Лицо волхва было серым от грязи. Казалось, он с трудом сдерживает в себе
то немногое, что вынес из корчмы. Хотя стоит ли удерживать те худые лапы
ящерицы?
Внизу слышались тяжелые удары. Рассвирепевшие горожане не сдались,
били в стену чем-то тяжелым. Беспечные и ленивые, они все же умели
действовать быстро и круто.
Впятеро ниже, чем башня Голыша, эта показалась измученным неврам
бесконечной. Они поднимались и поднимались, одни ступеньки сменяли другие,
пыли везде было по щиколотку. Мельчайшей, отвратительной, забивающей
ноздри.
Олег наконец оставил Мрака, постарался догнать Таргитая. Вдвоем
взобрались на верхнюю площадку. Дверь только одна, на каменной площадке ни
грязи, ни пыли, на двери светящийся знак запрета. Таргитай печально
посмотрел на Олега.
-- Разгадаешь?
Олег измученно прохрипел:
-- А есть когда?
Он повел дланью, дверь с грохотом лопнула, будто надутый бычий
пузырь. Таргитаю щепкой оцарапало щеку. За дверью открылась небольшая
комната. На полу на куче толстых ковров сидел, нахохлившись и подобрав
лапы, крупный неопрятный ворон. Рядом на полу лежала толстая книга, стило,
две дощечки с воском. Ворон, похоже, спал. Глаза были затянуты пленкой,
голову втянул в плечи, хотя утренний воздух уже прогрелся.
От грохота ворон подпрыгнул, пленка исчезла. Глаза выпучились, как у
морской рыбы. Не сводя взгляда с чужаков, он приподнял и опустил крылья,
начертал ими в воздухе невидимые знаки.
Олег покачал головой.
-- Аристей, такая защита что паутина для лося. Ты хоть помнишь, что
такое лоси?
Ворон долго смотрел молча, поворачивал голову то одним боком, то
другим. Олег напомнил себе, что когда клюв направлен на него, тогда
Аристей как раз на него не глядит, а видит, когда поворачивает голову
боком...
Гнев и злость вспыхивали в круглых глазах ворона. Наконец уступили
место сдержанному любопытству.
-- Глядя на вас, вспомнить нетрудно. И лосей, и беров, и вепрей...
Так это вы меня искали?
Он прислушался, глаза посерьезнели. Олег сказал успокаивающе:
-- Это поднимается Мрак, он с нами. Аристей, мы в отчаянии. Даже
сейчас, когда нашли тебя... Богиня Дана почему-то назвала тебя самым
знающим на свете...
Ворон хмыкнул:
-- Не похоже?
-- Как свинья на коня, -- признался Олег.
Таргитай обвел тоскливым взглядом запущенную каморку. Он тоже не
верил, что самый мудрый на свете будет жить вот так.
-- А как я должен?
-- Ну... не так.
Тяжелые шаркающие шаги приблизились. В дверном проеме возникла
страшная фигура полуобнаженного человека, покрытого кровавой грязью, но с
секирой в обеих руках. Глаза горели желтым огнем, уши заострились и
покрылись волчьей шерстью.
Ворон покачал головой, глаза не сводил с Мрака.
-- Неужели на земле еще есть такие люди?.. Волхв, подай вон ту
зеленую чашу!
Мрак привалился плечом к дверному косяку, удерживаясь на ногах,
прохрипел, с натугой выталкивая слова из разбитого рта:
-- Аристей... Ты спас, когда мы... с острова Буяна... Пора б
должок... но мы где пообедали, там и поужинать норовим... Он опустился на
пол, глаза закрылись. Олег кинулся на недвижимого оборотня, как куропатка
на птенца. Лицо Олега стало такого же землистого цвета. Таргитай со
слезами топтался рядом, разрывался от бессилия, видя, как отчаянно волхв
бьется со смертью, пытается отвести когтистую лапу Ящера.
В выцветших глазах Аристея появился слабый огонек интереса. Он
поводил крылом, и перед ним появился пузатый кувшинчик из расплавленного и
застывшего песка. Сквозь прозрачные стенки видно было зеленую как тина в
болоте жидкость.
-- Влей... -- посоветовал он хриплым раздражающим голосом.
-- Что это?
-- Ветер. Он либо раздувает искорку... либо задувает.
