вреда она нам не причиняет. Более того, мы даже используем их злые чары на
пользу и благо церкви! Ты должен найти путь... достойный церкви, чтобы
обезвредить этого Збыслава. Не убить, не зарезать -- это лишь вызвало бы к
нему симпатии, а он должен проиграть бой на турнире, что состоится через
две недели! Проиграть нашему герою, который выйдет на поединок под
знаменем Христа, а перед боем прилюдно поцелует крест.
Молодой слушал истово, преданные, как у пса, глаза не отрывались от
грозного лица князя церкви.
-- Да, это послужило бы на славу церкви...
-- Кроме того, мы заинтересованы ослабить защиту Русского квартала...
Нам не нравится, что засылаемых нами людей находим на дне бухты... с
камнями за пазухой. Когда этот Збыслав будет побит, нам легче установить
свой контроль. А святую церковь сперва утвердить в их квартале, а затем и
на их дикой Руси.
Глава 6
Священник часто кланяясь, словно сатрап персидского царя, пятясь,
отыскал задом дверь и неслышно растворился в полумраке коридора. Патриарх
раздраженно откинулся на спинку кресла.
Вера верой, но простому народу нужны простые проявления мощи нового
бога. Говоря проще, чудеса. Сами священники могли только рассказывать о
том, как их бог ходил по воде, одним хлебом накормил толпу, исцелял
больных прикосновением, но народ грабил и жег церкви, где не могли
подкрепить россказни чудом. Тогда-то Фома Аквинский, сам в прошлом
начинающий маг, обратился к своим прошлым собратьям по ремеслу с тайным
посланием, в результате чего тысячи магов сделали вид, что приняли новую
веру, стали во главе церквей и епархий, творили чудеса уже от имени нового
бога, сами становились святыми, ибо именно их мощи после смерти оставались
нетленными,
Сама по себе новая религия, нетерпимая к любому мнению помимо всего,
требовала искоренения любого язычества. Но учение Христа -- одно, а сама
церковь -- другое. Даже, если бы в ряды первосвященников и высших иерархов
церкви не влились маги и колдуны, все равно ей пришлось бы считаться с
могучим старым миром. А так, служа новому учению, маги потребовали, чтобы
оставили в покое тех собратьев, что не приняли новое учение. Это книжники
и чудаки, не принявшие жестокие реалии нового мира, пусть доживают свой
век, они не угроза. А вот польза от них быть может...
Сейчас был как раз тот случай, когда стоило не просто поискать мелких
чернокнижников, чем займется этот священник -- для него это лишь проверка
на крепость веры, -- а пора обратился к верховному магу.
Башня архимандрита Василия была высока, едва ли не выше всех
остальных. Раньше принадлежала верховному магу, но магия объявлена
нечестивой и богомерзкой, башню собирались вовсе снести при торжестве
учения Христа, однако дальновидные отцы церкви спохватились вовремя...
Кто-то догадывался, что дело нечистое, но мало кто знал, что отцами церкви
стали как раз те из магов, кто вовремя поняли силу нового бога, перешли на
его сторону и потому успели захватить все ключевые места в новой огромной
нарождающейся организации.
Новый бог отрицал начисто любые чудеса, что затрудняло внедрение в
народ веры. Простому народу нужны простые и зримые чудеса: он не мог
понять, чем священник, рассказывающий со слезами умиления о мощи своего
бога, сильнее простого деревенского колдуна, способного отогнать грозовую
тучу от их села к соседскому, вылечить своих коров или наслать мор на
приезжих?
Первые священники все же творили чудеса, тем самым укрепляя мощь
Христа. Они были объявлены чудотворцами, хотя только узкий круг отцов
церкви знал, что это были маги в церковных ризах. Постепенно церковь
укреплялась, в магах надобность отпала, но все же полностью их не
истребили, не вытеснили. Так, на всякий случай.
