Гонта встал между каменных зубцов. Впереди и внизу улица, крыши
домов, дальше виднеется городская стена, а за ней вьется дорога,
постепенно уходя вдаль, а почти на виднокрае синеет узкая серо-голубая
полоска. По той реке и проходит кордон между Куявией и Артанией.
Когда он наложил стрелу на тетиву, Шулика обратился к Додону:
-- Ну, царь? Ты подтверждаешь, что отныне граница будет там, куда
упадет стрела?
Додон сглотнул ком в горле. Лицо было землистого цвета, нос
заострился, он был похож на живого покойника.
-- Да,-- прохрипел он, глаза его избегали встречи с глазами Гонты.--
Подтверждаю...
Шулика потер руки:
-- Прекрасно! А ты, герой, разве не собирался этот царь предать тебя
позорной смерти?
Гонта пробурчал:
-- Нет, он позвал меня, чтобы дать пряник.
-- То-то,-- сказал Шулика еще довольнее.-- У тебя нет нужды его
любить и защищать, верно? Отомстить -- другое дело.
Гонта подул на перо, распушивая, посмотрел вдоль стрелы:
-- Ну-ну.
-- А то,-- продолжал Шулика,-- что тебе лучше всего пустить стрелу в
другую сторону. Ха-ха!.. Например во двор. Чтобы граница пролегла прямо
через царский дворец. Лучше... ха-ха-ха!.. через спальню царицы и ее
дочерей...
Горный Волк заржал как конь, с соседней башни с тревожным карканьем
взвились вороны. Артанцы смеялись так, что оружие падало из рук. Мрак
встретился глазами с Гонтой, тот сверкнул черными глазищами
предостерегающе: не сейчас. Когда все будут вести взглядами первую стрелу,
тогда и начнем кровавый пир.
Смех начал стихать, Гонта ответил коротко:
-- Не пойдет.
Шулика даже отшатнулся:
-- Почему?
-- Я куяв.
Додон перевел дыхание, слышно было как стучат его зубы. Шулика
раздраженно нахмурился:
-- Никогда не понимал этого... этого чувства. У нас, артанцев,
кочующих со стадами по необъятной степи, весь мир -- родина. Нет рабской
привязанности к одному уголку. Как там у вас: всяк кулик свое болото
знает?.. Ладно, тогда я тебе дам золотой. Даже два.
Гонта шевельнул плечом, не ответил. Лук держал на вытянутой правой,
левой рукой насадил расщепленный торец стрелы на тетиву. Шулика явно
ощутил неуместность своего предложения, а Додон выкрикнул жалко:
-- А я дам тебе свободу... стада... право грабить а дорогах... и
вообще, что пожелаешь!
Гонта начал медленно оттягивать тетиву. Лук легонько скрипнул, концы
чуть-чуть начали загибаться назад. Мертвая тишина воцарилась на башне,
даже Горный Волк и Шулика смотрели, вскинув брови.
Cкрип стал громче. Гонта напрягся, и Мрак впервые увидел в полной
красе насколько чудовищно сильны руки вожака разбойников, и почему у него
настолько широка грудь и могучие плечи с глыбами мышц на спине. Сейчас все
это вздулось, напряглось, но в мышцы приливала кровь, они все
увеличивались в объеме, грудь все раздавалась и раздавалась в стороны,
выступили новые жилы, натянули кожу.
Лук протестующе скрипел, и Мраку казалось, что так же скрипят от
натуги и напряженные мышцы Гонты. Он медленно багровел, жилы вздулись на
лбу, шее, жутко бугрили кожу на висках. Дыхание, которое вырывалось со
свистом сквозь зубы, разом оборвалось. Лицо окаменело, Мрак услышал как в
мертвой тишине за башней вжикнула муха, да кто-то из артанцев переступил с
ноги на ногу.
Лук трещал, могучие мышцы Гонты были как выкованы из темной меди.
Тугие жилы страшно застыли, и не сразу было видно, что этот металл живет,
мышцы сокращаюся, вздуваются, рука оттягивает тетиву все дальше, а
гигантская дуга лука медленно гнется.
Бисеринки пота на лице Гонты превратились в капли. Одна поползла
вниз, прокладывая мокрую дорожку, слилась с другой, укрупнилась и поползла
быстрее, обогнула бровь, сползла по переносице. Гонта побагровел сильнее,
лицо приобретало синюшный оттенок. Уже все капли ползли вниз, лицо стало
мокрым как после ливня. Края раны на спине раздвинулись, снова поползла
струйка крови. Мясо выглядело вспухшим, воспаленным.
