той неделе отложила десяток яиц в горячий песок Восточных Холмов. Ждем! Я
сам выбирал место получше, чтобы дети вывелись здоровенькими...
- Спасибо, - ответил Савелий степенно, - спасибо за честь, кунак.
Обязательно приду. Хорошим друзьям чего бы и не породниться?
Ел он с аппетитом, однако на всякий случай поругивал жену за
пересоленный борщ, за слабо хрустящую корочку на гусе. Зато ланитар ел и
нахваливал. И не только из вежливости. За ушами у него трещало так, что
можно было услышать на улице.
- Ешь, паря, ешь, - приговаривал Савелий. - На всю ночь идем!
Ему было приятно смотреть, что ланитар безо всякого жеманства
отдирает обеими лапами гусиное крылышко и грызет прямо с наслаждением.
Видать, гусей у них там нету или не такие. Да и Мария - баба справная,
постаралась, приготовила на славу. Пальчики оближешь!
- Чесноку возьми, - посоветовал Савелий. - С чесноком оно особенно
идет.
Ланитар попробовал и чеснок. Сначала с опаской, потом с энтузиазмом.
Наконец разошелся, схрумкал всю головку.
- Здоров ты, паря, - признал Савелий с завистью. - А у меня от одного
зубка все нутро горит. Больше двух никак не съем, а страсть люблю острое.
Потом оба с удовольствием выдули по большой жестяной кружке крепкого
горячего чаю с лимонником. Для бодрости и чтобы спать не клонило.
Савелий позволил другу вылезти из-за стола, лишь когда тот стал
отдуваться тяжело и уже вовсю придерживал короткими ручками набухший
живот. В огромных фасеточных глазах светилось огромное изумление.
- Ох, накормил же ты меня, хомо! Правда, я сам виноват, надо меру
знать. Но, клянусь космосом, вкусно вы, люди, готовите!
- Не знаю, как люди, - сказал Савелий довольно, - но моя баба
готовить умеет.
- Умеет, - подтвердил ланитар с готовностью.
Они стали собираться для ночной охоты.
- Лодырь проклятый! - сказал, внезапно обозлившись, Савелий. Он
вернулся к своим мыслям. - Нет чтобы пастись в лесу, так на легкий харч
наткнулся! Каждую ночь, скотина, наведывается в молодой овес. Не столько
съест, сколько вытопчет. Любит поваляться на спине кверху лапами! Козу
задрал, на пасеку наведался. Спасибо пчелам, шуганули. Но в другой раз
может поступить умнее. Заткнет чем-нибудь летку - мхом, к примеру, - чтобы
пчелы не повылетали, потом отнесет к озеру и опустит в воду. Пчел
притопит, а мед пожрет.
- Ух ты, - сказал ланитар с невольным уважением. - До чего же
хитрющий зверь!
- А ты думал, - ответил Савелий угрюмо. - Добавь к этому еще силищу
невероятную, вес бычачий, а уж бегает эта туша не хуже скаковой лошади.
Вот и борись с таким. Но мы все равно одолеем тебя, скотина лохматая!
- Одолеем, - подтвердил ланитар. - Вдвоем одолеем. Я тебя поднимаю,
хомо. У меня тоже неприятность... Ко мне на огород повадился один зверюга.
Летающий дракон! А это такая тварь, что если попробует салат с грядок, то
уже не отвяжется, пока все не пожрет. К тому же пакостит прямо на огороде.
- А ты бы подстерег его, как сейчас мы медведя.
- Бесполезно. Атомный луч не берет, лазерный - тоже, электроудар -
что твоему коту сметана.
- Ну и шкура! А простыми пулями не пробовал?
- У нас таких ружей нет. Были раньше, в глубокой древности. Потом
пошли новинки техники: бластеры, терибеллы... Их заряжают только раз, еще
на заводе. Сколько ни стреляй потом, всегда есть луч для убивания.
Когда они шли через двор, ланитар весь напрягся, подобрался. На его
лице мгновенно выступили капельки пота, в огромных глазах загорелся
тревожный огонек.
Савелий пожал плечами. Коровы испугался, что ли? Ну и что, если рога?
У кого их нет? И от козы удирать - смехота! Балуется, чертовка.
