слышал, как голос друга потеплел.-- Странно, что ничто и никто ему не мог
помочь, а ты вон... одним словом.
Томас сказал счастливо:
-- Зато каким! Твоими заклинаниями только сапоги вытирать такому
слову! Да оно и не ходит в сапогах.
-- Уже близко,-- подбодрил Олег.-- Вон по той тропке опустимся вниз.
Там, в благодатной долине, нас ждет ответ.
Томас, изнемогая под тяжестью доспехов, назло поддал ходу, даже
обогнал, благо дорога вот-вот пойдет наконец вниз. Калика слышал лишь
тяжелые шаги, пыхтение, громыхание железа. Затем грохот затих, слышалось
только надсадное сопение, а когда калика свернул за угол, услышал голос
рыцаря:
-- Этого парня зовут Ответ?
Дорога круто пошла вниз, среди зелени виднелись кусты и ручей, но
дорогу загородил тяжелый воин в полтора человеческих роста. Справа
поднималась отвесная скала, слева в двух шагах от края каменной плиты
открывался обрыв. Воин в отличие от горных великанов был в тяжелом доспехе
странной ковки, как отметил Томас, издали чувствуется их невероятная
прочность, рогатый шлем надвинут на глаза, глаза круглые, как у орла. В
одной руке держит меч, длинный и с голубоватыми знаками по лезвию, а в
другой руке щит -- огромный, в половину роста воина, целиком из металла.
Что-то насторожило Томаса именно в щите, хотя сам воин выглядел
настоящим зверем.
-- Я думаю, он нас не пропустит.
-- Похоже,-- согласился калика сухо.
Томас подобрал камень с куриной яйцо, быстро и без размаха швырнул в
сторону воина. Тот не повел глазом, оставался недвижим, но в последний
момент щит с непостижимой скоростью дернулся вверх, звонко стукнуло. Томас
успел увидеть брызнувшие в стороны осколки.
-- Ну и что? -- поинтересовался калика.
-- Чересчур быстро,-- сказал Томас.-- Давай попробуем вместе.
Они подобрали по камню, калика взвесил на ладони настоящий валун,
Томас видел как он примеривается, оценивает взглядом расстояние.
-- Бросим разом,-- предложил Томас.-- Ты в ноги, я в голову...
Бросили!
Два камня вылетели из их рук с шуршанием, будто неслись по верхушкам
пшеничного поля. Томас зря опасался, что калика не добросит: его камень
даже чуть опередил, но воин по-прежнему стоял недвижимо, в круглых глазах
была насмешка. И опять лишь в самый последний миг щит рванулся вниз, затем
в неуловимое мгновение поднялся вверх, треск камня Томаса слился с гулом,
который прокатился от удара булыжника. Осколки сухо ударили в каменную
стену, а воин опустил щит краем к ноге, стоял надменно и вызывающе,
загораживая дорогу.
-- Не могу поверить,-- прошептал Томас со страхом в голосе.-- Он
двигает щитом со скоростью молнии!
-- Шустрый,-- согласился калика.
-- Только и всего?
-- А чего тебе?
Голос отважного рыцаря дрогнул:
-- Я слыхивал про меч, что сам двигается, охраняя хозяина. Может
летящую стрелу перехватить, падающее перышко рассечет, только бы не упало
на хозяина! Но то меч, а это -- щит. Как-то глупо.
Калика смотрел с удивлением. Вздрогнул, словно вынырнув из океана
воспоминаний:
-- Меч?.. Ах да, который потом в орало... Ну, меч и щит всегда ноздря
в ноздрю. Как только начинают ковать мечи покрепче, тут же в другом месте
совершенствуют и щиты. Это и есть прогресс.
Томас проговорил тоскливо:
-- Это ж магия.
-- Она,-- сказал калика несчастливым голосом,-- будь неладна.
Томас прошептал осевшим голосом:
-- Ты что же... сам не поволшбишь? Тебе ж все одно гореть в аду!
-- Да и ты,-- огрызнулся Олег,-- вроде бы сам туда рвешься.
-- Я лучше паду как дохлый, но гордый конь, чем вернусь как живой, но
трусливый бобер! Или даже сверну с дороги.
Калика вытянул шею, заглядывая за край пропасти:
-- Да, сворачивать не стоит. А вернуться можно. Мудрый разве прет
напролом?