Мрак увидел как начинает вздрагивать стрела, сказал настойчиво:
-- Пора.
Гонта на миг остановился, но нечеловеческим усилием оттянул стрелу
еще на ширину ладони. Дрожь прошла по его телу. Мрак страшился, что стрела
сорвется, уйдет в небеса или в землю, но Гонта страшным напряжением все
еще держался, а тетиву сумел отодвинуть еще на ширину пальца.
-- Стреляй,-- сказал Мрак.
-- Стреляй,-- сказал за ним Шулика, а следом послышались голоса
артанцев:
-- Жилы порвешь, мужик...
-- Стреляй, а то кишки лопнут...
-- Давай, иначе пуп развяжется...
-- Не дури, кровью изойдешь!
Гонта оскалил зубы, замер на миг, затем диким усилием сумел
отодвинуть тетиву со стрелой еще чуть, коснувшись ею уха. Темные от солнца
руки стали красными, словно вся кровь прилила к ним, а лицо, напротив,
смертельно побледнело. Глаза смотрели вперед, только он один зрел что там
вдали. На пине затрещали волоконца. Рана от топора ширилась, там рвалось,
лопалось, свежая кровь освобожденно хлынула широкой струей.
-- Гонта,-- напомнил Мрак,-- довольно!
Гонта застыл, видно было нечеловеческое напряжение во всем теле, рука
со стрелой отодвинулась еще на волосок. Внезапно на лбу лопнула жила.
Кровь брызнула алыми струйками, обагрила стрелу и повисла на ней мелкими
рубиновыми каплями. Гонта страшно оскалил зубы. Кровь поползла по лицу,
затекла в левый глаз. Он яростно вытаращил правый, и тут от усилий лопнули
жилки на висках. Кровь цвиркнула тонкими горячими струйками. Он вскрикнул
нечеловеческим голосом:
-- Куявия!.. Я -- сын твой!
Последним рывком сумел оттянуть тетиву еще чуть, уже за ухо. Затем
стрела исчезла, послышался звонкий хлопок. Тетива задрожала, разбрызгивая
алые капли крови. Гонта счастливо закрыл глаза, колени его подгибались.
Мрак с криком "Дурак!" бросился к нему, только он успел увидеть как тетива
рассекла незащищенную кожаной рукавицей руку до крови... нет, рассекла
вместе с костью! Большой палец упал на камни, разбрызгивая кровь и еще
дергаясь в последнем усилии держать древко лука.
Гонта рухнул как срубленный дуб. Мрак перевернул его на спину.
Искаженное нечеловеческим напряжением лицо Гонты медленно расслаблялось.
Губы шевельнулись, Мрак услышал только женское имя, но это не было имя
богини, которой он вверял душу.
Додон трясся, суетливо спрашивал:
-- Все видели стрелу?.. Все видели куда полетела?
-- Замолчи,-- ответил наконец Шулика устало. Он подошел к краю, долго
смотрел в сторону реки.-- Там везде мои отряды. А стрелу куява сразу
увидят и скажут, где упала.
Горный Волк навис над Гонтой, попытался пнуть ногой в лицо. Мрак
подставил свои сбитые цепями в кровь руки.
-- Издох?
-- Погиб,-- прошептал Мрак, он подул в лицо Гонте, пощупал жилку на
шее.-- Не верю... Погиб! За что? За эту жалкую тварь? За то, чтобы он
попрежнему сидел на троне?
Глава 50
Мрака стащили с башни, когда во двор ворвался взмыленный всадник. Еще
издали закричал сорванным голосом:
-- Воевода!.. Воевода! Стрелу нашли!
Шулика быстро обернулся:
-- Где?
Всадник ответил плачущим голосом:
-- Мы переправлялись через реку на эту сторону. Она на излете ударила
в горло твоему сыну Соколенку. Он как раз вел отряд.
Шулика прошептал мертвым голосом:
-- Мой сын... Он ранен?
-- Нет,-- ответил всадник упавшим голосом.
-- Сильно ранен?
-- Он убит. Прямо посреди реки! На месте, где кордон с этой проклятой
Куявией.