Патриархи уже магии не знали, но правая рука, архимандрит по дальним
приходам, обычно покровительствовал изолированным общинам старых магов. А
эту башню, выстроенную знаменитым магом древности Зокреном, потом
верховным магом всего Востока, он занимал сам. Для кого-то это казалось
блажью, но лишь самые близкие знали, что он и был верховным магом всего
Востока.
Легкий ласковый ветер шевелил волосы, чувствовалось дыхание близкого
моря. Верхняя площадка была под открытым небом, достаточно просторная, а
вид отсюда открывался на весь Царьград. Справа виден Золотой Залив с
множеством кораблей, самых разных, а зачастую столь удивительных, что иной
оглядывался пораженно: как на таком чудище плавают?
Он с жадностью вдохнул свежий чистый воздух. Чувствовалась влажная
соленость моря, теплого и ласкового, даже словно бы донесся запах горных
цветов... хотя горы далеко, а весь Царьград внизу пропах рыбой,
нечистотами, пряностями, душистыми маслами, и только здесь воздух чист,
как улыбка юной девушки.
За каменным парапетом далеко внизу простирался самый огромный и
богатый город на белом свете, не зря прозванный Царьградом. Самый
могущественный город, в котором живут самые могучие правители, самые
могучие маги, самые талантливые полководцы и стратеги... Здесь все
самое-самое.
Василий подставил лицу ветерку, грудь приподнялась, набирая как можно
больше свежего воздуха с запахом моря. В синей дали покачиваются крохотные
кораблики, толстые и узкие, под парусами косыми и прямыми, иные только с
веслами в два-три ряда, странные и причудливые, прибывшие из неведомых
земель... Все больше приходит с загадочного севера. Совсем недавно там
были только непроходимые болота, но за последние две-три тысячи лет -- что
они для империи? -- болота подсохли, на их месте наросли дремучие леса, и
там, в чаще, не видя солнца, возникли странные и чересчур могучие люди,
столь же дикие, как и леса.
В груди потяжелело, даже яркий солнечный свет слегка померк. Те дикие
люди слишком быстро создают в своих непроходимых лесах королевства.
Крохотные, бедные, которые слепит блеск и богатство империи. И они шлют
дружины и войска на завоевание империи. Да, гибнут без счета, но с каждым
походом их мощь растет. А империя уже ничего к своей мощи прибавить не
может...
Высоко в небе он заметил красноватую точку. В размерах быстро
увеличилась, не сдвигаясь с места. Василий понял, что двигается прямо на
него. Когда точка разрослась до цветного пятна, он различил быстро летящий
в его сторону ковер, а на ковре человека в цветном халате.
Ковер снизился над башней, на миг завис над полом, мягко опустился.
Василий вскрикнул гневно:
-- Терн, ты что делаешь?.. Тебя могли заметить!
Человек, которого он назвал Терном, живо вскочил с ковра, глаза
смеялись:
-- Царьградцы? Разве они варвары? Только варвары еще сохранили дар
любоваться сказочными закатами, нежными восходами. Варвары знают сотни
звезд, а взор царьградца устремлен только вперед, дабы не упустить
выгоды... Приветствую тебя, властитель. Я к твоим услугам.
Василий раздраженно отмахнулся, потому что прямо из парапета неслышно
выступил как тень немолодой человек в серой одежде, безликий и
неприметный. Лицо было коричневое, словно всю жизнь провел под жарким
солнцем. Василий всмотрелся, но так и не сумел увидеть ни глаз, ни рта,
хотя вроде бы человек как человек, никакого беспокойства, только всякий
раз не мог вспомнить облика этого человека, его имени, даже его слов.
-- Приветствую тебя, -- сказал он коротко, избегая называть Василия
по имени.
-- И тебя, -- кивнул Василий раздраженно, -- приветствую...
достойный..
А про себя добавил, чего достоин этот дурак, блюдущий свою кажущуюся
независимость! Даже по имени не зовет, ибо имя архимандрита означает
царственность. Ну как такое перенести! Дурак совсем не видит, что их не
уничтожают лишь потому, что еще пользуются. Но с каждым годом все
меньше...