От равнодушного голоса повеяло холодом. Олег поспешно ухватил сосуд:
жизнь Мрака угасала и без ветра.
Таргитай не успел отдышаться, а неподвижный как глыба Мрак лежал уже
весь в страшных сизых и белесых шрамах -- безобразно вздутых, жутких, но
все-таки шрамах, а не ранах. Олег остатки напитка втирал в лицо и шею
оборотня, Таргитай всхлипывал от облегчения. Шрамы, как говорит Мрак,
мужчине в красу. А так как лицо и все худое тело цвета земли под снегом,
то и вовсе красавец!
Ворон только головой покачал, когда Олег, едва держась на ногах,
возложил ладони и на Таргитая. В бесцветных глазах изредка возникал слабый
огонек любопытства, который сразу сменялся странным безразличием.
-- Юные, -- сказал он странным голосом. -- Чистые, как рыбки...
Таргитай с удивлением поглядел на Олега, которого под маской
застывшей грязи можно было спутать хоть с Мраком, хоть с выступом стены.
Если и он такой же чистый, то Аристей говорит еще мудрее волхва.
-- Как медведи под дождем, -- сказал он. -- Как-то попали под целый
ливень из грязи...
Олег прервал:
-- Аристей, нас пригнала к тебе нужда великая. Мы ушли из мира, на
который роптали, но попали вовсе в ад. Скажи, как одолеть Кривду? Как дать
попранной Правде воцариться в мире?
Ворон смотрел исподлобья, в глазах было странное выражение.
-- Юные... Чистые... Неужто и я когда-то... С королями уже дрались?
-- Дрались, -- ответил Олег, отводя глаза. Кровь прилила к лицу
настолько жаркая, что серая грязь озарилась, как заря. -- Киммерийское
царство ни за что по бревнышку... По камешку... С магами тоже дрались.
-- Так чего еще?
-- Но ведь у магов мощь от богов! От одних -- злая, от других --
добрая. Подскажи, где управа на темных?
Искорка в глазах ворона разгорелась в огонек.
-- С богами восхотелось потягаться?
-- Не восхотелось, -- ответил Олег с досадой. -- Надо! Вон Мраку
вроде бы то потешиться в драке, то размяться, то кровавый пир для чужаков,
но сейчас и он твердит, что драться хорошо на праздники, а не в горящем
доме... Не скалься. Ты привык, а мы -- из Леса. Нам любая неправда глаза
режет, а тут весь мир несправедлив!
Таргитай жадно вслушивался в жаркую речь обычно немногословного
волхва. Мрак слабо шелохнул рукой, приоткрыл глаза. Кровоподтеки даже не
побледнели, но опухоль спала, оборотень обвел взглядом помещение, с трудом
повернул голову.
-- Герои, -- сказал ворон задумчиво. -- Вас столько гибнет, а вы
откуда-то снова и снова... Легче погани, но даже погань лезет в герои,
дабы недоедать, недосыпать, срываться с высоких башен, тонуть в седых
океанах... Гм, странными создал нас Род. Боги и звери проще.
-- Я знаю, -- донесся слабый сиплый голос. -- Я -- волк. Но волки и
люди бьются за свою стаю. Аристей, я не спрашиваю, почему ты, самый мудрый
на свете, не стал царем. Не спрашиваю, почему не в золоте. Мы на него тоже
положили... Но как одолеть злых богов?
Ворон долго смотрел на троих измученных людей. Глаза у всех были
строгими, вопрошающими. Он и раньше встречал героев: доблестных, отважных,
великих, победоносных, но подобных узрел впервые. Вместо того чтобы
гордиться величайшим из подвигов -- втроем разнесли вдрызг могучее
киммерийское царство! -- опускают очи долу: что их личная слава? Для всей
человеческой стаи перемен к лучшему не стало.
-- Не знаю, -- прокаркал он наконец. -- В самом деле не знаю. Но даже
если бы... Нет-нет, сказал бы! Дело в том, что Яйцо, которое взяли в своей
деревне... Да, все было предусмотрено, рассчитано. Это выдумали, что
сами... Словом, вы сумели взять Яйцо из такого места, куда боялись
заглядывать даже боги. Зато они, пока вы хлопали ушами, взяли у вас Яйцо
еще тепленькое...
