Он с такой силой выдернул руку, что второй всадник едва не слетел с
коня. Но Мрак уже разогнулся, выходя из размышлений, расправил плечи.
Глаза всадника, расширились, а другие ахнули и задержали дыхание. Варвар
словно сошел с портика княжеского дворца, где была статуя легендарного
основателя Вечного Города, истребителя чудовищ, Первочеловека.
-- Ты носишь меч, -- указал Мрак. -- А кто берет его в руки, тот
должен уметь пользоваться.
Всадник сказал свирепо:
-- А умеешь ли пользоваться секирой ты?
-- Проверь, -- предложил Мрак.
Всадник с радостной усмешкой потащил из ножен меч. Мрак неспешно, не
отрывая глаз от противника, вытащил из ременной петли секиру. Опять среди
всадников был такой вздох изумления, словно ахнули и кони. Но все-таки на
варвара смотрели уже как на обреченного к закланию быка.
-- Вот это хорошо, -- сказал всадник. Он победно оглянулся на друзей.
-- Виделись Эти медведи чего-то стоят с их лесной силой, но когда дело
коснется благородного оружия...
Сзади мальчишечий голосок заорал истошно:
-- Мрак! Ты одурел? Они с детства учатся владеть мечами. А этот у них
-- сильнейший!
Мрак развел плечи, стараясь проделать это помедленнее, чтобы в самом
деле походить на неуклюжего медведя.
-- Эт ничо... Главное -- богатырский удар.
-- Но ты не умеешь! -- заверещал Караж.
-- Умение -- для слабых. Сильному умение не надобно.
Он повернулся к противнику. Усмешку едва сдерживал: слишком у всех на
виду кто что думает. Мальчонка в отчаянии, те дурни в блестящих доспехах
уже делят его шкуру, толпа безмолвствует. Похоже, ему сочувствуют больше.
Не потому, что симпатичнее, народ в любом краю сочувствует слабейшему...
Когда берешь в руки меч, должен быть готов, что встретишь человека с
таким же мечом. Или даже острее. И ты должен уметь владеть своим, иначе не
стоит цеплять через плечо перевязь с оружием.
Воин в красивом плаще и блестящем панцире ожидал неуклюжего варвара,
он и встретил его. Боромир говаривал: не бойтесь врага, чьи доспехи
блестят. Мрак слышал это часто, но слова пролетали мимо ушей. Кто в Лесу
слыхивал о доспехах вообще?
Сейчас Мрак держал секиру обеими руками как дубину. Зубы оскалил,
перекосил рожу в страшной гримасе. Все так, как народ ждет от него. Но это
не значит, что это и получит.
Щеголь с мечом, длинным и разукрашенным, надменно улыбался. Вокруг
уже собралась толпа, его подбадривали криками: все-таки свой. Щеголь
сделал выпад, Мрак отбил, но сделал так неуклюже и в последний момент, что
в толпе заорали, а улыбка щеголя стала шире.
Теперь Мрак замахнулся сам. Щеголь без труда мог бы отбить, но он
сделал еще эффектнее: отшатнулся -- и варвар едва не свалился вслед за
своей тяжелой как бревно секирой. Он взревел в звериной злобе, начал
широко рубить воздух, каждый раз едва не падая от своих же богатырских
замахов.
Щеголь умело управлял конем, отступал, уворачивался. Наконец его меч
рассек воздух слишком близко, Мрак отшатнулся запоздало, кончик чиркнул по
груди, оставив узкую полоску крови. Толпа взорвалась приветственными
криками, симпатии перешли на сторону ловкости. Щеголь раскланялся, его
глаза время от времени прыгали к друзьям, а движения становились все
грациознее и эффектнее.
Мрак видел, как мальчонка сжимает ладошки, его встревоженное лицо.
Н1о уже и лицо щеголя начало меняться, явно готовится к завершающему
удару. Он поиграл с варваром, показал свое умение, оставалось только
закончить так же красиво...
Его меч внезапно замелькал, как молния. Мрак, чувствуя, как жизнь
повисла на волоске, перехватил секиру одной рукой, увидел изумление в
глазах врага, резко отбил удар и бросил лезвие вниз. Звякнуло, толпа
ахнула, как один, и замерла.
