я не за этим шел. Честно говоря, сейчас сам не вспомню, за чем
шел. Но по дороге... нет, не по дороге, а прямо сейчас понял...
-- Что? -- спросили в один голос Умма и Амманк.
-- Понял, что я в самом деле не боюсь смерти. Даже гибели
не боюсь. Вся наша жизнь растворена в Племени, а жизнь
отдельного терма ничего не значит. Надо делать лишь то, что
нужно Племени...
Амманк сказал настороженно:
-- Что-то ты слишком издалека начал..
-- Потому что не знаю, как это сказать... Мы должны
попытаться... создать свой Совет!
Он съежился от своих же слов, согнулся, но Амманк и Умма
смотрели непонимающе. Наконец Амманк сказал озадаченно:
-- Как это... Совет? Но ведь Итторк его разогнал?
-- А мы создадим его заново,-- объяснил Оппант
торопливо.-- Я знаю, что Совет необходим Племени! Мы все равно
должны собираться, обсуждать, искать пути, по которым идти
термам. Пока только мы, затем начнем привлекать другим
термов...
Умма смотрела молча. Амманк сказал после паузы:
-- Это верная смерть.
-- Да.
-- Но чем это полезно Племени?
-- Другие увидят, что есть ноостеры, которым лучше
умереть, чем жить в Племени, где нарушены основные законы
жизни. Своей смертью... если она наступит от панцирников, мы
поможем племени.
Некоторое время помолчали, поворачивая мысль всеми
сторонами. Оппакт ощутил печальную гордость, что ни Амманк, ни
пугливая Умма, даже не попытались отказаться, только бы
сохранить жизни. Что жизни, когда речь идет о благополучии и
развитии Племени?
-- Ладно,-- сказал он,-- расскажите, как идет наша работа.
Амманк сказал раздумчиво, все еще в мыслях о тайном
Совете:
-- У меня все готово к взлету... Почти готово. Но ночью
ничего не увидим даже с шара, а днем не будет подъемной силы.
Только утром, когда уже светло, но воздух планеты еще холоднее,
чем под Куполом.
-- Как выйдем из-под Купола?
-- Наши рабочие будут ждать на северной стороне Купола.
Когда притащим мешок под свод, они откроют закупоренный
туннель, ведущий в грибной сад. Нам нужно быстро наполнить
горячим воздухом мешок, тут же открыть в Куполе нишу, чтобы
туда протиснулся этот уже раздутый шар, и сразу же уцепиться за
тяжи...
-- Слишком много "если",-- вздохнул Оппант.-- Один шанс на
тысячу, что удастся выбраться... Даже с сотнями рабочих и
панцирников, которых нагонит Итторк. Чем ближе время подходит к
пробному пуску, тем меньше мне хочется, чтобы Итторк
распоряжался... или даже присутствовал!
Дни летели, работа кипела настолько быстро и слаженно, что
Оппант иной раз начинал думать, что как это замечательно, когда
вся власть в крепких жвалах такого замечательного мыслителя,
как Итторк. Все лишнее отброшено в сторону, ценится только
работа, исследования, панцирники пригнали на рытье тоннелей или
укрепление стен толпы мэлов, копателей, носачей..
Правда, в следующее мгновение становилось стыдно, но все
же было приятно от гаденького чувства, что его работа признана
самой важной, а часть других исследователей, что вели
собственные разработки, сейчас направлены ему в ученики. И
никто не шелохнет сяжком протестующе...
Он похолодел, представив себе, что если кто и шелохнет
сяжком или выразит недовольство как-то еще, то не зря же за
Итторком неотступно ходят два самых могучих панцирника, каких
Оппанту только доводилось видеть.
Однажды он заметил, что два панцирника стали сопровождать
и его. Всюду, куда он заходил. Раздраженный, спросил Итторка
почтительно, но с твердостью в жестах:
-- Я хочу знать, что случилось?
-- Ты о чем? -- быстро спросил Итторк.
-- Почему меня вдруг стали сопровождать два панцирника? Я
пока не падаю от слабости.
