объяснить умным и сильным, что ежели замолчат дудки, заквакают жабы?
Он играл, почти не заботясь, что усталые ноги потихоньку ослабевают
хватку, что муравей несется, как стрела, делает рывки. Сбивался с лада,
иной раз дыхание перехватывало так, что вместо мелодии из дудочки
вырывался кошачий визг, но упорно и счастливо складывал новую песню.
Правда, складывал еще раньше в голове, сейчас же прилаживал, обтесывал,
любовно подгонял, как венцы в срубе.
Запах эелени стал таким мощным, что казался Таргитаю зеленым, как
нависающее над ним небо. Зеленый отсвет падал даже на спину, муравья.
Таргитай сам себе казался зеленым, как лягушка.
Очень редко ныряли в щели, перебирались через гребни. Муравьи
спрямили дорогу, их челюсти и когти прорубили в гребнях узкие глубокие
ущелья, а поскольку муравьев так высоко взбиралось совсем мало, то
Таргитаю часто приходилось поднимать ноги. Проносились, почти задевая
боками за стены!
Иногда листья опускались так близко к стволу, что Таргитай видел
странные существа, иногда различал грозные лица. Однажды за ним увязалась
гигантская бабочка с женским лицом, от нее шел сладкий зовущий запах.
Таргитай от удивления отнял от губ трубочку, бабочка захлопала крыльями
чаще, ушла в сторону и пропала.
Муравей выбежал на ветку, похожую на широкую проселочную дорогу,
бодро понесся, стуча когтями. Впереди зеленели необъятные поля, редкие
муравьи доили огромных зеленых чудищ, тыкая в них сяжками. К ним спешил и
муравей Таргитая.
Таргитай поспешно соскочил.
-- Мог бы и выше довезти!.. Я ж тебе на дудке играл.
Муравей умчался, словно не слыша. Или в самом деле неслышал. Олег
что-то говорил о полной глухоте муравьев.
Назад к стволу заспешил бегом, уши горели от стыда. Олег и Мрак не
дали бы себя завезти в сторону. Хотя Мрак уже стоит на пороге подземного
мира, если еще не вошел, Олег вообще творит что-то немыслимое, лишь ему
опять досталось самое легкм: подойти и спросить! А он и это еще не
сделал...
Таргитай пошел карабкаться, чувствуя, как быстро наливаются тяжестью
усталые ноги. Уже распухли, суставы трещат, сапоги разбиты, подошвой
чувствует каждую соринку.
Внезапно ощутил, что в самом деле остался один. Муравьи были
последними, никто выше их не забирался. Ни зверей, ни птиц, даже под
ногами не чувствовалось знакомого дрожания: древесные черви остались
далеко внизу.
Остановился передохнул, тут же ощутил,. что замерзает. Воздух был
холодный, а из-под ног тянуло еще большим холодом. Подземные соки, что
рекой поднимаются к кроне, текут совсем близко.
-- Спасибо, мураш, -- крикнул он запоздало. -- Вы самые лучшие звери
на свете! Лучше вас только Мрак и Олег... да и то не всегда.
Подтянув перевязь с Мечом, потащился наверх, заставляя себя
перебарывать усталость и боль во всем теле. Ущелья давно перешли в
трещины, а теперь вовсе измельчились. Таргитай наконец ощутил, что
карабкается по стволу дерева, что до вершинки уже осталось рукой подать.
Верст пять с гаком, если по прямой, как ворона летит. А так как он не
ворона и не ворон, вроде Аристея, даже не Олег в пернатой личине, то ему
не меньше десяти с гаком. Да в гаке столько же.
Сверху грянул злой голос, в котором не было ничего человеческого:
-- Стой, чужак!
Таргитай испуганно поднял голову. Почти касаясь его головы когтями на
задних лапах, на уступе стояло странное серо-коричневое существо. В два
человеческих роста, поперек себя шире, с длинными передними лапами. Глаза
недобро смотрели из глубоких ямок. От незнакомца веяло такой мощью, что
Таргитай едва ли не впервые ощутил страх. Страж Дерева был как нарост --
явно и секирой не взять. А чародейский Меч щедро льет только людскую
кровь.
-- Прости, -- сказал Таргитай вежливо, -- но я очень спешу.
