канатов выныривают комочки камня.
Томас проговорил ненавидяще:
-- И тут каменоломня!
-- Глядишь,-- добавил Олег,-- все тот же барон Оцет строит себе
замок. А почему в аду должно быть что-то иначе? Как будто не люди его
строят!
-- Ладно,-- прохрипел Томас,-- как обходить будем?
-- Зачем?
-- Это тебе везде тепло,-- бросил Томас раздраженно.-- Думать, Истину
искать, всякую хреновину придумывать на головы простых честных рыцарей...
-- Простых королей,-- добавил в тон Олег.-- Простых, как твой конь.
-- У меня не было простых коней,-- огрызнулся Томас оскорблено.
Ветерок качнул марево пыли, среди человеческих фигурок яснее
проступили нечеловеческие, в полтора раза выше, с плетьми в длинных руках.
Томас услышал окрики, свист рассекаемого воздуха, крики боли. Плети
врезались в плоть каторжников с резкими хлопками, и в шум дождя часто
вплетались эти щелчки, будто часть капель щелкала по туго натянутому
бараньему пузырю в окне.
Олег присмотрелся, начал спускаться, выбрав узкую тропку слегка
наискось. Томас оглядывался, держа меч наготове. Мокрые от пота
изможденные фигуры каторжников приближались. Олег пробрался над их
головами, присел на корточки.
Каторжники с усилием втаскивали на толстых пеньковых канатах огромные
глыбы с уже обтесанными краями. Каждый камень поднимали по восемь человек,
жилы натягивались так, что едва не рвались от натуги. Под тонкой кожей,
изорванной бичом, ребра ходили ходуном, а сиплое дыхание вплеталось в
общий мерный шум каменоломни.
Олег всмотрелся, позвал тихонько:
-- Фагим!.. Эй, Фагим!
Один каторжник вздрогнул, дико огляделся. Томас видел, как вздрогнул,
когда поднял голову, и глаза нашли Олега. Красноволосый отшельник выглядел
в самом деле страшновато, но Томас считал, что он-то привык, а другим
может стать не по себе даже в аду.
-- Ты... -- прошептал невольник.-- Ты тоже здесь...
-- Судьба,-- ответил Олег.
Невольник, которого Олег называл Фагимом, выпустил из рук канат,
опасливо оглянулся, сделал шаг в сторону, оказавшись прямо под Олегом.
Вдруг глаза расширились:
-- Ты... ты во плоти?
-- Да,-- ответил Олег,-- потому мне труднее, чем тебе.
Фагим отшатнулся. На лице отразилась хищная радость, потом недоверие,
снова радость, что перешла в ликование. Он оглянулся, поискал глазами
здоровенного беса, тот в двух десятках шагов нещадно стегал кого-то так,
что летели клочья.
-- Надо быть безумным... -- прошептал он крепнущим голосом.
-- Ты мне это уже говорил,-- напомнил Олег.-- И не один раз.
Подскажи, как добраться до Вельзевула?
Фагим отшатнулся. Круглые глаза стали как у ястреба:
-- Я?
Олег развел руками:
-- Больше спросить не у кого.
-- Что... что дает тебе думать, что помогу злейшему врагу?
Олег посмотрел на Томаса, на красного гиганта с бичом:
-- Да просто... просто в самом деле спросить не у кого.
Фагим задергался изо рта пошла желтая слюна. Голос стал хриплым от
ненависти:
-- Ты... ты, который меня убил... Ты такое... мне? Ты, который всегда
был всезнайкой...
Олег тяжело поднялся, колени хрустнули. Томас тревожно поглядывал на
красного гиганта с бичом. Тот ощутил непорядок, подозрительно всматривался
в их сторону. Фагим ударил обеими руками по каменной стене, едва не
дотянувшись до сапог Олега, захрипел, а когда сполз, на стене остались
кровавые следы.
-- Фагим,-- сказал Олег просительно,-- ты же знаешь, я не был
всезнайкой... Потому столько ошибался, получал по голове. И сейчас я знаю
намного меньше тебя! В наш старый добрый мир, где мы... словом, ворвалась
нелепая рабская вера христиан. И культура, и цивилизация равно сметены и
втоптаны в грязь! Все мои знания, умения, даже магия -- бессильны перед
миром, где правит не разум, а слепая вера, где восхваляются не герои, а
лакеи-угодники!