- Завидую твоему мужеству, хомо, - сказал ланитар с великим
почтением. - Ходишь мимо этих рогатых чудищ - и хоть бы что! Да они мне в
каждом кошмаре будут являться. Особенно после такого плотного ужина. Какие
только немыслимые формы жизнь не принимает! Никогда бы не подумал, что
такое возможно. А ты всю жизнь среди них. А вдруг какое кинется? Костей не
соберешь.
- Это коза кинется?
- А что? Посмотри на ее рога. А зубы? И глаза какие-то подлые...
К подлеску они вышли огородами. Ланитар шел след в след за товарищем
и потому не сразу заметил принаду. Он едва не наткнулся на нее и замер,
похолодев.
Перед ними лежала туша лохматого мускулистого зверя. Он был растерзан
самым жестоким образом. Неужели нашелся на этой планете хищник еще более
свирепый?
Ланитар измерил взглядом рога жертвы и подумал, что для того, чтобы
растерзать его самого, подошли бы и втрое короче.
- Вишь, на этот раз задрал мою козу, - пояснил Савелий. - Бедолашная.
Правда, пакостная была. В огород лазила, за детворой гонялась, брыкалась,
когда доили. Зарезать ладился, да медведь опередил.
Они влезли на помост прямо над козой. Дерево поскрипывало и качалось.
Ланитар поспешно сел на приготовленные жерди, крепко уцепился за ветки.
- А ты знаешь, - сказал он с вымученной улыбкой, - меня уже только за
это произвели бы в отчаянные храбрецы. Не веришь? У нас все деревья -
хищники. Плотоядные. Ловят птиц, ящеров, зверей. В засуху вытаскивают
корни и прут к северу. На корнях заранее запасают клубни и потому месяцами
идут без остановки. Вот тогда-то и бежит от них все живое. Поверишь ли,
они наловчились разбиваться на ловцов и загонщиков! И добычу залавливают
немалую.
- Н-да, - сказал Савелий озадаченно, - ничего себе... Но ты, паря, не
тревожься. Наши деревья и мухи не обидят. Только с виду страшные, да и то
как для кого. Мой пострел на них все штанины порвал, все в Тарзана играет.
- А все-таки страшновато, - сознался ланитар.
- Ты приглядывайся получше, - напомнил Савелий. - Ночь наступает. У
нас тут уже был случай... Одна старуха в полночь увидела, что в ее овсах
что-то черное копошится. Решила, что телок потраву делает. Взяла бабка
палку покрепче, подкралась поближе да как огреет по спине! А то оказался
медведь. Молодым овсом лакомился...
- Такой же?
Огромные тревожные глаза ланитара настороженно прощупывали
надвигающуюся тьму. Савелий знал, что его друг и в полной темноте видит не
хуже, чем на свету.
- Может, такой, а может, поболе.
- А что дальше?
- Медведь заорал благим матом - и наутек. Тут же хворь с ним
приключилась. С перепугу. Медвежьей хворью зовется. Утром нашли его за
огородами. Околел мишка от разрыва сердца. От неожиданности! Привык, что
на него, хозяина тайги, никто нападать не смеет, всякий зверь дорогу
уступает.
- Ух ты, - только и сказал ланитар пораженно. - Повезло старухе! А со
мной тоже стряслось нечто подобное на той неделе. Шел, поднимаешь, ловчие
ямы обходил. Вдруг смотрю, шевелится что-то в яме. А у меня на дне каждой
ловчей ямы заостренный кол торчит. Чтобы, значит, если какая зверюка и
ухнет туда, чтобы сразу и закололась, не мучилась понапрасну. Но уж если
нахромилась, думаю, то чего шебаршишься? Обычно раз - и дух вон! Что-то
неладное... Глянул: батюшки! В яме - бетнуар. Я так и сел. Для бетнуара
вылезти из такой ямы что сопливому сморкнуться. Просто выпрыгнуть может.
Вспоминаю такое, а сам пячусь, пячусь от ямы...
Еще немного - и дернул бы совсем из леса. Но тут кумекаю: а чего эта
тварь не выбралась из ямы раньше? Оробел, но не отступаю. Заметь: для нее
схрумкать меня - на один кутний зуб. Набрался все-таки духа, снова к яме.