Щеголь был быстр, успел дернуться в сторону, но -- недостаточно
быстро. Правое плечо с рукой, еще сжимающей меч, отлетело на три шага,
ударилось тяжело о землю, брызнув во все стороны красным.
Срубленные начисто белые кости, быстро заполнившиеся кровью, торчали
на том месте, где было плечо. Это длилось лишь мгновение, но тут же у коня
подломились ноги, он рухнул с жалобным ржанием. Он был разрублен почти
пополам. Из страшной раны торчали ребра, внутренности полезли наружу,
сизые, начали на глазах раздуваться. Срубленная по бедро нога, в
щегольском сапоге дергалась в пыли, быстро подтекала кровью.
Щеголь лежал на спине. Кровь хлестала из плеча и обрубка ноги.
Страшно было смотреть на еще живого полчеловека.
-- Ты... -- прохрипел он, -- ты... Это запрещенный удар!
-- Да? -- удивился Мрак, -- Кем?
-- У нас... не знают...
-- Будут знать, -- пообещал Мрак.
Он легко нагнулся, сорвал с шеи убитого цветной платок, вытер лезвие
секиры. Толпа стояла, окаменев. Все смотрели то на труп, то на чудовищное
оружие в огромной волосатой руке. Теперь варвар держал его умело, и по
тому как двигался, видно было, что умеет обращаться, И видно было, кто с
кем играл на самом деле.
Мрак сказал медленно:
-- Даже у такого болвана... могут найтись друзья... Если они считают,
что он был прав, обижая бедного странника -- это я о себе, -- то я готов
обсудить это с этой же секирой в руке.
Круг стал шире, мужские лица начали исчезать. Всадники слезали с
коней, подходили осторожно, еще не веря в случившееся. Мрак посоветовал:
-- Можете принести его в жертву своим богам.
-- Зачем? -- спросил один тупо.
-- Может быть, в другой раз поможет.
-- Нам боги и так помогают, -- ответил всадник глухо.
-- Да?
Караж визжал и прыгал. Глаза были огромные, как у большой рыбы. О
таком даже не слышал!
Остались немногие, кто смотрел с интересом или даже подбадривающе.
Внезапно один грузный мужчина выдвинулся, шагнул к Мраку, запустив руку за
пазуху.
Мрак насторожился, сжал секиру крепче. Мужик остановился в двух
шагах.
-- Эй! Я выиграл на тебе сто монет. Когда будешь драться еще где,
только свистни! Хороший трюк, я рад, что разгадал его вовремя.
-- Хорошо, что не он, -- пробормотал Мрак.
Мужик показал в усмешке зубы.
-- Для меня тоже. Держи свою долю.
Мрак принял пригоршню монет, смутно удивляясь этим горожанам. Что за
люди?
Подошла вторая ночь, а изгои не появлялись. Мрак, чернее грозовой
тучи, спать не ложился. Когда крики гуляк чуть стихли, Мрак разделся
донага, открыл окно. Притаившись во тьме, выждал, когда улица хоть на миг
опустеет, полез через подоконник. Уши подергивались, ноздри раздувались. В
темноте справа по улице он видел по шорохам и запаху троих мужиков с
веселой девкой, справа -- старца и немолодую женщину. Между ними было
двадцать шагов, луна ушла за тучку, и он рискнул.
Ударившись оземь, поднялся уже волком. Не отряхнувшись, тут же
неслышными скачками понесся в тени вдоль стены. Луна не показывалась, но
зачем она? Теперь мир стал иным, миром запахов и звуков. Если днем мудреца
отыскать не удается, возможно, получится ночью?
* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *
Глава 1
Им просто везет, -- горячился высокий худой человек в черной одежде.
Низко опущенный на глаза капюшон скрывал его глаза. -- Тут идешь по улице,
а тебе на голову падает горшок с цветами. Все -- ты мертв!.. Воладр ехал
по своему лесу, на сто полетов стрелы ни одной собаки, что не трепетала бы
перед его именем... зато его накрыло подгнившим деревом. А эти трое прошли
полмира, все перевернули и переломали. И -- без единой царапинки.
-- Ну, насчет царапинки ты загнул, Хробак. Однако в главном прав.
Все, что делалось раньше, их не остановило.
