Она читала совершенно машинально. Перед глазами все еще стоял этот
странный человек. Он тогда почти кричал:
- Нам нужны гении! Мир задыхается без них! Вы полагаете, что
человечество со временем стало одареннее? Нет! Оно стало просто
образованнее. Увеличилась сумма знаний, но не умение применять их. Только
гении делают эпохи. Это они пробивают новые дороги, по которым идут
талантливые люди и ведут за собой так называемых одаренных и способных. А
средние или нормальные люди могут совершать очень мало. Вы просто не
представляете, до чего же человечеству необходимы гении!
Что она ему тогда ответила? Перед глазами все еще стоял этот
Демьянов. Совершенно случайно она немного знала его. Неприятный субъект,
почему-то возомнивший себя неотразимым сердцеедом. Вечно напомаженный,
прилизанный, трусоват и способен на мелкие подлости. Это все, что она о
нем знала.
И комбинация их генов способна создать гениального ребенка! Трудно
было поверить, но имелись неопровержимые выкладки. Она может стать матерью
гения. Институт эмбриологии имел генетические карты всех граждан города.
Потребовался многолетний труд "комбинаторов", как их называли, чтобы
выжать наилучшие сочетания хромосом. Она может родить гения! Но только от
Демьянова. Его посредственность каким-то образом удачно реагирует с ее
посредственностью.
- Вас никто ни о чем не просит, никто ничего не требует, -
подчеркивал несколько раз Гальперин. - Я вас только информирую. В конце
концов, мы со временем отыщем и холостых мужчин, и незамужних женщин, чьи
хромосомы смогут коньюгировать самым удачным образом. Есть шанс, что они
полюбят друг друга и поженятся. Но об этом говорить рано. Я ничего не
знаю. И никто ничего не знает. Это вопрос этики, и у нас никто им еще не
занимался. Мы открыли эффект гениальности. Мы можем указать путь. Но
решать вам...
Ночью она говорила с мужем. Он долго молчал, она настороженно
прислушивалась к его дыханию. И его плечо, на которое она всегда клала
голову, внезапно окаменело.
- Не знаю, - сказал он наконец. - Решай сама. Гении в самом деле
нужны человечеству. Твой Мефистофель или, как там звали посетившего тебя
дьявола, прав на все сто процентов. В конце концов, я могу полюбить
малыша. Во всяком случае, он не заметит разницы в отношении ко всем троим
нашим детям. Ее не будет. Послушай, Наташа, а может, тебе не стоило
говорить мне об этом?
В его голосе слышалось страдание. Предпочитал быть обманутым? А
теперь будет подозревать ее в любом случае...
Поистине, ее посетил дьявол!
"...Могучий Геракл убил смертоносной стрелой орла, и разбил своей
тяжелой палицей оковы титана. И сказал тогда Прометей: "Пусть не вступает
громовержец в брак с морской богиней Фетидой. Пусть ее отдадут в жены
Пелею и будет сын Фетиды и Пелея величайшим героем Греции..."
- У них родился Ахилл, да? - спросила, не вытерпев, курносая
студентка с первого ряда.
- Да, это был Ахилл, - тихо сказала Наталья Алексеевна.
После лекции она пошла домой пешком. И выбрала не самую ближнюю
дорогу.
У Фетиды родился могучий Ахилл. Совершил несколько подвигов и погиб
при взятии Трои. Но разве мог он сравниться с бессмертными богами!
Превзойти их? Свергнуть с трона Зевса, освободить скованных титанов из
тартара, сделать все человечество могучим и мудрым?
Нет, Ахилл был одаренным человеком, считая по современной шкале, но
не гением. Подвиги совершил, но ничто в мире не изменилось. Новую эпоху
ему не дано было открыть. Это мог бы сделать не родившийся сын Фетиды и
Зевса...
Казалось бы, что за вопрос? Она обязана родить гения, раз уж
появилась подобная возможность. Ведь для блага всего человечества. Но не
слышится ли здесь иезуитское "цель оправдывает средства"? Макиавеллевское
"все средства хороши, если они ведут к цели"? К великой цели нельзя идти
при помощи мелкой подлости - это основа всякой нравственности. Но как же
быть в ее случае?