Последние два мага поднялись снизу по ступенькам. Но хотя отдувались,
словно бежали снизу без остановок и отдыха, Василий догадывался, что
стража внизу вряд ли видела, чтобы кто-то входил в башню. А эти двое
коснулись разве что третьей ступени, считая сверху. У магов, которых
созвал, все еще побольше мощи, чем нужно, чтобы заставить плакать
кровавыми слезами икону Богородицы или сделать нетленными мощи умершего
митрополита.
-- Приветствую неразлучных Опинкла и Опанкла, -- сказал он с натужной
веселостью. -- Вы все еще верите предсказанию, что умрете, если
разлучитесь?
-- Мы еще живы, -- ответил уклончиво один из магов, Василий не был
уверен, Опанкл или Опинкл, чересчур похожи, -- ты хотел нас видеть?
-- Располагайтесь, -- он сделал широкий жест рукой. -- Где хотите,
для вас не сложно создать себе условия по вкусу..
Оба мага, даже не переглянувшись, скромненько сели на узкой лавке для
троих. Они еще застали те времена, когда маги являлись в блеске молний и
грохоте ломаемых скал, великие и ужасные, окруженные ореолом, но уцелели
как раз потому, что сумели приспособиться к переменам.
-- Дорогие друзья, -- сказал Василий мягким голосом, но чтобы
слышали, что под мягкой тканью скрывается железный кулак, -- хочется вам
этого или нет, но за убежище приходится платить. Вы получили кров и стол,
а услуг, как было раньше, от вас не требуется. Занимайся себе тайнами
магии, совершенствуйся в разгадке древних рукописей, пытайся продвинуться
в прочтении скрытого смысла Книги Первых Магов.... Однако иногда, совсем
редко, святая церковь в своей милости позволяет оказывать ей услуги..
Маг поклонился:
-- Которые мы, конечно же, спешим предоставить.
Василий улыбнулся краешком губ. От него не ускользнула ирония, но
негоже топтать ногами поверженного, а магов его церковь повергла столетия
тому.
-- Вот и ладно. Вам поручается сделать то, что святая церковь просто
не берется сделать из-за... гм... излишней щепетильности.
Кто-то не сдержался, громко хмыкнул. Мол, знаем эту щепетильность.
Все веры как-то уживались, только вера Христа неумолимо заявила, что
только она хороша, а все остальные -- мерзость, подлежат уничтожению. И
уничтожает так, что в первые века кровью были забрызганы стены выше
головы, сожжены все библиотеки, университеты, а философов, поэтов,
математиков, вообще ученых -- истребляли так яро, что все земли под
властью Христа погрузились во тьму, и там не осталось ни единого
грамотного....
Василий метнул на него недовольный взор:
-- Базилевс не совсем понимает, какая угроза исходит с Севера... Он
занят войной с арабами! Но с арабами мы воюем уже столетия, почти каждый
год там война, а на севере вроде бы и войн еще нет... так, отдельные
набеги... но эти набеги все стремительнее, все страшнее. Русландия --
кроха по сравнению с империей, но эта кроха растет и мужает не по дням, а
по часам.
Второй маг кашлянул:
-- Мы не базилевсы, знаем все же несколько больше, да не обидит
тебя...
-- Не обидит, -- кивнул Василий. -- Пока мы понимаем друг друга.
-- Что там сейчас?
Карта упорно стремилась свернуться в рулон, Василий шелохнул бровью,
и карта легла послушно, застыла как приклеенная. По лицам магов заметил
удовлетворенно, что присутствие магии уловили:
-- Вот примерно границы Русландии. Подлинные границы не знают даже в
Киеве, ибо кордоны стремительно раздвигаются. Но для нас важнее, что в
самой Руси уже наметился раскол... Во-первых, не сломлен Искоростень,
столица удельного княжества древлян. Еще бабка нынешнего князя сожгла его
дотла, но древляне отстроили заново, укрепили. Сейчас платят дань, но