Они, трое магов, находились на вершине башни. Двое расположились в
креслах, а третий, Хробак, нервно ходил взад-вперед. Иногда подходил так
близко к краю, что ступня наполовину зависала над пропастью. Вокруг только
небо, а холмы зеленеют так далеко внизу, что кажутся кочками на болоте.
Воздух резок, как ножи северных варваров, и чист, как вершины далеких
гор...
Второй маг, такой же худой, но одетый ярко, с остроконечным колпаком
на голове, щелкнул пальцами -- вокруг разлилось нежное благоухание. Хробак
поморщился, но смолчал. Маг прибыл с Востока, там вся магия держится на
запахах. Зовут его Кажан, он обычно нелюдим, неразговорчив. Сейчас же
прибыл немедленно, а разговаривает, как голодный попугай, не остановишь.
Третий маг сидел, погруженный в тягостные думы, вокруг него потрескивал
воздух, сгорали незримые пылинки. Он единственный, кто уже встречался о
этими тремя. Единственный, кто знал их мощь.
Это был Фагим.
-- Их надо остановить, -- сказал Хробак резко. -- Нельзя, чтобы с
такой мощью по миру шли непосвященные.
-- Как? -- спросил Кажан. -- Они смели даже Мардуха с его учениками.
А это были, сам знаешь, сильнейшие из магов.
-- Но сейчас, как я понял, они магией не пользуются?
-- Ты прав, Хробак. Но какой вывод делаешь ты?
-- Я бы решил, что мощь была дадена на короткое время. Теперь это
просто трое диких варваров.
-- Может быть, так, может, нет. Я не рискну проверять. А ты?
Хробак перестал бегать. Дернулся так резко, что едва не сорвался с
края.
-- Я? Мы все рождены для схватки. Как и тупые меднолобые. Как и все
люди, знатные или простолюдины. Только мы бьемся не мечами.
Оба повернулись к Фагиму. Тот не слушал, смотрел на дальние голубые
вершины. Лицо его было спокойное, но оба мага уловили ауру сильнейшего
смятения. Морщинки вокруг глаз стали резкими, словно их высекли в камне.
-- Фагим! Что скажешь ты?
Глаза Фагима пробежали по одному, другому с головы до ног. Хробак
вздрогнул: что-то с Фагимом случилось странное. Он знал его раньше другим.
И знал его ауру, запахи, знал признаки мощи.
-- Я рад, -- проговорил Фагим негромко, но в голосе звучала та новая
мощь, что насторожила Хробака, -- рад, что наши взгляды совпадают. Мы
должны остановить их. Хоть из-за того, что нельзя дикарям позволить выйти
в мир с такой силой... Это все равно, что дать сумасшедшему горящий факел
и послать в сарай с сухим сеном... или же потому, что мы ревнивы и не
позволяем кому-то еще привести корову на поляну с зеленой травой, которую
нашли первыми.
Хробак поморщился: Фагим слишком откровенен, магам надлежит скрывать
низменные желания. Хотя бы потому, что маги хоть и черпают мощь от богов,
но в остальном зависят от людей. И теми, и другими двигают низменные
желания, но народ должен верить в чистые помыслы магов.
-- Скажи, что ты знаешь о них?
Лицо Фагима было неподвижным.
-- Трое лесных варваров... И выглядят как варвары. Полузвери,
полулюди. Но в Лесу жизнь тяжелая, выживают не все. Они живучи, как звери,
двигаются неслышно, чуют запахи лучше собак. У них чутье на опасность,
иначе бы не выжили. А сейчас, когда явились в города, все им кажутся
слабыми и беспомощными. Да так, собственно, и есть.
Хробак смотрел пристально, на впалых щеках загорелись красные пятна
гнева.
-- Разве такие опасны?
-- Я еще не все сказал. Их лесной волхв каким-то образом овладел
магией. Конечно, по-варварски. Он в состоянии тряхнуть гору, после чего
вовсе не падает в изнеможении. Однако при всей своей мощи не может
сдвинуть перышко. По его воле лопается земля, я сам видел целое ущелье, но
в остальном такой же тупой могучий бык, как двое других...
-- Те тоже... маги?
-- Упаси боги! Уже разнесли бы белый свет вдребезги. Один, тупой и
ленивый, для них просто обуза. Двое других тащат его лишь потому, что он
их единственный сородич. Второй настолько полузверь, что иногда вовсе