Томас сказал сердито:
-- Разве я похож на мудрого?
-- Да с тобой и я уже не похож,-- вздохнул калика.-- Иначе разве бы
пошел?
Томас настороженно посмотрел на топор в руке калики. Топор невелик,
средний такой, лезвие блестит на солнце, на длинной прямой рукояти нелепый
крюк, свою ж руку можно поранить. Глупое оружие диких русов.
-- Его так не достать,-- объяснил Олег.-- Сколько не кидай, хоть
скалы из катапульты, хоть быстрые молнии, щит все отобьет.
Томас спросил с надеждой:
-- Так ты его... магией?
Олег сурово покачал головой:
-- Тогда нам вовсе туда не добраться.
-- А как?
-- А по-деревенски.
Он примерил топор к руке, подбросил, поймал за рукоять, затем
отступил на шаг, глазом заметил расстояние до воина:
-- А это отобьешь, хлопец?
Взмахнул широко и мощно, топор вырвался как брошенный пращей камень.
На миг Томасу почудилось, что воин либо не успеет вздернуть щит, ибо топор
летит в голову, либо топор прошибет щит насквозь...
Но щит неуловимо быстро, глазом не увидеть, дернулся на вершок выше.
Глухо стукнуло. Томас застонал от досады. Олег удивился:
-- Ну, чего стоишь? Примерзнешь.
Он буднично пошел по тропке навстречу страшному воину. Тот как башня
загораживал путь. Исполинский щит дрогнул и медленно заскользил вниз.
Спина калики загораживала воина, но когда тот как груда железа рухнул ему
под ноги, Томас с воплем бросился вдогонку. Калика на ходу выдернул топор,
вытер окровавленное лезвие о спину павшего, там была короткая накидка.
Томас догнал, когда калика переступил павшего и брел дальше.
Череп воина до самой переносицы был разрублен. Калика уходил все
дальше, а Томас поспешно старался понять принцип действия славянского
оружия: топор на лету ударяется рукоятью о край щита, зацепляется и... с
размаха с удесятеренной силой достает лезвием укрывшегося за ним воина!
-- Да,-- сказал он с почтительным уважением,-- это еще почище того
приема! Ну, когда ты поразил стрелами людей Шахрая! Помнишь, укрылись за
передвижным щитом, мерзавцы?
-- Это когда ты отдал Яру, а еще и доплатил?
Томас яростно засопел, но умолк.
Глава 9
Томас жадно устремился к зелени, верхушки деревьев колыхались всего в
полусотне фунтов. От земли тянуло свежестью, благодатной влагой.
Истомленное жаждой тело чувствовало близость ручья с чистой холодной
водой...
Внезапно калика сказал удивленно:
-- Ты куды?
Томас кивнул молча, не в силах разжать спекшиеся жаждой губы. Уши
вздрогнули как у зверя, он уловил слабое журчание воды.
-- Чего? -- спросил калика подозрительно.-- А, искупаться восхотел...
Нет, рыба задохнется. Да и некогда.
Он свернул в неприметную щель, оттуда несло таким жаром, словно там
был вход в ад. Томас брел, натыкаясь на стены, но к счастью, проход почти
сразу вывел в долину, которая показалась Томасу вырубленной внутри горы
гигантской пещерой. Под ногами был камень, даже не плиты, а умело
вырубленный ровный пол, сглаженный молотами, затем отшлифованный
множеством ног. На той стороне прямо из горы выступал языческий храм. По
крайней мере высокие арки входа, каменные драконы, звери, воины-великаны,
а сам вход пугающе зиял чернотой.
Томас дивился, а калика махнул рукой:
-- Старые горы...
Вид у него был такой, что этим все сказано, и Томас спросил почти
враждебно:
-- Ну и что?
-- Здесь все источено как червяками. То мрамор ломали для царских
дворцов, от них ныне песка не осталось, то целыми племенами прятались от
чужаков, то опять же что-то рыли, искали, выгребали... Эти пещеры только
дурак или ленивый не приспособлял для чего-нибудь нового, своего.
