смотрела сердито, но в лице была беспомощность. Мужик раскачивался на
лавке, лицо в шрамах расплывалось в ехидной усмешке. Еще двое сидели за
столом в углу, держались по-хозяйски.
-- Нас только трое, девка. Всем подашь поесть, попить... да не воды.
А если нам твои услуги понравятся, то... так и быть, не перебьем всю
посуду.
Женщина вскрикнула испуганно и рассерженно:
-- Вы все равно перебьете! В прошлый раз не заплатили, а посуду всю
разбили...
Его дружки громко расхохотались. Мужик толкнул ногой посудный шкаф, с
грохотом посыпались глиняные тарелки, миски, чашки. Женщина вскрикнула,
расплакалась.
Мрак вошел неслышно, но разбойники оглянулись на грохот сапог Каража.
Тот был оборван еще больше, чем их вожак, а лицо было в свежих ссадинах и
кровоподтеках. В глазах была злость и жажда подраться.
Мужик вспикнуть не успел, когда могучая рука подняла его за шиворот.
Мрак ударил его лицом о стену.
-- Это тебе за чашки!
Караж сказал зло:
-- А за тарелки? Вдруг больше не осталось?
-- Верно, -- согласился Мрак. -- Правда, я могу из тазика, но все
же...
Он с силой ударил снова. Мужик рухнул на лавку, соскользнул. Кровь из
разбитого носа и расквашенных губ заливала лицо и рубашку. Со стонами
ворочался на полу, похожий на черепаху с перебитыми ногами. Все произошло
так молниеносно, что два друга не успели даже сжать кулаки.
Они смотрели растерянно, один наконец опустил ладонь на рукоять ножа.
Караж сделал приглашающий жест.
-- Эй, вашего друга бьют!.. Ну же! Чего сидите? Помочь надо. Или вы
не мужчины?
Те переглянулись, краска медленно отливала от лиц. Мрак улыбался, но
в нем ясно проступало волчье. Зубы были хищные, заостренные, с
выступающими клыками. Глаза загорелись желтым лесным огнем. Эти двое тоже
были свирепы, знали, что свирепы, но это была свирепость людей. А сейчас
видели зверя. Человек страшится даже рассерженной кошки, а этот гигант с
грудами мышц не был кошкой. Разве что двигался так же молниеносно и
бесшумно.
-- Вы, двое, -- велел он, -- заплатите за побитую посуду.
-- Мы... -- пролепетал один, -- мы не били...
Караж укорил:
-- А где же суровая мужская дружба?.. Сразу в кусты. Не видите, этот
никому сегодня не заплатит. Обыщите его карманы.
Отыскались три серебряных монеты. Мрак покачал головой.
-- Мало. Выворачивайте и свои. Нету? Снимайте пояса, ножи...
-- Сапоги, -- подсказал Караж. -- Мои истоптались.
Мрак посмотрел на его ноги критически.
-- У тебя такие же лапы?
-- Я наверну портянок -- ответил Караж вызывающе. -- Зачем-то у него
на голове эти тряпки?
-- Для тебя принес -- согласился Мрак. -- Эй, и сапоги сымаи теперь
сложите посуду на место... Что, треснутая? Будем считать побитой, из таких
у нас только скот ест. Придется и штаны оставить...
Когда двое вынесли под руки вожака, Мрак сел за тот же стол, а Караж
провозгласил:
-- Всего и побольше для двух голодных мужчин. Кстати, я продаю мясо
дракона. Он за рощей. Где на той неделе завалили его старшего брата.
А Мрак сказал просто:
-- Хозяюшка, проголодался и хочу что-нибудь засунуть за пояс. И так
чтобы пояс распустить на две дырки.
Она смотрела на огромного варвара влажными благодарными глазами.
-- На две?
-- Могу даже на три.
Она посмотрел критически.
-- С твоим-то пузом? На четыре, иначе никто на кухне не шелохнется.
Мрак похлопал ладонью по животу, тот в самом деле прилип к хребту,
пряжку можно пощупать со спины.
-- Идет. Неси.
Хозяйка торопливо принесла в клубах пара и вкусного запаха, еще
издали улыбаясь Мраку, крупного гуся, истекающего соком, с розовой
хрустящей корочкой.