Лица невров темнели. Бесстрастный голос ворона стал почти
сочувствующим:
-- Ваше вмешательство в дела богов привело к тому, что Яйцо покинуло
свое убежище и скоро будет разбито. Вы не виноваты, вы не знали... Но этот
мир скоро исчезнет.
Голова Мрака со стуком упала на пол. В глазах Таргитая потемнело. В
груди заболело с такой силой, словно ему ее разодрали и вонзили в сердце
острые зубы.
Олег только пошатнулся, зеленые как молодая трава глаза смотрели в
упор.
-- Уже догадывались...только боялись признаться... а теперь видим, мы
только и делаем, что сами творим Зло. Потому что много отваги и еще
больше--силы? Или силы больше, чем отваги?
Ворон смотрел с глубоким сочувствием. Таргитай с трудом выдавил через
перехваченное горем горло:
-- Потому что мы дурные. Да?
-- Дурным нельзя слезать с печи,-- проговорил Олег сдавленно. --
Шнурки завязать не умеют, а туда же -- вершить суд. Сопли до полу, а
царства разметывать беремся... Не зря боги всю нашу деревню загнали в
самый темный лес. Нас не то что в мир, даже на околицу нельзя, что бы
невинных зверей не пугали.
Мрак сел, привалившись спиной к стене. Вид оборотня был страшен, но
еще страшнее были запавшие глаза, где полыхал красный огонь.
-- Что с Яйцом? -- потребовал он сиплым голосом. -- Кто его может
разбить?
Ворон покачал головой.
-- Разобьют через семь дней. Все предопределено с изначала времен. Не
страдай, вы только исполнили высшую волю. Все в мире идет по начертанию
бога богов -- Рода.
Мрак хмурился, Таргитай смотрел отчаянно. Олег сказал сгоречью:
-- За нас решат, а мы ни при чему.. Увы, нам с детства не давали
прятать головы под одеяла. Мы отвечаем за все, такова горькая правда.
Аристей, ты же человек! Что можно сделать?
-- Ничего.
-- Аристей!
-- Трое самых сильных на свете сойдутся у Яйца. Их ничто и никто
остановить не может. Так предусмотрено Родом... еще в самом Начале.
-- И никто даже не попытается?
-- Вы герои, но даже у вас нет ни сил, ни времени. Яйцо разобьют
через семь дней! Проживите эти дни... в свое удовольствие.
-- А ты?
-- Я видел, как горы рассыпаются в песок, как на месте океанов
появляются пустыни, как от пары беглых разбойников возникают могучие
царства, как они же бесследно рассыпаются. Как на смену приходят новые
народы, исчезают, снова приходят! Я видел все. Только смерть еще не видел.
Хоть какая-то новизна.
Голос самого древнего мудреца становился все тише. Голова упала на
грудь, он задумался или задремал, забыл о пришельцах в своем доме. Олег
вытащил что-то крохотное из-за пазухи, положил на середину ладони. Там
вспыхнуло, запахло паленым. Таргитай дергался, открывал и закрывал рот,
умоляющее смотрел на Аристея и Олега.
Мрак с усилием поднялся. Свирепый огонь в глазах сменился грозным
весельем. Голос стал громче:
-- Ты прав. Оставшиеся дни надо прожить в свое удовольствие... А
разве для настоящего мужчины может быть удовольствие выше, чем попытаться
изменить судьбу всего мира?
Ворон медленно поднял голову.
-- А, это вы, лесные герои... Что вы хотите?
-- Аристей, ты можешь нам подсказать...
Ворон смотрел с недоумением, словно увидел их впервые.
-- Подсказать?.. Ах да... Но в этом мире ничего так не делается.
Сперва послужите, как установлено Мировым Законом. Когда выполните три
моих повеления...
-- Что?
-- Ну, добудете для меня волшебную мазь, запертую могучим волхвом в
глубине Рипейских гор. Потом спуститесь на дно морское за чародейскими
гуслями. А когда и гусли будут при вас, останется лишь сокрушить Пурушу.
Этот четверорукий был сотворен первым среди людей. Род тогда еще не решил,
каким быть новому племени, потому Пуруша получился наполовину бог,
наполовину человек... а вдобавок многое еще.
Олег и Таргитай смотрели ошалело. Мрак горько засмеялся:
-- Мудрый, ты где живешь? А время у тебя есть? Да и куда тебе гусли?