- Мы не хотим замахиваться на любовь, - говорил Гальперин, - на самое
святое. На семью. Женщина не автомат, сконструированный по принципу
наибольшей целесообразности. Но уже сейчас в кодексе о браке есть
параграф, обязывающий супругов знать о состоянии здоровья друг друга.
Перед вступлением в брак. И в брачной анкете есть подобные вопросы.
Конечно, любовь слепа. Влюбленный всегда эгоист, его кумир для него лучше
всех на свете. Это чудесно. Беда только в том, что, если люди начнут жить
по этим самым прекрасным принципам, обществу лучше не станет. Общество -
это уже не собрание отдельных индивидуумов. Что хорошо для отдельного
человека, может оказаться неприемлемым для общества как целого. Понимаете?
Она понимала. Но легче не становилось.
- Все мы частицы общества, - продолжал он, - и должны помнить об
этом. И думать о пользе для него. Но это вопросы этики. Здесь не помогут
никакие законы. Более того, они окажутся бессмысленными и даже вредными,
как дискуссии в газетах на тему "Любить ли Пете Машу?" Каждый решает за
себя. В соответствии со своими собственными нравственными законами. Судья
- совесть...
Этично или неэтично? Двадцатый век все время заставляет нас задавать
этот вопрос. Пересадка сердца, выращивание детей в колбе, использование
гипноза в политических целях, искусственное осеменение....
Искусственное осеменение. Ее проблема близка. Можно понять
отчаявшихся супругов, которые прибегают к такому крайнему средству. Но у
нее уже есть двое нормальных здоровых детей, которые обещают стать
полноправными членами общества. Найдутся людишки, которые станут обвинять
ее в корысти, нездоровом интересе, стремлении к сенсации. Ну да таких
можно не принимать в расчет. Они и костер Бруно сочтут за стремление
прославиться. А вот что скажут настоящие люди?
Юрий НИКИТИН
ТАЙНЫЕ ВОЛХВЫ
Николаю Дождеву не везло с первых дней жизни. Крепкий здоровый
ребенок, естественно, единственный - по системе "айн киндер" он привел в
умиление еще нянечек в роддоме. Затем ненаглядный Коленька - любимейшее
чадо двух бабушек и дедушек, которым мама с папой подкинули ребенка при
первой же возможности.
Папа и мама, абсолютно здоровые и всегда жизнерадостные, постоянно
носились с рюкзаками и палатками, занимались йогой и ритмикой, замой
купались в проруби, так что ребенок рос на коленях родителей предыдущего
поколения, которые делали все, что угодно любимому и единственному внучку,
самому-самому лучшему на свете.
В результате, как впоследствии отметил этот ребенок в минуту
просветления, его мозг за ненадобностью не развивался. Бабушки и дедушки
ловили на лету любое его желание, тут же выполняли.
Затем, нагрянула другая беда: подвели здоровье и сложение. От
родителей ему достались плотные кости, широкие плечи, выпуклая грудь и
увесистые кулаки. А рост и так немалый, добавила акселерация. Любящие
бабушки и дедушки тут же отдали чадо в спортивную школу: чтоб никто во
дворе не смел стукнуть, лучше сам пусть бьет. Затем, пришло, будь оно
неладно, увлечение каратэ.
Увы, эта грязная эпидемия не миновала и Николая. С его молниеносной
реакцией и мощной мускулатурой начальный курс удалось пройти быстро и
почти без травм. Его заметили тренеры, выдвинули в лидирующую группу,
ускоренным методом превращая в свирепого зверя, который бьет во всех
направлениях, каждого встречного рассматривает лишь с точки зрения
уязвимости.
Даже на людной улице Николай автоматически отмечал: этого пинком в
живот, того - ребром ладони по лицу, в прыжке достану ногой третьего, тем
самым оказываюсь на ударной позиции возле остальных, у которых такие
непрочные грудные клетки и незащищенные кадыки...
