вообразить, чтобы у простой женщины было такое жаркое тело, чтобы он горел
и не сгорал, а утром, когда она исчезнет, мучительно и страстно ждал
прихода ночи...
Вчера едва удержался, чтобы не зажечь свечу, когда незнакомка уснула
на его плече. Он в который раз ощупал ее всю: ни рогов, ни копыт, ни
рыбьего хвоста. А вместо запаха серы и горящей смолы -- дивный аромат
странных цветов, что могут расти разве что в вирии. И сегодня... боги,
укрепите его стойкость... не зажжет ни свечу, ни факел. Но воля слабеет, а
жажда увидеть ее лицо все сильнее...
Белоян привстал на стременах, конь застонал, его зашатало из стороны
в сторону, хотя это был самый массивный жеребец из княжеской конюшни.
Всмотревшись, определил:
-- Вон к тому перелеску! Прямо на сосну с березовой верхушкой...
Видите одинокое дерево в лесу?
Претич, ничуть не удивившись, приложил ладонь козырьком к глазам:
-- А там что-то ползет...
-- Где?
-- Вон за кустами... Вон вышло... Опять в кусты... снова вылезло...
Но как идет, как идет! Корова какая-то. Свинья, наверно.
-- Будем лазить по лесу? -- усомнился Владимир. -- Много найдешь
среди кустов да прошлогодней листвы...
-- Боги знают куда бросать... Пусть твои воины едут в сторону
березового ивняка...
Совсем мудрый стал, подумал Владимир с сочувствием, такое городят,
когда уже все звезды по именам помнят...
-- Березового ивняка? -- уточнил он на всякий случай.
-- Да. По правую руку пойдут сосны, березы и другие кустарники, а вы
езжайте по левую...
Он не договорил, голова запрокинулась. Владимир тут же посмотрел на
небо. Среди синевы показалась белая черточка, за ней другая, третья...
Словно крохотный снежок катился по своду, быстро истаивая.
-- Падает?
-- Началось, -- прошептал волхв.
-- А куда упадет, знаешь?
-- Погоди... Сперва сыпется мелочь... Потом пойдут настоящие...
Владимир зябко передернул плечами:
-- А если такая глыба влупит по голове? Она ж мне чуб испортит...
Волхв гикнул, конь послушно ринулся вперед. Дружинники замялись,
поглядывая то на ускакавшего волхва, то на князя. Владимир молча указал
вперед. Конь под ним обиженно подпрыгнул, больно хозяин пинается, с места
пошел галопом, догнал волхва.
Степь мелькала под копытами то зеленая, то черная, копыта гремели и
по камню, затем снова пошла зелень, впереди всего в двух-трех верстах
начал вырастать лес. Впереди несся на легком печенежском коне Чейман, он
пригнулся к гриве, приподнял зад, стоя только на стременах, и они неслись,
далеко обогнав всю дружину.
Внезапно Владимир увидел, как Чейман сдернул с седельного крюка
боевой топор. Солнечные блики ударили в булатное лезвие, раздробились и
рассыпались острыми искрами по степи.
Рядом с Владимиром остроглазый Претич вдруг ахнул:
-- Неужто... печенеги?
Владимир приподнялся на скаку. Далеко в степи, наполовину закрытые
могучими плечами Претича, неслись всадники. Различались только крохотные
фигурки на конях, да и тех то и дело скрывало пыльное облако, видно
только, что их больше, намного больше...
-- Не печенеги, -- возразил себе Претич. -- Откуда им?.. Да и
Кучуг... Дружина князя Круторога?... Березовского князя?
Чейману орали, свистели, и он нехотя придержал коня, дал себя
догнать, дальше скакал уже в боевом ряду. Дороги сближались, Владимир уже
видел место, где пути пересекутся...
Задним мчался, не поспевая за резвыми конями, Белоян. Владимир
оглянулся, увидел раскрытый в крике рот верховного волхва:
-- Они... за... небесным... железом!
-- Сами видим, -- крикнул Владимир.
Всадники, похоже, неслись на свежих конях. Одетые по-росски, на
остроконечных шлемах красные яловцы, но в ровном нечеловеческом строе, в
одинаковом галопе, во всем он ощутил ту железную дисциплину и выучку, к
которой сам привык на службе у базилевса, и которой так не хватало ему в
Киеве.
