мои ответы, чтобы поймать,
где я солгал и с какой целью.
- Мы усилим охрану, - пообещал он. - Вами начинают интересоваться
даже больше, чем, скажем, Коганом или Яузовым. Странно, да?
- Глупые они, - согласился я.
- Просто вы человек новый, - объяснил он снисходительно. - На
остальных досье собрано ой-ой-ой!.. А с вами еще непонятно, что на вас
действует. Слишком неожиданно вы оказались в команде президента. На вас
нет ни строчки...
Усачев, я уж думал что никогда не раскроет рот, подошел к
Краснохареву, сказал стеснительно:
- Архиепископ Ростовский больно крут... Как бы не начал кампанию
против ислама, не дожидаясь решения Москвы.
Сказбуш работал поблизости, буркнул:
- За такие дела можно и поплатиться.
- Как? - спросил Краснохарев саркастически. - Партийный билет
отобрать?
- Партийный не партийный... но погоны с мерзавца сорву! - пообещал
Сказбуш. - В сержанты разжалую.
Краснохарев пожал плечами:
- А что, если ему на это плевать? Он такими церковными суммами
ворочает...
- Из нашего ведомства так просто не выходят, - сказал Сказбуш