С удовольствием смотрела, как он ест. На здорового мужчину, да еще
проголодавшегося, всегда приятно смотреть за столом. Особенно хозяйке, что
своими руками готовила. Не надо и спрашивать, вкусно ли, вон как за ушами
трещит. Только бы миску не сгрыз, надо успевать поставить еще, а потом
добавить...
Мрак распустил пояс на одну дырку, поймал ее смеющийся взгляд. Она
поинтересовалась:
-- Здоровые мужчины в вашем племени... Сколько в тебе весу будет?
Мрак подумал.
-- Ну... пудов восемь без малого.
Она смерила его испытующим взглядом. Голос стал заговорщицким:
-- А с малым-то сколько?
Харчевня постепенно наполнялась народом. К их столу подсели крепкие
рабочие, потребовали каши с мясом. Мрак скалил зубы: везде люд одинаков. А
где поедят, так и выпьют. А что за выпивка без доброй драки?
На всякий случай расспросил о мудрецах и магах, не больно надеясь
услышать что-то дельное. Мужики переглянулись, один с ходу рассказал такое
про магов, что Мрак от хохота едва с лавки не свалился. Другие, видя, как
варвар реагирует даже на бородатые анекдоты, наперебой начали рассказывать
еще и еще. У Мрака каша полезла через нос, кашлял так, что едва не
удавился, а Караж отбил кулаки, пока лупил по твердой как скала спине.
-- А ручки, -- повторял Мрак с хохотом, -- а ручки-то вон они!..
Ха-ха!.. Надо запомнить... Есть у меня один волхв, расскажу...
Он еще посидел с ними, выпил, вскоре все уже чувствовали себя старыми
друзьями. Поговорили о дальних дорогах, чудесах, колдунах и отважных
воинах, о призрачных замках и, конечно же, женщинах, которых можно найти в
этом Городе для утех. Последнее всегда всех сближает, а после того, как
обсудишь, какая лучше -- рыжая или черненькая, то сближаешься особенно,
будто разделяешь общий грешок или вину.
О своем поиске больше не упоминал.
Чтобы у них вообще не возникали вопросы, кто он и зачем, вовсе
свернул разговор на девок, добавил подробности, услышанные от Таргитая и
других странников, рассказал, как он с волхвом держал постель, когда Тарх
резвился в ней... Этот рассказ понравился особенно, ржали так, что на них
оглядывалась в испуге вся харчевня, а кое-кто и поспешно ушел: с такими
парнями даже сидеть близко опасно.
Когда Мрак поднялся, то ощутил, как будто бы поднял с собой всю
корчму. Увидел довольную улыбку хозяйки. Проследил за ее взглядом. Пояс
уже был застегнут на последнюю дырку.
Она сказала тихонько, потупив глазки:
-- Скоро муж вернется с работы...
Мрак вообще не понял, к чему сказала, смотрел тупо, а когда сообразил
или решил, что сообразил, двинул плечами.
-- Так я ж... ничо и не делаю!
Ее голос был сладенький:
-- Вот-вот... А время-то идет.
Глава 14
Пришел вечер, настала ночь, но изгои не появлялись. Только не
случилось бы чего с недотепами. Правда, уговаривались ждать трое суток, но
все же тревожно. Не рано ли отпустил, их еще надо на веревке, да на
короткой...
С наступлением темноты ворота Города заперли. Мрак поднялся в свою
комнату, разулся, рухнул на ложе. Усталое тело сладко ныло. чувствуя, что
засыпает, он заставил себя подняться, запереть двери и окно. А дверь
вообще хотел подпереть поленом, да не нашел подходящего. Мало ли кто
сумеет подобрать ключ или пролезть как.
Таргитай считал его подозрительным, но ничто в его волчьей натуре не
позволяло полагаться на счастье. На удачу. Он часто ссылался на "авось",
но сам же избегал его всюду, где мог. Удача приходит к тем, кто работает
до седьмого пота и предусматривает все. Правда, тогда удача уже называется
успехом, но он не спорил, когда дурни желали ему удачи, тем самым
оскорбляя его. Прости, боги, дураков, они ж не виноваты, что дурни. А
дурни не различают успех и удачу. К тому же их всегда больше. Попробуй
всех перебить -- земля обезлюдеет.
Он проснулся внезапно. Что-то подсказало, что в комнате кто-то есть.