-- Ромеи! -- вскрикнул он.
Воевода оглянулся. С ним пятеро воинов, сам князь, которых десятка
лучших богатырей стоит, волхв с помощником... ромеев всего-то не больше
двух дюжин, но так далеко простых не пошлют, это наверняка богатыри страны
Румов...
Владимир медленно потащил из ножен меч. Лицо его было угрюмым. В
нечеловечески ровном строе чувствовалась слаженность военной машины, что
усиливает силы каждого воина еще в десятки раз. А русы все еще больше
полагаются на свою силу и удаль.
Белоян тронул его за плечо:
-- Погоди!
Руки его уже двигались. Над отрядом заблистали искры, словно под
ярким солнцем сыпались крупные снежинки. Белоян двигал руками, что-то
выкрикивал, и незримый шатер, окружающий отряд, нехотя съеживался, словно
его со всех сторон прижимали незримые ладони.
-- Что за дрянь? -- спросил воевода.
-- Сам ты... -- ответил Белоян. Он дышал тяжело, по морде бежали
крупные капли, оставляя в густой шерсти глубокие бороздки. Руки бессильно
упали по бокам. -- Это могучее волшебство...
-- Ты его вдрызг? -- спросил воевода. Он вскинул над головой топор,
но Белоян перехватил его за руку.
-- Не спеши.
-- А чего?
-- Здесь не Англия, копать надо глубже...
Воевода напряженно смотрел на приближающихся всадников. Они перешли
на шаг, явно чувствуя, как незримый щит исчезает, но все равно двигались
как лавина из каменных глыб, что сметет все, их те же две дюжины, а в
руках вовсе не иконы.
-- Погоди, -- повторил Белоян. Он обернулся к помощнику. -- Давай,
Медведко.
Парень искоса поглядел на князя, с опаской -- на грозного воеводу,
шепнул что-то волхву. Белоян отшатнулся, кивком указал на приближающихся
ромеев.
Владимир обернулся:
-- О чем спорите?
-- Да так, -- ответил воевода мудро. -- Тут есть два мнения, как
справиться... Одно неправильное, а второе -- мое. Коротко говоря, если
говорить короче, то если сказать в нескольких словах, то я придумал старый
способ. Мы ж не козы на веревках, а воины! Хоть некоторые из нас даже
князь, но если ударить дружно, то наше авось не с дуба сорвалось, от них
только сопли по траве взамен росы...
Белоян бросил брезгливо:
-- А от нас?
-- Храбрый смерти не страшится, -- ответил воевода гордо. Он
расправил седые усы. -- Помню, лет эдак сорок назад тоже перли рогатые...
Нет, с хвостами на головах... Княже, пусть перестанет скалиться! То ли
хохочет по-медвежьи, то ли покусает.
Помощник уже выбежал навстречу, из ряда блистающих всадников вперед
выехал высокий воин в зеленом плаще. Он вскинул руку, помощник на бегу
споткнулся, пробежал пару шагов, нелепо махая руками, не удержался на
ногах. Дружинники ахнули, а Владимир крепче стиснул рукоять меча, когда
парень с размаху въехал мордой в нетоптаную копытами траву почти под коней
ромеев.
Белоян перехватил руку князя. Владимир остановил в глотке боевой
клич, выдохнул с досадой:
-- Убери лапу. У тебя не только морда, но и когти...
-- Слабеешь от пьянства, -- ответил Белоян. Глаза его не отрывались
от помощника. Тот начал подниматься, но теперь спина его почти была бурой,
горбатой, кони попятились, начали подниматься на дыбки, ржали и отбивались
копытами. Перед ними встал исполинский медведь, рявкнул так, что в страхе
присели на крупы даже кони дружинников, а под князем попятился. Медведь с
невероятной скоростью бросился на всадников, бил лапами, страшно ревел,
опрокидывал коней с людьми вместе. Перепрыгивал и набрасывался на других,
но в схватки не ввязывался.
Воевода заорал с восторгом.
-- А я все думал, чего мыться не любит?.. Давай, Белоян, ты ж тоже
этот... косолапый.
