Головастика налипла плесень, карабкалась к груди и брюху, по
бокам желтели клочья ядовитых грибов. От них потускнеет
блестящий хитин, а если не убрать -- за сутки прожжет насквозь.
Жизнь кипит и здесь, массы земли содрогаются, сдвигаемые
спинами жуков чудовищных размеров, впятеро-семеро крупнее дима,
вспучивается, всюду снуют бесцветные полупрозрачные звери, что
погибли бы за доли минуты, попади под луч солнца...
Еще два дня шли, все так же забирая вправо, всматриваясь и
вслушиваясь во все, что может навести на след исчезнувших
ученых. Кася израсходовала видеокристаллы, начала заново, едва
не со слезами стирая записи, тоже важные и тоже ценные. Жалобно
просила хотя бы пару мнемокристаллов у Семена, но химик
оказался со странностями. Сулил руку
и сердце, а видеокристаллы зажал: самому нужны позарез, он
важным делом занимается, а не зверюшек заснимает, которые все
равно всех не запечатлеть, так что и начинать не стоит...
Кася дула губы, наеживалась от обиды, горбилась,
становилась похожей на Бусю, разве что чуть крупнее.
Почти двое суток продирались сквозь дикие многоэтажные
заросли, прилипали к росе, потекам молочно-белого сока, даже
вытаскивали себя за линь, привязанный к стреле: у арбалета было
и такое назначение.
К вечеру вроде бы выбрались из гнилого мира, но были так
измучены, что свалились в тяжелый сон, не приготовив защитную
сетку, пилюли разогрева, ночную дозу антибиотиков. Кася смутно
помнила вечер, он слился для нее с хмурым утром, когда она
проснулась от резких судорог, вызванных холодом. От нее
гадостно пахло, комбинезон настолько облепила желтая плесень,
что отпугивающие красный и черный цвет исчезли вовсе.
Она с великим трудом отыскала пилюлю, подстегивающую
метаболизм, кое-как сумела раздавить во рту. Небо обожгло. По
телу заструилось тепло. В сумерке рассвета поднялась
широкоплечая фигура. Кася с тревогой заметила, что варвар
пошатывается, почти не смотрит по сторонам. Он был бледным как
личинка, голос прозвучал мертво:
-- Женщина... Если я хоть наполовину такой же грязный, то
мне конец.
Кася помедлила с ответом, ибо впервые не могла отыскать
резкость. Неожиданно для себя сказала:
-- Ты грязнее в сто раз! Твои звери не помогут, мне самой
придется отскабливать тебя ножом и железной щеткой.
Двигаясь плечом к плечу, словно скованные одной цепью, они
выбрались из-под листа. Головастик скрючился под толстым
деревом, подогнув все лапы. Хоша распластался между сяжек,
нахохлившийся, но спал так же мертвецки, как и могучий дим.
-- Хороши, -- буркнул Влад. -- Я их оставил сторожить! Нас
бы сожрали заживо, а эти стражи и сяжками бы не шелохнули!
Кася ощутила толчок симпатии к бедным зверям:
-- Они измучились больше нас! На диме ехали, а Буся
высматривал врагов. К тому же кто станет есть таких грязных?
Влад посмотрел на нее пристально, девушка начала медленно
краснеть. Влад сказал негромко:
-- Сожрали бы, ну и ладно. Не скоблить эту мерзость.
Головастик, не просыпаясь, повел сяжками. Хоша тревожно
стрекотнул, тоже не выползая из глубокого сна. Головастик
вытянул сяжки далеко вперед, нащупал Влада. Кася опасливо
попятилась, а страшный ксеркс внезапно прыгнул. Варвар очутился
в чудовищном капкане жвал. Сверху скакнул Хоша, заверещал
возмущенно, вдвоем с ксерксом спешно начали сдирать с хозяина
враждебную плесень.
Влад морщился, отворачивал лицо: Головастик выпускал едкие
капли, стекающие по максилам, хватал жвалами за руки,
протаскивал их через темную жидкость, как поступил со своими
сяжками, но руки не закрытые панцирем сяжки -- щиплет, а шею и
подмышками жжет как огнем, усердный ксеркс обрабатывает с ног
до головы...
Семен выбрался следом, его некогда ярко-красный комбинезон
походил на маскировочный десантный. Желтая плесень на плотной
ткани не отмирала, как обещали химики, лишь принимала
грязно-зеленый цвет да вцеплялась крепче, в надежде отыскать
трещинку, выемку. Семен клял на все лады конструкторов
комбинезонов, вкрапляя химические термины, что звучали грязнее,
с трудом отдирал по крохотному волоконцу, а с другого бока
плесень разрасталась вдвое быстрее.
Влад крикнул, уворачиваясь от скачущего по голове Хоши:
-- Попроси Головастика! Плюнет разом, выйдешь как молодой
богомол из кокона.
-- Без скафандра? -- спросил Семен скептически. --
Благодарю покорно.
Влад пожал плечами, насколько ему позволил Головастик:
-- Я же без этой красной шкуры.
-- Куда моему скафандру, против твоей шкуры!
-- Заведи себе.
Семен подумал, покачал головой:
-- Нет, я консерватор. Разве что Кася... Она ради моды
хоть куда!
Кася задохнулась от возмущения. Мужчины переглядывались,
рожи были бесстыжие. Головастик выпустил Влада, варвар сверкал
как наконечник стрелы, принялся спешно чистить себя, начал с
сяжек, протаскивая их через мандибулы. Нижние и верхние челюсти
работали так яростно, словно пытались перекусить антенны. Кася
инстинктивно ожидала увидеть их изжеванными, хотя бы
изгрызенными, но сяжки выходили из слюны блистающие,
чистенькие, метелочки на кончиках топорщились как новенькие.
