жирного цветка. Выступили капли бледной крови. Мрак, довольно оскалив
зубы, полоснул еще. Стена подрагивающего холодца задвигалась шибче, пошла
влезать так, будто оттуда тянули.
-- Во почервячил!
-- Не переусердствуй, -- предостерег Олег. -- А если издохнет? Хоть
сами прогрызай проход. Я не смогу... Разве что Таргитай? Он всегда
голодный.
-- Жить захочешь, -- ответил Мрак, он во всего размаха полоснул
секирой, -- будешь жрать быстрее Таргитая.
Жидкость брызнула вязкая, густая. Мрак отпрыгнул, зло оскалил зубы.
Вздутые кольца наползали друг на друга, заталкивали, спешили миновать
жалящее место.
Олег прислушался.
-- Сверху что-то скребется.
-- Пусть.
-- Но оно скребется к нам. Все ближе и ближе.
Хруст и треск в толще стены приближались. Стена начала подрагивать.
Мрак сказал чересчур спокойным голосом:
-- Зато вот уже хвост червячий показался...
Треск стал оглушительным. Стена задрожала, начала выпячиваться.
Таргитай сказал с детским удивлением:
-- Сейчас оно вылезет и нас съест.
Мрак разбежался, поскользнулся в слизи, с силой оттолкнулся. Туловище
белесого червя истончалось, оборотень в прыжке проскользнул в щель между
сводом и червем. Треск стал оглушительным, на Олега и Таргитая посыпались
твердые и тяжелые как глыбы древесные опилки. Хруст стал таким, словно в
кулаке бога перемалывались в песок целые скалы.
В стене появилась дыра с тележное колесо. Расширялась быстро,
мелькали широкие и сизые как булат клинья, крушили и перемалывали плоть
Дуба. Зверь был чересчур велик, чтобы вылезти, его нечеловечески злобные
глаза не отрывались от двух замерших людей, а челюсти спешно расширяли
дыру. С жутко лязгающих резцов сорвалась капля слюны с человеческую
голову.
Таргитай отпрыгнул.
-- Олег! Останови жука!
-- Как?
-- Ты волхв! А то он меня покусает!
Олег вместо ответа ринулся по следам Мрака. Щель расширилась еще, он
проскочил над червяком, ухитрившись хряснуться головой о свод и зачерпнуть
слизи в голенища. Упал на той стороне, невидимый за белесым телом. Мрак
еле поднял, оттащил.
Таргитай побежал, уже чувствуя на шее смыкающиеся челюсти. Червяк еще
полз и полз. Истончающийся хвост неспешно скользил по широкой луже
зловонной слизи. Под ногами липко чавкало, сапоги влипали по халявы.
Поскальзываясь, кое-как прыгнул, упал на скользкое отвратительное тело.
Под ним задергалось чаще, червяк от ужаса втянулся в нору так
поспешно, что Таргитай остался в груде тугой слизи, медленно оседающей,
колышущейся, зловонной и жгучей как крапива.
Его рвануло с такой силой, что зубы лязгнули. Он прикусил щеку,
попытался встать, отбивался, но его волокло неумолимо, загребая им слизь
как лопатой. Затем сквозь треск и шум различил разъяренные голоса,
сообразил наконец, что тащит не исполинский жук, а могучие руки друзей.
Сзади нагнала новая волна запахов. Аромат свежеперемолотой древесины
ударил в спины так, что даже Таргитая подняло, он побежал за друзьями. За
спиной хрустело и трещало, древесные щепки с силой щелкали в стены. Ход, к
счастью, оказался тесноват для хищного жука: спешно сгрызал выступы и
повороты, Таргитай ощущал на спине два злобных глаза. Там стало горячо,
словно облепленная слизью душегрейка начала дымиться.
Мрак уже был впереди.
-- Сюда! Здесь грыз либо умирающий с голоду, либо ленивый, как
Таргитай.
Ход был тесен, стукались головами, а когда пробирались, то лишь
согнувшись в три погибели. Очень нескоро впереди забрезжил свет. Светлое
пятно постепенно расширялось ослепленные глаза болезненно щурились.
Воздух стал намного прохладнее, свежее. Мрак предостерегающе
расставил руки.
-- Эй, не напирайте! Сорвешься -- не одну шишку набьешь.
-- Да и пока снова залезешь, -- слабо подвякнул Таргитай.