Он сделал движение обойти, но Страж непостижимо легко сдвинулся,
снова загородил путь. Таргитай с неохотой потащил из ножен Меч, не
представляя, как сражаться, стоя на крохотном уступчике.
-- Погодь! Это тебе надо с Мраком. Он такие встречи сам ищет.
-- Дальше нельзя, -- сказал тем же нечеловеческим голосом, который
Таргитай наконец определил как деревянный. -- Я Страж Великой Поляны.
Дальше никто из смертных не поднимался.
-- Значит, бывали тут и до нас люди. -- вздохнул Таргитай с
облегчением. -- Все-таки посторонись, зашибить могу. Потом мучаюсь, но что
теое с моих мук? Вашу Поляну не трону, знавал поляны и поболее. Я пройду
наверх, как уже проходил разные земли. Я везде старался проходить
по-доброму.
Он чувствовал, что говорит зло, с вызовом. Тут мир спасать надо, а
этот загородил дорогу, еще и пальцами шевелит! Мудрый Олег говорил, что
лучший способ учиться -- просто подражать более умному и удачливому.
Сейчас же стоит быть похожим на Мрака, это легче, чем на Олега.
-- Ты... не пройдешь.
Страж опустил руку на плечо Таргитая. Меч в руке Таргитая сам по себе
не шелохнулся, и Таргитай, перехватив рукоять обеими руками, с усилием
ударил рассыпающим искры лезвием.
Его едва не сбросило с уступа. Над головой треснуло, мимо него
пролетела срубленная кисть. Ни крови, ни плоти на обрубленном, только
светло-зеленое внутри да сок...
-- Ничо, -- утешил он торопливо, -- ты ж деревянный... Не так
больно... и отрастет...
Не давая Стражу опомниться, вскочил выше, отпихнул. Тот все же
надвигался, угрожающе размахивая уцелевшей рукой. Таргитай погрозил
обнаженным Мечом, торопливо подпрыгнул, полез.
Вдогонку раздалось скрипучее:
-- Старшие Стражи тебя уничтожат.
-- Со Старшими легше спознаться, -- пробормотал Таргитай. -- Они не
драчливые, я не драчливый... Еще лучше -- Главные. Или -- Наиглавнейшие.
Тем и объяснять не надо, сами бы все поняли.
Он поднялся еще на выступ. Усталые ноги кое-как пронесли по крутому
подъему. Сзади донесся скрипучий крик, сверху ответили голоса. Таргитай
поднял голову, плечи сами зябко передернулись.
Вдоль всего гребня его ждали десятка три Стражей. Каждый вдвое
массивнее, чем он, с четырьмя руками. Явно Старшие. С этими уже так не
повоюешь.
Таргитай одной рукой взялся за Меч. Отвращение к драке заполнило
сердце. Он отдернул руку, словно ожегся.
-- Ребята... Ну за что нам губить друг друга? Стражи стояли
недвижимо. Таргитай вздрагивал, чуял, что в недвижимости этих нелюдей
скрывается больше угрозы, чем
если бы орали, плевались и потрясали оружием.
Самый крупный проговорил медленно:
-- Ты -- герой... Ты -- дерись...
-- Да разве я похож на героями -- спросил Таргитай с тихим отчаянием.
-- Мне только и нужно, что пройти к Роду. Спросить его, затем уйти.
-- С дудочкой...
-- Мы знаем твой Меч... Это Меч бога войны...
-- Ну и что...
-- Ты должен воевать.
-- Мало ли что у нас есть? -- возразил Таргитай. -- У меня и дуда
есть. Хошь, покажу?
Он торопливо выудил сопилку. чувствовал себя глупо, добро -- друзья
не видят, засмеяли бы. Стражи молча смотрели, как чужак прижал дудку ко
рту, оттуда полились сиплые звуки. Дыхание сбилось, но кое-как выровнял,
сам краем глаза следил за Стражами.
Таргитай похолодел, заметив на острых когтях блестящие капельки. Если
отравлено, то никакая магия не спасет. Супротив мощи Прадуба даже боги,
как говорит Олег, бессильны. Потому что Прадуб сам бог. Бог всех деревьев
на свете.
Снова выровнялся, заиграл другую. Стражи не двигались. Сперва играл с
натугой, потом уже не помнил себя, песня пошла как бы сама собой. Уже не
он играл и пел, а что-то в нем играло и пело, а он только раскрывал рот,
давал выход тому, что рождалось внутри, в нем, но в то же время как будто
и не в нем.