И тут совсем было притихший мозг взбунтовался. Ускоренный курс привел
к тому, что Николай, так сказать, объелся сладким. При обычных темпах стал
бы типичным представителем этого грязного вида спорта: жестоким и крепким
механизмом, с угрюмым оценивающим взглядом, мысленно постоянно выбирающим
у собеседников самые болевые точки - для каратэки нет запрещенных приемов!
- умеющим наносить удары ниже пояса, в спину, зверски и подло бить ногами
лежачего...
...но сегодня проснулся с внезапным отвращением к самому слову
"каратэ". Всю ночь снились пещеры, звероподобные люди. Горели костры,
кого-то привязывали к дикой лошади и пускали в степь, от него ждали
распоряжений, а он стоял жалкий и струсивший, боясь признаться в бессилии
современного горожанина, живущего готовыми алгоритмами, в неспособности
мыслить, принимать самостоятельные решения...
Приглушенно звякнул телефон. Николай нащупал трубку:
- Алло?
- Привет, - послышался бодрый голос тренера. - Ты дома, старик?
- Дома, - буркнул Николай. Мозгов у тренера тоже не очень, если
звонит ему домой и такое спрашивает. Впрочем, остальные каратэки на том же
уровне.
- Вот и хорошо, - обрадовался тренер, - а то звоню-звоню, а оно то
срывается, то занято... Наберу две-три цифры, а там "пи-пи-пи", и начинай
все сначала...
Николай слушал и морщился. Кому надо, что ты объясняешь? Занята была
линия, ну и занята. Такое случается. Зачем всякий раз подолгу талдычить,
как именно крутил телефонный диск, куда совал пальчик? Ближе к делу!
Впрочем, с чего это вдруг так взъелся? Тренер всегда начинает так, и
никого не удивляет. Сейчас пойдет бодяга о соревнованиях, о необходимости
выиграть кубок, о блестящих перспективах...
А вот к соревнованиям он абсолютно не готов. Наполненная странными
снами ночь разрядила, как дешевую батарейку. К тому же, появилось
отвращение к звериной драке, что стала еще отвратительнее от того, что
холодный интеллект внес рациональные приемы как бить жестче, больнее,
подлее... Даже волки при драке не дерут упавшего, ни один зверь не бьет
соперника в спину...
Он брезгливо передернул плечами, снова поднес трубку к уху. Тренер
еще заканчивал про эпопею с телефоном, бросил на прощанье:
- В два тридцать - общий сбор в малом зале! Автобус придет в два
сорок пять, не опаздывай.
- Хорошо, - ответил Николай тоскливо.
Он положил трубку. Некоторое время еще лежал в постели. На душе было
так паршиво, что зарыться бы куда-нибудь в прошлогодние листья, чтобы
спрятаться от этих соревнований, тренировок, дебилов-друзей, красивых
дурех, что смотрят только на могучие мускулы...
Неохотно поднялся, некоторое время бесцельно бродил по комнате.
Сварил кофе, хотя при строжайшем режиме надо начинать с молока. Долго с
отупелым видом сидел возле окна.
Когда снова зазвонил телефон, было уже одиннадцать, а он все
бесцельно смотрел на улицу через стекло.
- Алло?
- Ой, кто это? - послышался в трубке удивленный игривый голос.
- Да я это... Привет, Марютка.
- Ой, Нико!.. Я тебя не узнала. Ты всегда так шикарно говорил
"але..." Сколько раз тебе говорить, не зови меня Марюткой! Я даже по
паспорту Марина, а вообще-то я Марианна.
- А я просил не называть меня дурацким Нико. Меня зовут Николай.
Можно, Коля. Разве, плохо?
- Ты никогда меня раньше не поправлял. Ладно, если хочешь. Хотя Нико
звучит получше! Хоть и по-славянски, а все же чуть западнее,
по-иностранному. Ты уже встал? Не переутомляйся, тебе понадобится вся
энергия. Люблю каратэ... Только там и остались настоящие парни.
Николай стиснул зубы. Самая красивая девушка в городе! Где не появись