Они вышли на край скального уступа. Олег снова напомнил себе, что это
не гора, как все время кажется. Просто три муравья карабкаются по
гигантскому дереву.
-- Вижу ветку, -- бросил Мрак. -- Еще столько да полстолько, как раз
доползем. Если, конечно, дятел не склюет.
-- Еще дня три карабкаться, -- сказал Олег медленно. Голос волхва
прервался, будто горло сжимала чужая рука. -- А до конца света осталось
семь дней!
Таргитай все косился на темнеющее небо.
-- Мрак, а ночевать здесь как?
-- Как везде. От дневных зверюк отгавкались, от ночных схоронимся.
-- Ты волком убежишь, Олег упорхнет, а мне, бедному, как?
-- Ты им на дуде шпарь, -- посоветовал Мрак хладнокровно. -- Враз
помрут, как мухи зимой. Ты зачем Меч за спиной носишь? Его ржавчина
изгрызла, как червяки этот Дуб!
Таргитай нехотя потрогал рукоять Меча.
-- Я его не люблю. А вот выбросить...
-- Жаль?
-- Да. Но уж очень он убивать любит. А я не люблю, когда людей
убивают.
-- Даже врагов?
-- У меня нет врагов.
Мрак отмахнулся от дурацких речей, завернулся в шкуру и вскоре
заснул. Олег прикорнул рядом. Ежели чуткий Мрак не остался на страже, то
здесь защищено. Таргитай, напротив, долго не засыпал, ворочался, дважды
доставал дудочку, но играть не посмел. Вдруг да в самом деле подманит
зверюк?
В ночи протяжно и тоскливо кричали невидимые звери. Хлопали
гигантские крылья, иной раз лицо овевала волна теплого воздуха. Доносились
новые неслыханные запахи, во тьме шуршало, скреблось, потрескивало. Снизу
иной раз доносилась дрожь, словно огромные звери настойчиво прогрызали к
ним плоть Дуба.
К полудню вскарабкались до первого крупного нароста. Может быть,
сучка. Не разглядели: такое разглядеть можно очень издалека. Полверсты
ухлопали, пока обходили, затем опять ущелья, провалы, гребни гор, которые
язык не поворачивался назвать деревянными.
Воздух стал холоднее, а под ногами теперь чувствовалась скрытая
жизнь. Подрагивало, в глубине двигались гигантские звери, перемалывающие
древесину: если назвать их червями, что за жуки из них выведутся? В ноги
тянуло холодом: мощные корни высасывают из земли и с силой прогоняют
внутри ствола, он не такой уж и монолитный, целые реки земного сока.
Глава 6
Иссиня-черные тучи, немыслимые на такой высоте, неслись, как
гигантское стадо туров. В них грохотало, словно сталкивались наковальни
размером с горы. Изломанные молнии полыхали ослепительно и страшно, в
недрах туч вспыхивало пламя. В клубах дыма, скрученного из пепла и гари,
полыхало, как в исполинском горне.
Иногда тучи распарывало о нечто невидимое. На глазах потрясенных
невров выстрелило раскаленными камнями с такой легкостью, словно они были
искрами. Воздух дрожал, как испуганный конь, от грохота ломило в ушах.
Олег вскрикнул, когда туча раскололась, хлынула огненная кровь --
густая и тяжелая. Другая туча исчезала, в ней вспыхивали искры, гасли. В
первый туче молнии заблистали яростнее, раскаты грома и треск раздираемой
тучи слились в непрекращающийся грохот. От тучи откалывались глыбы, целые
скалы, в щели выплеснулась широкая полоса красного огня, пошла догонять
темно-багровую лаву.
-- Вон они! -- закричал вдруг Мрак.
Голос оборотня был необычен, Таргитай едва не сорвался.
-- Кто?
-- Не туда смотришь, дурак!
В сине-черном злом небе носились среди молний два гигантских лебедя.
Белый и черный! Крылья, которые накрыли бы всю Степь, сминали тучи,
закручивали их страшными водоворотами огня и дыма. Молнии прожигали в
тучах широкие просеки, раскалывали, как ударами гигантской секиры.
Багровую кровь туч выплескивало бурно, неудержимо. Та выплескивалась,
выливалась и вытекала уже со всех сторон, а туча оседала, выпуская все
сжигающую кровь.