Итторк окинул быстрым взглядом мощное тело молодого терма,
и, даже не вслушиваясь в сильный запах могучего организма,
заметил:
-- Да, слабым тебя никто не назовет... Но два панцирника
сопровождают и меня. Разве это плохо? Почетный эскорт!
-- Мне не нужен этот почетный эскорт. Я не знаю, чем
заслужил такую честь...
Итторк внезапно стал серьезен:
-- Оппант, я давно присматриваюсь к тебе. Ты тоже считаешь
себя переходной ступенью между девятнадцатым стазом и
двадцатым?
Оппант пожал плечами:
-- Говорят... Мыслители так говорят. Я не берусь с ними
спорить.
-- Ты чем сейчас занимаешься?
-- Исследованием возможностей Племени... Потенциальными
способностями термов к внутренним ограничителям...
-- Внутренними ограничителями? -- удивился Итторк.-- Что
это такое?
-- Не знаю,-- ответил Оппант честно.-- Чувствую, что они
есть. Я не нашел пояснения в Информарии, а сам пока не подобрал
точного названия. Или названий.
Итторк несколько мгновений смотрел на него пристально,
внезапно сказал очень серьезно:
-- Мыслители мыслят старыми законами.
Оппант произнес настороженно:
-- Старые мысли безошибочны... почти всегда. Я не все, что
делается сейчас, считаю правильным.
-- В старом мире,-- бросил Итторк,-- были другие звери,
другой воздух... Старый опыт не в помощь, а во вред! И вот еще,
чего не могут тебе сказать все мыслители всех предыдущих
эпох...
Он умолк, от него пошел странный запах, какого Оппант
никогда не слышал. Все шесть сердец затрепыхались чаше, трахеи
раскрылись шире, перегоняя по трубочкам теплый воздух.
-- И что же... -- произнес он наконец, не в силах долго
выдерживать напряженное молчание.
-- Оппант,-- сказал Итторк очень серьезно,-- у меня есть
очень серьезное предположение... пока только предположение!..
Правда, достаточно веское... Как ни дико это кажется, но ты не
переходная ступень между девятнадцатым и двадцатым.
Оппант прошептал:
-- А кто же я?
-- Ты не урод, это скажет всякий. Правда, ты вобрал многие
черты других стазов, что выглядит позорным.. Но что позорного в
силе? А если у нас сильные только мэды и панцирники, ну и что?
Тебя это не позорит. Зато ты умеешь мыслить как редко кто
умеет... А ты ведь совсем недавно прошел последнюю линьку!..
Словом, по моему убеждению, ты -- терм двадцать первого стаза!
Первый и пока единственный. Что скажешь?
Оппант едва не подпрыгнул. Сердца заколотились еще
лихорадочнее, по всему телу выступили пузырьки влаги.
-- Не знаю... Я не знаю, что сказать... -- он чувствовал
такую сумятицу в мыслях, что чувство ликования отступило в
самые дальние норки под натиском паники.-- Иногда я чувствовал,
что значу много, умею много... Еще чаще видел, что каждый
что-то умеет лучше меня... Я постоянно прислушиваюсь к себе,
чего, как я знаю, никто не делает. Каждый уверен в себе, знает
свое место, свою работу, свой долг и обязанности... Потому я и
кажусь себе уродом!
Итторк переспросил:
-- В чем ты не уверен?
-- Почти во всем,-- ответил Оппант убито.-- Страшно
подумать, но мне слишком многое кажется неверным. Иногда я
смутно чувствую как можно бы исправить, улучшить... Но не может
же один терм быть умнее всего племени?
Итторк помедлил с ответом, Оппант ощутил, что попал в
больной ганглий. Итторк уже ведет себя так, словно он не только
умнее всего племени вместе взятого, но и обязан им руководить
как наставник белесиками первой линьки.
После долгой паузы Итторк сказал чуть суше:
-- Будем исходить, что ты -- первая весточка. Похоже,
Племя вскарабкивается еще на одну ступеньку эволюции. Отныне
перед нами откроются более широкие просторы. Надо исследовать
тебя, выяснить, какие же новые свойства будут иметь термы этого
стаза... Что сбило с толку наших Определителей, так это малое
число твоих ганглий. Вся наша система стазов укладывается в
стройную систему: каждый последующий стаз богаче нейронами, чем
предыдущий. Примерно на сотню ганглий. Без плавных переходов,
сразу скачками. А у тебя лобные доли содержат столько же
ганглий, как у ноостеров, добавилось лишь в теменной части...