Ага, да у нее брюхо впятеро больше обычного... Того и не вылазит. Тяжела
на подъем стала. Сорвал я терибелл с плеча, нацелился. Чуть было не
выпустил полный заряд. Хорошо, вовремя спохватился. Постой, кумекаю. За
бетнуара огромную премию дают. Ба-альшие деньги! Но можно получить намного
больше... И начал я таскать жратву в лес. Три дня кормил. Наконец
опоросилась она, вернее, обетнуарилась. Принесла двенадцать таких же
жутких и злобных тварей, только махоньких. Они тут же полезли из ямы.
Еле-еле успел по мешкам распихать! Что дальше, сам понимаешь. В главном
зоопарке страны только один был, да и тот издох семь лет назад, с той поры
целые армейские подразделения не могут изловить живого... Огреб я кучу
денег, ружьишко справил хорошее, дочек выдал с приданым, на черный день
отложил...
- Варит голова у тебя, кунак, - сказал Савелий, довольный за
находчивого друга.
Ланитар толкнул его, они замерли, прислушиваясь. Внизу было тихо.
- Послышалось, - сказал ланитар с облегчением.
- Шкуры ты сдавал в городе? - спросил Савелий.
- Нет. У нас в поселке свой приемный пункт. В город я не люблю...
- И я не люблю, - признался Савелий. - Суматошный народ... Спешат,
толкаются, бегут куда-то. И много их чересчур. Как с каждым покурить,
потолковать, чайку испить, новостями обменяться?
- Вот-вот, - обрадовался ланитар. - У меня то же самое. В городе и
говорят как-то чудно. Вроде по-нашему, а непонятно. Дочка у меня там
замужем, так вот с тобой и то есть о чем поговорить с удовольствием, а с
ее мужем? Только и ждем, когда пора расходиться по домам.
- Правильно, паря, подметил, - сказал Савелий. - Мы с тобой душа в
душу, хоть и разные. А с городскими лучше не связываться. Только время
зазря потратишь. Хошь пирога? Я захватил, вот в сумке... Пока еще мишка
придет! Хороший пирог, с земляникой.
Они принялись за пирог, ружья поставили меж коленей. Савелий чуточку
чавкал, хотя и старался соблюдать приличия, ланитар жевал бесшумно. Его
громадные глазищи всматривались в кромешную темень. И видел он каждый
листик, каждую травинку.
Вдруг сквозь темноту донесся хруст веток. Слышно было, что медведь
идет уверенно, по-хозяйски. Чувствовалось, что четыре мощные лапы несут
гору тугих мускулов и крепких костей без всяких усилий.
Ланитар схватил ружье, осторожно взвел курок.
- Где? - спросил Савелий тихонько.
Ланитар предостерегающе прижал уши. Не шуми, хомо, не видишь сам, что
ли.?
Савелий в отчаянии пялился в чернильную темноту. Хоть глаз выколи!
Только пятна стали плавать разные...
- Подошел, - шепнул ланитар. - Похож на твою корову, только с
короткими ногами и без рогов. Переваливается с боку на бок, словно утка...
Перевернул растерзанного зверя, ты называл его козой, выбирает, откуда
есть...
- Не забывай о его силе, - предостерег Савелий нервно. - Когда бежит,
сливается в полосу! Лапы мелькают, не сосчитаешь. Может задрать лося втрое
тяжелее себя и нести в передних лапах будто кота. Может разгрести землю,
твердую, как гранит, чтобы достать мышонка. Легко вырывает дерево, которое
не выдернут четверо крепких лошадей...
Ланитар осторожно просунул между жердей ствол ружья. Его лицо было
сосредоточенным и напряженным. Савелий чуть не застонал от обиды. Ну, надо
же так! Ночь для него что день.
- Стреляй под лопатку, - подсказал он. - В место, где шерсть
потерлась.
- А если в голову?
- Бесполезно. У него башка что броня у танка. К тому же клином. Пуля
срикошетит.
Ланитар повел стволом. Короткие сильные пальцы с перепонками,
казалось, срослись с курком.
- Ну, - шепнул Савелий, изнемогая от нетерпения.
Грянул выстрел. Внизу раздался густой рев, словно в тумане закричала
пароходная сирена. Но в реве ясно слышалась боль и растерянность.
- Стреляй из моего! - крикнул Савелий. - Все одно ни хрена не вижу!
Из темноты протянулась рука с перепонками, схватила ружье.
- Стреляй! - крикнул Савелий.
- Уходит, - послышалось из темноты. - Вдогонку глупо.
Ланитар соскочил с дерева быстрее Савелия, хотя тот сам готовил навес
и знал там каждый сучок.