Дыхание Томаса чуть выровнялось, но пот все еще заливал глаза. На
подгибающихся ногах он тащился за Олегом, считал шаги. Вот еще пять шагов,
и упадет. Вот еще три -- и рухнет. Вот два -- и грохнется как куча
железа... Он видел словно сквозь пелену дождя, как из темного входа храма
вышли двое. Один тут же метнулся назад, а затем к отчаянию Томаса оттуда
как муравьи начали выплескиваться воины в бронзовых доспехах, одетых прямо
на голое тело. Они не выглядели особо опасными, но их десятки, а потом уже
и сотни, а Томас чувствовал, что не отобьется даже от воробья.
Воины выстроились в три ряда, загородив вход. Их острые копья
смотрели прямо в лица чужаков. Навстречу вышли двое в длинных одеждах,
Томас признал в них жрецов, хоть и языческих. Что-то роднит, хоть он и
раньше не любил признаваться, христианских священников и сарацинских мулл,
а теперь еще и всевозможных языческих жрецов.
-- Нам не пройти,-- сказал он тихонько.
-- Сурьезные ребята,-- согласился калика.
Он не сбавил шаг, будто подозревал, что Томас просто устал и хочет
отдохнуть. Томас сказал предостерегающе:
-- Они нас как жуков насадят на свои палки.
Калика подумал, сказал:
-- Да, острые.
Но шагу не сбавил. Томас опустил ладонь на рукоять меча. Он
чувствовал, что не только махать им, даже вытащить из ножен не сумеет, но
спросил уже безнадежно:
-- Опять будет рубка?.. И алой кровью своей вспоим ненасытных пьяниц:
железо, сталь и свинец... Гм, почему свинец...
Калика бросил с отвращением:
-- Тебе бы все драться, петух в железках.
-- А как же ты надеешься...
Он не договорил, копья уже почти упирались Олегу в грудь, когда оба
жреца, всмотревшись в него, внезапно пали ниц с восторженно-отчаянными
воплями:
-- О, великий Маудгальяна!
-- О, сотрясший одним пальцем дворец Шакры!
-- О, победивший Нандопанонду, царя нагов!
-- О, имеющий махапурушалакшану!
-- О...
Калика благословил их небрежным движением длани, миновал с той
безучастностью, с какой верблюд проходит мимо христианского храма. Копья
опустились, Томас с трепетом стал свидетелем удивительного зрелища, когда
сотни воинов разом опустились на колени, затем простерлись по земле, будто
стараясь как ящерицы раздвинуть песок и уйти вглубь. А жрецы, видя, что
странствующий мудрец не желает быть оторванным от благочестивых
размышлений, остались на месте, лишь воздели руки вдогонку.
Томас ошарашено оглядывался:
-- Чего это они?.. Какой-то мауда... тьфу!.. и не выговоришь.
-- Обознались,-- буркнул Олег безучастно.
Погруженный в свои благочестивые думы -- знаю твое благочестие,
подумал Томас сварливо -- он вошел в темный ход. Вдали горели светильники,
пахло растопленным бараньим жиром. Просторный зал освещен слабо, в глазах
после яркого солнца поплыли светлые круги. Вокруг двигались тени, Томас не
мог отличить какие из них настоящие, а какие нечестивые призраки.
Чувствуя себя не в себе, он спросил лишь затем, чтобы слышать
человеческий голос, пусть даже свой, и не потерять калику:
-- А зачем дворец сотрясал? Это ж целая гора -- не дерево со спелыми
грушами!
-- А Шакра больно щеки дул,-- ответил калика отстранено, глаза были
отсутствующие, он мыслями был далеко,-- надо было щелкнуть по носу... А
скажи, сэр рыцарь, тебе ничего странного не показалось, когда мы сюда шли?
Томасу казалось странным все, даже чудовищным, особенно то, что
калика когда-то сотрясал чей-то дворец, да еще как сотрясал -- видно по
этим, распластанным, но калика явно ждал другого ответа. И Томас сделал
вид, что ушел в глубокое раздумье. Жалел только, что под шлемом да еще в
темноте не видно как морщится его лоб, а брови сходятся на переносице.
Калика исчез, Томас видел только раскоряченную тень, что шарила по
алтарю. Грюкнуло, звякнуло, ближайшие к алтарю светильники вспыхнули ярче.
Калика, огромный и косматый, угрожающе навис на алтарем, перебирал что-то,
ворчал, хмыкал, наконец с треском выломал крышку, а когда вынул руку из