Что это дает? Там всего лишь эмоциональные участки... Но это
характерно для крылатых, для панцирников...
После долгого молчания, когда никто не хотел первым его
нарушать, Оппант ответил с видимой неохотой:
-- Я не знаю. Честно, я не знаю. Сам стараюсь понять. И
разобраться во многом.
Итторк торжественно посмотрел на него:
-- Ты -- терм более высокого стаза, чем ноостер. Однако
ноостер -- терм с самым развитым мозгом. У тебя же мозг
обычного ноостера. Так чем же ты выше? Что может быть выше
разума, выше интеллекта?
-- Я не знаю,-- медленно ответил Оппант.-- Это очень
сложно... Сложнее, чем интеллектуальные игры, где ответ может
быть только один. Но мне кажется, что разум не самое высокое
для терма. Это необходимое, но не самое высокое. Должно быть
нечто выше.
-- Что? -- закричал Итторк, от него пошел запах
раздражения.-- Что может быть выше интеллекта?
Оппант услышал сзади зловещий лязг. Оглянулся в испуге,
страшные жвалы панцирника двигались возле самого уязвимого
места, где головогрудь переходит в членистое тело. Другой стоял
на прежнем месте, но волосы на хитиновом панцире топорщились,
показывая высокую степень ярости.
Итторк поморщился, панцирник по его жесту послушно отошел
к стене. Итторк повторил с нажимом:
-- Что может быть выше интеллекта?
В Племени можно скрыть разве что какую мелочь. Смолчишь в
жесте, утаишь звук, но запах сочится изо всех пор. Сложные
мысли им не передашь, к счастью, но сыт ты или голоден, доволен
или раздражен -- любой ощутит за пять сяжек панцирника.
Если бы не лихорадочное возбуждение, что царило в Племени,
Оппанта призвали бы к ответу на следующий день после разговора
о Малом Совете. Они встретились всего один раз, а еще через два
дня к Оппанту подбежал термик-скороход, зашевелил сяжками. За
ним неотступно следовали двое массивных панцирников. Оппанту
все казались одинаковыми, но этих узнал -- личная стража
Итторка!
-- Великий Итторк вызывает,-- сообщил скороход торопливо.
-- Я приду,-- пообещал Оппант.
-- Он зовет сейчас,-- сказал термик еще тише. Он пошевелил
сяжками, передавая сочувствующие знаки, благо панцирникам
идеографический язык недоступен.-- Лучше не спорить... Итторк
велел...
Панцирник угрожающе лязгнул жвалами. Термик в испуге
прижался к полу, торопливо выдал узкую струю запаха:
-- Всем в присутствии панцирников запрещено пользоваться
языком жестов!
-- Понятно,-- ответил Оппант горько на языке жестов.-- Для
равноправия, так сказано...
-- Верно... -- просигналил термик запахом.
-- Я иду,-- сообщил Оппант жестом.-- Даже Итторк не
заставит меня унизиться до уровня червей, которые другого языка
просто не знают. Или уровня панцирников.
Из высокого зала, куда его вели, шли возбуждающие волны
действия, работы. Оппакт почти видел подрагивающие от усердия
сяжки, напряженные мышцы, блестящие спины. Когда миновали
поворот, в слабом свете водорослей увидел, как темные термы
теснятся вокруг центра, сяжки секут воздух, запах стал еще
сильнее, время от времени из толпы выскакивали термы и с
непристойной для темных термов скоростью убегали, явно разнося
приказы Итторка.
Сам Итторк находился в середине, его запах был силен и
резок, а блестящие сяжки двигались быстро, четко, раздавая
указания кому чем заниматься. Черные термы слушали его как юные
белесики, приседали от почтения.
На Оппанта не оглянулись, только Итторк заметил сразу,
послал короткий знак узнавания, но сяжки двигались с