Томас разрывался от сочувствия, Олег никогда не говорил с такой
тоской и болью, чувством поражения, обреченности. Фагим вскинул голову, в
запавших глазах была слепая ярость. Он снова бросился на стену, пытаясь
ухватить за сапог Олега, на этот раз пальцы царапнули почти за подошву.
-- Ты... враг...
-- Жгут библиотеки,-- сказал Олег тоскливо,-- зверски убивают ученых,
мудрецов, исследователей... Разрушают школы, а строят монастыри...
-- Враг...
-- Эх, Фагим!.. Томас, пойдем,-- сказал Олег.
Красный гигант направился в их сторону, как вдруг донесся
переполненный ненавистью голос:
-- На шестом уровне внизу... есть ход...
Олег спросил быстро:
-- Куда?
-- Не знаю,-- донесся шепот, в котором ненависть клокотала как
кипящее масло в котле.-- Это подкоп... Его делают уже сто тридцать лет...
Вчера пробили, но пока никто...
Красный гигант рванулся в их сторону. Невольники падали под его
ударами как стебли травы под острой косой. Двое с жуткими криками исчезли
за краем, из бездны донесся удаляющийся крик. Олег с Томасом отступили за
камни, пригнулись. Слышен был рев, звонкие удары бича, стоны несчастного.
Лицо Олега было мрачное, глаза отводил, на Томаса не смотрел.
-- Ты его знаешь? -- спросил Томас шепотом, тут же устыдился глупого
вопроса. Поспешно спросил: -- Доверяешь?
-- Нет, конечно,-- ответил Олег тихо.-- Ты же слышал...
-- Ты убил его, надеюсь, не в спину?
Олег раздраженно сдвинул плечами:
-- Да какая разница? Для магов не важно, как убил. Важнее, как жил.
Щелкающие удары пошли удаляться, словно надсмотрщик по дороге
раздавал удары направо и налево. Или же, подумал Олег хмуро, но Томасу
говорить не стал, чудовище погнало несчастного для допроса с пристрастием.
Что-то здесь многое не вяжется. Слишком уж на каждом шагу ждет засада,
ловушки, словно многое предусмотрено.
Томас сердито сопел. Убить глаза в глаза или подло в спину -- большая
разница. И какими бы высшими ценностями не бахвалился калика, но никакой
мир не будет миром, никакая вера не победит сердца, если можно будет бить
в спину, лежачего, или втроем одного.
Глава 5
Олег шел торопливо, часто оглядывался. Красное небо блекло, темнело,
словно горячая кровь свертывалась в коричневые комки, медленно проявилась
громадная, как таз цирюльника, луна. Хотя бы желтая. как покойник, или
пурпурная, как туша с содранной шкурой, но луна засияла настолько
мертвенно бледным светом, холодным и серебристым, что плечи Томаса сами
собой передернулись как у большого пса, что выскочил из ледяной воды.
В лунном свете Томас видел только темные впадины вместо глаз Олега,
но по всей фигуре было столько напряжения, что наконец ощутил, как под
доспехами побежали мурашки:
-- Опасность?
-- Кто-то идет по следу,-- бросил калика.
-- Уверен? -- спросил Томас, а руки уже сами потащили меч из ножен.
Он начал прислушиваться, оглядываться, сразу же ударился головой о камень
так, что в черепе зазвонили все колокола Британии, а перед глазами
вспыхнул настолько яркий свет, словно Господь творил мир заново. Ругнулся,
помянув всех святых настолько крепко, что у тех кожа от стыда слезет как у
линяющих змей, пошел по-рыцарски вперед и без оглядки: волхв на то и
волхв, чтобы чуять, а он, рыцарь, чтобы защищать простой люд с мечом в
руке, а не выполнять работу воина-лазутчика.
Вскоре чуткое ухо уловило быстрый цокот крепких когтей. Камень
отзывался звучным щелканьем, Томас непроизвольно определил размер
когтистой лапы, по спине пробежала дрожь. Он приотстал, пропуская Олега
вперед:
-- Я встречу первым.
Олег на ходу оглянулся:
-- Успей выставить перед собой меч.