Шулика закричал как пораженный насмерть зверь. Мрак видел как он
ухватил себя за волосы, рванул, пустил по ветру целые горсти, и, словно
ощутив в этом облегчение, принялся рвать снова, упал и катался по земле,
стуча головой о камни, разбивая в кровь лицо.
Во двор c пронзительным визгом ворвались на быстрых конях всадники.
За спинами развевались длинные волосы. Их было не больше десятка, но
следом неслась колесница, влекомая парой взмыленных вороных коней. С
вожжами в руках стояла во весь рост полная женщина с короткими черными
волосами.
-- Медея,-- пронесся общий вздох.
-- Царица поляниц...
-- Что-то теперь?
Артанцы по знаку Горного Волка вытащили топоры и встали в боевую
линию. Он хотел отдать еще какой-то приказ, но Шулика нашел силы
прошептать что-то, и его люди с места не сдвинулись.
Медея, такая непривычная с короткими волосами, впервые не сошла с
колесницы, а спрыгнула. Народ поспешно дал дорогу. Посреди двора в
окружении вооруженных артанцев лежал Гонта. Широко раскрытые глаза
невидяще смотрели в грозно нависшее небо. По залитому кровью лицу
неторопливо сползала застывающая темная струйка. На груди пламенела
россыпь крупных капель, похожих на драгоценные рубиновые камешки.
-- Гонта!
Она с криком упала на труп мужа. Артанские воины почтительно
отодвинулись еще на два-три шага, тесня народ, и оказались рядом с
поляницами. Те стояли кольцом, легкие мечи в руках, дротики наготове.
Медея провела ладонью по лицу Гонты. Глаза закрылись, искаженное
судорогой лицо расслабилось. Наконец-то, говорили его губы беззвучно, мы
не ссоримся. Наконец-то Медея плачет не из-за меня, а по мне.
Лицо ее стало мертвенно бледным. Черным от горечи голосом выговорила
с трудом:
-- Ты погиб... отдал жизнь за земли, где тебя сделали вором... где
была награда за твою голову! Есть ли на свете справедливость?
Гробовое молчание было ответом. Мрак сказал глухо:
-- Медея, боги создали мир... каков он есть.
-- Несправедливым!
-- Но пришли такие как Гонта! Медея... мир по капельке, по песчинке
становится лучше.
Медея упала на труп, горько зарыдала. Мрак опустил голову. По
песчинке -- это пройдут тысячи лет, пока мир станет заметно лучше. Но что
до того времени тем, кто чья жизнь длится пять-семь десятков лет?
И что тому, подумал он с горькой насмешкой, чья жизнь длится лишь до
первого снега! А снег, судя по всему, выпадет сегодня ночью.
Медея медленно расжала руки, поднялось. Ее всегда розовое лицо было
смертельно бледным, в темных глазах появилась непонятная решимость.
-- Ты велел остаться,-- сказала она тихо, голос ее прерывался,-- и я
осталась... Но сейчас ты не можешь это велеть!
Голос ее стал тверже. Одна из поляниц воскликнула предостерегающе:
-- Царица!
В руке Медеи блеснул нож с длинным узким лезвием. Ее страдальческие
глаза не отрывались от Гонты:
-- Но сейчас ты молчишь... И я иду за тобой!
Поляницы бросились вперед, но узкое лезвие уже с силой ударило под
левую грудь. Медея закусила губу, рука напряглась, длинное лезвие
погрузилось в ее плоть по самую рукоять. На миг в глазах мелькнул страх,
затем лицо осветилось, а губы раздвинулись в торжествующей улыбке:
-- Я... смогла!
Она рухнула на труп Гонты, белые нежные руки обхватили его за плечи.
Все слышали как она прошептала угасающим голосом:
-- Милый... Там мы не будем ссориться...
Артанцы стояли с хмурыми лицами. За их спинами в толпе пошли
всхлипывания. Женщины утирали слезы, подростки стояли с бледными лицами,
подбородки вздрагивали, слезы бежали по щекам, оставляя блестящие дорожки.
Поляницы медленно подняли свою царицу. Ладони окрасились теплой
кровью. Артанцы провожали их глазами, пока ее положили в царскую
колесницу, затем Шулика рявкнул что-то, четверо воинов взяли Гонту на
руки.
Под плач челяди его тоже отнесли к колеснице, положили рядом с