Играл, наверное, долго. В горле пересохло, а пальцы перестали
гнуться. Стражи не двигались, но что-то в них изменилось. Таргитай с
сожалением сунул дудочку за пазуху.
-- Я и говорю, зачем нам драться?
Старший покачал головой.
-- Но ты -- с Мечом.
-- И с дудочкой, -- возразил Таргитай. -- Это важнее!
-- Важнее...
-- Для меня важнее, -- настаивал Таргитай. -- Разве не видно, что я
вовсе не герой с Мечом?
Стражи переглядывались. Медленно возник приглушенный говор, похожий
на скрип рассохшихся деревьев. Старший сказал медленно:
-- Но дальше -- вирий.
-- А мне туда!
-- Никто туда не проходил.
-- Это с Мечом не проходили! С Мечом, понимаешь?
-- И с секирой, -- добавил старший Страж. -- И с палицей... И с
луком... И с ножами...
Таргитай сказал поспешно:
-- Я знаю, люди придумали много оружия. Но я только с дудочкой.
Стражи молчали еще дольше. Скрипело все сильнее, вокруг Стражей
собралось темное облачко. Старший повторил нерешительно:
-- С дудочкой...
-- Дудочкой, -- прошелестело по всему ряду Стражей. -- Он идет с
дудочкой... дудочкой...
Таргитай смотрел с отчаянием. Время не шло -- летело, как выпущенная
могучей рукой Мрака стрела. Вдруг Старший неуловимо быстро отодвинулся.
-- Иди.
Таргитай с подозрением переводил взгляд с одного на другого. Старший
повернулся к нему спиной, воздел длинные крючковатые лапы.
-- Незримые!.. Да позволено ему будет подняться выше. С ним идет
сила, неведомая нам.
Таргитай шагнул опасливо, руки впервые дергались к рукояти Меча. Мрак
бы уже рубился! Проще сразу за рукоять секиры. Лишь бы потом не мучило, а
его не мучает: он всего лишь дает сдачи. Почти всегда еще раньше, чем его
тронут.
Он прошел, почти коснувшись их массивных тел. Меч не спасет, слишком
близко! Да и против этих Стражей его колдовской Меч всего лишь меч. А меч
не секира -- не расколешь даже сучковатую колоду.
Внезапно впереди произошло почти неуловимое движение. Темно-зеленая
стена, на которую он намеревался карабкаться, раздробилась на четыре
гигантские, в три человеческих роста фигуры, казалось, целиком из зубов и
когтей. Те неспешно растворились в воздухе.
Незримые, к которым обращался Старший Страж! Их невзяли бы ни Меч, ни
вся мощь Жезла: Прадуб сам древнейший из богов, своих детей защитил
надежно.
-- Хитрый Олег, -- сказал Таргитай с дрожью в голосе. -- Знал! Когда
львиная шкура не помогает -- одевай лисью. А где и в лисьей не пройти --
там бедный зайчик прошмыгнет...
Он карабкался дальше, вздрагивая, как самый бедный из зайчиков. Из
стен неслышно выходили серые стражи-гиганты. Не только, оказывается,
умели, как Мрак или Олег, менять личины, но и становились вовсе
невидимыми, когда хотели. Как жуки или бабочки, которых не обнаружишь на
серой коре, пока не наступишь.
-- Уже близко, -- твердил он себе пересохшими губами. -- Видно же...
Блеск стал таким сильным, что темная зелень превратилась в
светло-зеленую, нежную как полупрозрачные крылья кузнечика. Ровный мощный
свет озарял вершину, но дальше была пугающая чернота. Без звезд, без туч
-- чернота, словно выше была только та пустота, в которой возникло Яйцо.
Ствол был таким тонким, что приходилось вскарабкиваться, обхватывая
его обеими руками. Пальцы рук начали соприкасаться, когда Таргитай едва не
ткнулся макушкой в... каменную секиру!
Та висела на ремне, зацепленном за наплыв в коре. Таргитай таращил
глаза с таким изумлением, что едва не разжал пальцы. Секира была знакома,
чересчур знакома. Длинная прямая рукоять, чуть изогнутая на конце и с
утолщением, дабы потные пальцы не соскользнули, камень подобран умело,
скол делал мастер, почти и затачивать не пришлось. Дыра в камне для