Небо стало пурпурным, запах гари и дыма стал таким сильным, что
Таргитай раскашлялся, кулаками тер глаза, будто старался выдавить.
Черный лебедь, получив удар клювом в грудь, начал падать, постепенно
приближаясь к месту, где замерли невры. Крылья трепыхались совсем слабо.
Белый погнался, изготовился ухватить лапами за шею. Черный выбросил вперед
голову, ударил клювом как копьем в незащищенный живот противника. Белый
закричал от боли, а черный с силой клюнул еще и еще. На белоснежном пухе
выступило широкое красное пятно.
Белый беспорядочно трепыхал крыльями, черный долбил клювом и терзал
страшными лапами. Потрясенные невры рассмотрели острые когти. Вокруг
бойцов трепетал призрачный свет, молнии загибались, а тучи бешено
кружились, как в водовороте, держа в середине невиданных птиц.
-- Он убивает доброго! -- закричал Таргитай.
Мрак тоже закричал, пробиваясь сквозь грохот:
-- А какой из них?
-- Белый!
-- Почему белый?
Таргитай задумался, затем его лицо просияло.
-- Его обижают!
Олег скривился, у дурака -- дурацкая логика, но Мрак от Таргитая ушел
недалеко: в руках появился лук, он шире расставил ноги и уперся плечом для
упора.
-- Мрак, -- крикнул Олег предостерегающе. -- Ты еще непонял?
-- Что?
-- Это Белобог и Чернобог. Они в вечной борьбе.
Мрак всмотрелся, но лук не опустил. Голос стал нерешительным:
-- Что-то расхотелось идти в боги... Вот так и клюют друг друга
испокон веков?
Лебеди опустились ниже, чем стояли невры, белый наконец извернулся,
прошел от Прадуба так близко, что невров едва не сбросило ураганом. Черный
поторопился добить врага, промахнулся, а белый вцепился широким как лодка
клювом в крыло черного, с силой дернул, вниз полетели крупные как доски
маховые перья.
Вдруг над ухом Таргитая едва слышно вжикнуло. Черный изогнул шею,
зубатая пасть вцепилась в горло белого. Тот беспомощно бил крыльями, более
чистыми, чем первый снег, вокруг бешено кружились тучи сизого пепла.
Стрела Мрака ударила черного в голову. Вспыхнули искорки, стрела исчезла.
Лебеди яростно щипали друг друга, били крыльями, царапали. Вторая стрела
рассыпалась такими же искрами, ее даже не заметили.
Внезапно Олег крикнул напряженно:
-- Еще!
Мрак быстро выпустил одну за другой три стрелы. Олег закричал тонко и
страшно, Алатырь-камень вспыхнул красным. В лебедя ударили уже не стрелы,
а три раскаленных добела копья. Одна угодила в голову, две -- в крыло и
грудь. Черные перья вспыхнули и погасли, оставив выжженные пятна. Черный
выпустил изжеванное горло белого. Клюв распахнулся, как ущелье, мир
дрогнул от страшного крика. Черный вскрикнул так, будто от боли корчился
весь мир.
-- Влупил! -- закричал Мрак. -- Богу засадил! Олег, у меня еще дюжина
стрел. Прицепи и к ним волшбу!
Его руки заметались с такой скоростью, что Таргитай слышал только
непрерывный звон тетивы. Алатырь-камень уже накалился добела, Олег едва
удерживал в руках -- бледный, по закушенной губе текла кровь. Стрелы Мрака
летели уже, как раскаленные горы. Попадись на пути башни Голыша или
Мардуха, да что их башни -- Рипейские горы, разнесло бы вдрызг, но на
перьях черного лебедя оставались лишь выжженные пятна размером с колесо,
тут же исчезали, а вскрикивал он, как понял Олег, холодея, не столько от
боли, сколько от унижения. Его, верховного бога, сына самого Рода, бьют
смертные?!
Таргитай вдруг заорал:
-- Хватит!.. Перестаньте!.. Трое на одного!
Мрак повернул к нему злое перекошенное лицо.
-- Что, опять не так? Он же черный!
Последняя стрела оставила на перьях пятно с красными краями и запах
гари. Лук прыгнул в горит, а в руках Мрака возникла секира.
-- Ты сам черный!
Мрак помедлил, без охоты вернул секиру на место. Слабая усмешка
тронула губы.
-- Вообще-то... Двое в драку, третий в... другое место.