Сквозь приспущенные веки взглянул на дверь, та заперта на засов. Но от
окна чувствовалось легкое движение воздуха, оно и разбудило. Он мог спать
под грохот лавины, но, даже несмотря на страшное изнурение, попрежнему
просыпался от малейшего подозрительного шороха.
Мрак заставил себя лежать недвижимо. Чуть слышно скрипнуло, кто-то
был уже возле постели. Ему показалось, что в темноте обрисовалась темная
фигура. Слабый лунный свет блеснул на лезвии ножа. Кровь ударила в голову
и мгновенно вздула все мышцы.
Движимый страхом, он метнул себя навстречу незнакомцу, пальцы сами
устремились к руке с ножом. Другой рукой ухватил чужака за пояс. Сжимая
кисть одной рукой, другой поднял нападающего на уровень груди, с размаха
швырнул в окно.
Раздался грохот, в полной тишине ночи оглушительный, будто палица
бога крушила лес, треск, а затем дикий протяжный крик, который длился
дольше, чем понадобилось снова лечь и укрыться одеялом.
Далеко внизу был удар, будто баба бросила кучу мокрого белья на
камни. Слышно было, как хлопали ставни, донесся топот ног, возбужденные
голоса.
Чуть позже загремели тяжелые шаги по лестнице. Кто-то громко и
настойчиво постучал в дверь. Мрак ответил злым сонным голосом:
-- Я заплатил за ночь! Пошли к Чернобогу!
За дверью орали, дергали дверь, что-то требовали. Он сказал громче:
-- Если я еще раз вылезу из-под одеяла, довольно вшивого, надо
сказать, все выпорхнете в окно вслед за первым!
В коридоре стихло. Шаги удалились, Мрак снова заснул. Снилось ему на
удивление мирное, словно был Таргитаем или даже Олегом: бабы... овцы...
книги...
Утром, когда вымылся и оделся, на улице перед постоялым двором
собралась, как ему показалось, половина Города. Все смотрели только на
него. На каменных плитах двора было чисто. Только в щелях земля потемнела,
впитав воду, да приняла коричневый оттенок замытой крови.
Хозяин постоялого двора подошел угрюмый и злой.
-- У меня не часто разбивают окна. Придется заплатить еще и за
ремонт.
-- Мне? -- удивился Мрак, -- Я к твоему окну и пальцем не
притронулся!
-- А как же...
-- Какой-то дурак прошел через мою комнату и вылез в окно. Которому
ты дал ключ от моей комнаты. А что за обычай на твоем постоялом дворе
давать ключи от чужих комнат?
Он говорил громко, видел заинтересованные лица. Хозяин съежился,
сказал торопливо:
-- Да-да, это была ошибка... Я сам все исправлю.
А Мрак повернулся к толпе и сказал громко:
-- Кто-нибудь знает, где я могу найти вора, которой побывал у меня в
комнате и спер пояс?
Все исчезли с такой скоростью, словно были призраками. Только что
стояли, щелкали хлебалами, глаза блестят, на рожах интерес такой, что хоть
карманы всем повыверни, но едва произнес эти слова, как вся улица
опустела.
Нахмурившись, он пошел прямо посредине, высматривая, вслушиваясь.
Видя его высокую фигуру в одежде из звериной шкуры, даже всадники, что
сами неслись посреди улицы и хлестали плетьми всех, кто не успевал
шарахнуться с дороги, поспешно прижимали коней к стенам, проезжали,
обдирая камень стременами, но и потом их глаза оставались встревоженными.
У чужака лицо было спокойным, но из темных как вода в лесных озерах глаз
смотрела смерть.
Он увидел то, что высматривал. Молодой парень вынырнул из толпы,
остановился, глядя на Мрака. И стоял ровно столько, чтобы тупой варвар
заметил и узнал свой пояс.
Первое движение Мрака было даже не орать: "Держи, лови, хватай", --
народ здесь себе не поможет, в соплях путается, три пальца не сочтет, -- а
обернуться волком и в три прыжка догнать и сомкнуть челюсти на тонкой
хрупкой шее.
Парень медленно пошел по другой стороне улицы, держа глаз на варваре.
Мрак двинулся к нему, но как только ускорил шаг, вор прибавил ходу. Все
понятно, куда-то заманивает. Для того и пояс украден... Хотя того, кто