Владимир вопросительно посмотрел на Белояна. Тот кивнул, глаза волхва
неотрывно следили за помощником, губы шевелились.
-- Слава! -- вскрикнул Владимир. Он поднял меч, в руку хлынула злая
мощь, вздувая жилы. Горячая кровь зазвенела по телу. -- Истребим!
Земля загрохотала, сочная степная трава разбрызгивалась под копытами
липким соком. Из двух дюжин осталась на конях едва ли половина, а из пеших
только трое метались, разыскивая выпавшее оружие, остальные либо лежали
недвижимо, либо пытались выбраться из-под придавивших их коней.
Глава 11
Ромеи, если это ромеи, встретили натиск умело, успев сомкнуться,
составив шиты в ряд, короткие мечи внизу, слева от щита, для быстрого
удара в живот. Владимир, который сам сражался в таком строю, вспомнил и
уязвимое место таких ровных линий, что умеют давить сомкнутым строем,
истреблять без счета нестройные ряды варваров, но если внезапно перед ними
оказывается герой...
Он страшно выкрикнул таким громовым голосом, что дрогнула земля,
качнулось небо, от крика едва не лопнули жилы на шее. В обеих руках
блеснуло по мечу, он бросил коня вперед, словно жаждал погибнуть, так
герои-варвары прорывали безупречные ряды римских легионов, македонских
фаланг, парфянских элинт...
Они дрогнули, видел по лицам, чудовищно огромный и сильный конь
навалился и смял двоих, а мечи в его руках заблистали быстро и страшно,
звон железа стал частым, словно с небес сыпались на широкий лист железа
наконечники стрел. Сразу три дротика ударили его в грудь и плечо, его мечи
ссекли наконечники, а вторым ударом он уже достал одного, тут же поразил
второго, потянулся за третьим, но с боков толкнули, вперед начал
протискиваться Претич, за ним Чейман и, к изумлению Владимира, пугающе
оскаленный Белоян, от вида которого кони вставали на дыбы, стряхивали
всадников, а сами всадники бледнели и роняли оружие.
Владимир со страшной силой обрушивал меч, молниеносно поворачивался,
рубил, вместо щита удары принимал на другой меч, рядом держались воевода и
вечно мельтешащий перед глазами Чейман. Воевода привычно бдил, дабы дитяте
не причинили вред, Белоян берег великого князя, ревнителя старых устоев, с
двух сторон настолько умело взялись защищать обозленного великого князя,
что никак не мог показать себя во всю мощь, а тут еще Чейман всюду лезет
вперед, норовить грудью закрыть, красиво умереть жаждет...
Помощник, что стал медведем, кидался как дикий зверь, сила стала
медвежьей, но соображал как человек, на меч или копье не кидался сдуру, а
ревел так, что конь пугался и сбрасывал всадника ему под лапы. Дружинники
рубили быстро и страшно, спеша воспользоваться растерянностью врага.
Владимир наконец добрался до угрюмого всадника-мага. Тот нехорошо
оскалил зубы, в его поднятой руке внезапно заблистал меч. Владимир
похолодел чуть, но за спиной его дружина, он выкрикнул по-ромейски
оскорбление, его мечи взвились в воздух. Когда столкнулись, в глазах
всадника он уловил изумление, железо зазвенело, враг оказался не только
силен, но и умел драться, булат сталкивался в воздухе с такой скоростью,
что для всех они были окружены мерцающей завесой из сверкающего железа, а
от непрерывного звона пухли уши.
Владимир чувствовал, что уже везде кончился бой, дерутся только они
двое. Воевода пытался придти на помощь, но его перехватил Белоян или
кто-то еще. Всадник-маг рубился умело и мощно, но его меч не успевал за
двумя мечами Владимира, а князь обеими руками бился одинаково. Со шлема
слетел яловец, на плече вздыбилась искореженная ударом булатная пластина,
затрудняя движение, с руки со звоном слетел булатный наручень.
-- Сдавайся, -- крикнул Владимир, он тоже дышал тяжело, слова
вырывались с хрипами. -- И ты будешь жить...
-- Как же... -- прохрипел всадник по-русски, -- ты такое и брату
своему говорил...
Владимир вздрогнул, в этот миг подготовленный удар обрушился на его