-- Зачем? -- спросил Томас оскорблено.-- Пусть ощутит на себе мой
удар.
-- Не успеешь... -- сказал Олег сожалеюще.
Но охотно прошел вперед, поставив рыцаря между собой и настигающим
чудовищем. Они торопливо пробирались вдоль отвесной стены, Томас
чувствовал, как Олег отчаянно ищет хоть малую щель, из которой могли бы
тыкать в страшную морду остриями меча и посоха, но выемки были от сколотых
глыб, кулак поместится с трудом, а стук копыт... если бы копыт, а то
когтей!.. чаще, зверь уже почуял, а то и увидел, помчался галопом...
Томас, теперь снова оглядываясь, успел увидеть в лунном свете
блеснувшую спину массивного зверя. Тот мчался за ними гигантскими
прыжками, быстро сокращая расстояние. Томас молча развернулся и вскинул
меч над головой. Был соблазн выставить прямо перед собой, как и советовал
мудрый калика, сейчас Томас и сам понимал, что так надежнее, но что-то
возмущалось против постоянно правильных решений, он -- рыцарь, а не монах!
-- и теперь весь превратился в комок нервов, вглядывался в темноту, прыжки
все слышнее...
Когда внезапно оборвались, Томас ощутил, что зверь в гигантском
прыжке падает по дуге на него, и, еще не видя, он со страшной силой нанес
удар в сторону ожидаемого врага. В следующее мгновение страшный толчок
обрушился с такой силой, что смял вместе с доспехами, расплющил,
уничтожил, выбил дух и расплескал по всей преисподней...
Кровь шумела в ушах, в кровавом тумане что-то мелькало, он слышал
сдавленный звериный рев, клекот, сопение, треск, начал приподниматься, еще
не веря, что в состоянии чем-то двигать, рядом под серебристым светом
тяжело боролись две мохнатые фигуры, два зверя. Томас шатнулся в их
сторону, поскользнулся, успел даже смутно удивиться откуда столько... ага,
кровь, руки его, оказывается, все еще сжимали рукоять меча.
-- Олег,-- воззвал он хрипло,-- какое из них ты?
Краешек луны ушел за тучу, во тьме рядом хрипели и дрались двое.
Томас хотел было отбросить меч и броситься в схватку, наощупь определит,
какое из двух чудищ калика, а какое не калика, но, к счастью, в щелочку на
миг проглянул узкий лучик, прямо перед ним оказалась голая мускулистая
спина, где из-под лопаток торчали узкие хищные крылья. Томас торопливо
ткнул мечом, размахиваться не было времени, лезвие с трудом вошло на
ладонь, зверь впервые взревел, начал разворачиваться. Томас вскрикнул
предостерегающе:
-- Олег!.. Отпусти...
Ему почудилось, что темные крылья начали быстро светлеть.
Обозначились крупные чешуйки, как на большой рыбе или ящерице, в тот же
миг от зверя отделилась темная фигура, коротко взмахнула рукой. Удара
Томас не видел, посох слишком тонок, к тому же сам, шатаясь от
собственного богатырского замаха, нанес страшный удар на зверю. Тот успел
качнуться в сторону, но лезвие достало его в плечо. У Томаса занемели
руки, словно ударил по суховатому дубу, но тело и руки помнили, как
прорубывали толстые доспехи на поединках, и он замахнулся снова.
Зверь на глазах преображался, наливался светом, но в той стороне была
пропасть, Томас услышал сдавленный крик калики, он словно бы метнулся за
зверем, там была возня, сопение, потом донесся горестный вскрик Олега.
Свечение исчезло. Томас бросился к Олегу, ударился, едва не сшиб в
пропасть. Олег придержал шатающегося рыцаря. Томас дышал тяжело, но даже
сквозь хрипы в груди услышал тяжелый удар далеко внизу.
С трудом видел в полутьме как темная фигура опустилась на камень.
Калика тоже дышал тяжело, а голос прерывался:
-- Томас... спасибо...
-- На том свете сочтемся,-- буркнул Томас, ругнулся.-- А, черт...
Сейчас мы на каком?..
-- Молодец, что не послушал... Ты его почти разрубил с первого же
удара...
-- Но какой живучий! Еще как трепыхался!
-- Да... И последний удар был хорош. Ты перебил хребет.