Хоша с нерешительным видом держал в передних лапах
красного клещика. Раздутое пузо лежало на коленях, глаза сонно
закрывались, но клещ молодой и откормленный, грех выпускать,
раз уж поймал, только уже не влезет...
Буся сделал героическую попытку, начал запихивать добычу в
рот. Чтобы добро не пропадало.
После короткого завтрака запаслись водой. Все шесть лап
Головастика замелькали с такой скоростью, что у Каси рябило в
глазах. Вскоре покрылась липкой пленкой, дышала с трудом, ближе
к обеду ксеркс уже останавливался, отдыхал. Бесконечно высокие
деревья распустили листья-стебли на немыслимой высоте,
переплелись стволами, накрыли мир многослойным зеленым пологом.
Головастик двигался совсем вяло. Влад пинал, дим поводил
сяжками, делал короткий рывок, тут же увязал в воздухе, что
наполовину состоял из воды.
Кася брезгливо сдирала лохмотья водяной пленки, но водяные
шарики, плавающие в плотном киселе, мгновенно расползались по
облегающему комбинезону тончайшей пленкой. Она пробовала
опускать обзорный щиток, закрывая лицо, но пэпээнка тут же
злорадно затягивала щиток, а смотреть через искажающее стекло
страшно: даже Хоша выглядит лютым чудовищем.
В сыром затхлом воздухе мириады крохотных существ плавали
во взвешенном состоянии, иные сновали очень юрко, пожирали друг
друга, набрасывались на бактов покрупнее.
На пришельцев навалились темным опасным облаком. Хоша
возбужденно застрекотал, начал выхватывать самых крупных прямо
из нависшей над их головами тучи, совал в рот, затем с визгом
кинулся обирать с блестящего тела варвара: сперва двумя, потом
тремя лапами, а потом этот маленький кошмар уцепился за плечо
варвара лишь двумя прыгательными лапами, а передними и средними
молниеносно хватал бактов. Когда не успевал поедать, а защечные
мешки наполнились так, что стали видны из-за спины, он просто с
хрустом давил микробов в крепких лапах и швырял на землю.
Срабатывал инстинкт запасания пищи, как поняла Кася, но не
злорадствовала над глупостью друзей варвара, сама жалась к
неутомимому Хоше.
Семен брызнул на свой комбинезон рапеллентом. Варвар
брезгливо отодвинулся. Касю перекосило от ужасающего запаха,
однако поспешно подлезла под струю. Варвар тут же повернул
ксеркса, чтобы запах относило назад.
Микробы падали обожженные, но и Кася ощутила тошноту.
Репелленты хороши в Старом Мире, но в Мегамире люди сами на
положении насекомых, а частички запахи плавают в воздухе как
осколки острейшего стекла. Вдохни, сам начнешь корчиться, пока
не рассосется. Но безвредно рассосется пара частиц, пять-шесть
уже вызывают тошноту, а если наглотаешься десяток?
Трижды останавливались, обдирали присосавшихся паразитов,
зализывали поврежденные места. Чудовищный ксеркс, странный
варвар и ночной кошмар по имени Хоша обдирали друг друга быстро
и умело, только треск шел по Лесу. Головастик вылизывал Влада,
на его шершавом языке Хоша разлегся бы и еще раскинул все шесть
лап, но когда ксеркс облизывал монстрика, сдирая жесткими
шершавками прилипившихся паразитов, Хоша лишь мужественно
зажмуривался и вцеплялся в варвара всеми шестью. Впрочем, тот
сам хватался за дерево.
Кася, одуревшая от гадкого запаха, сказала Семену ревниво:
-- Опять чешутся как бабуины!
-- Как кто? -- не понял Семен.
-- Господи, ты родился здесь, что ли?
-- Нет, но Старый Мир помню уже как сон. Голая
безрадостная пустыня...
Она бросала короткие ревнивые взгляды на неразлучную
тройку, у них получалось все энергичнее и слаженнее. Содрав
паразитов друг с друга, дальше продолжали каждый в одиночку: в
Мегамире соблюдение ритуала чистки означает возможность жить
дольше. Маленькое чудовище сидело на этот раз на камне,
выгибалось во все стороны, ухитрялось остервенело скрести себя
сразу шестью лапами, длинным языком, даже проволочными сяжками
и шипами на голове. От него шел скрежет сравнимый разве что с
треском, который поднял ксеркс, пропуская через мандибулы
жесткие колонны шипастых лап, жутко лязгая серпастыми
челюстями, словно старался во что бы то ни стало перекусить.
-- Молодцы, -- сказал Семен одобрительно. -- Без этого не
выжить. Ухитрились сделать из чистки развлечение!
-- Они чешутся целыми днями!
-- Касенька, не завидуй.
Семен скалил зубы, Кася молча бесилась. Химик словно бы
забавлялся ее гневом. Не верит, хотя Кася никогда еще не
чувствовала себя такой разъяренной. Или она реагирует чересчур
сильно?
Семен выудил из седельных сумок, громко провозгласил в
пространство:
-- Кушать подано!
Влад, не переставая чесаться, подошел, скептически оглядел
изрядно похудевшие тюбы. Кася уже жадно пила, ее щеки
наполнялись на глазах. Семен выжидающе смотрел на варвара.
-- Надолго хватит вашей еды? -- пояснил Влад. -- Надо
кормиться Лесом.
-- Мы захватили с запасом, -- пояснил Семен.
-- Скормите муравьям, чтобы не таскать тяжести, --
предложил Влад. Добавил поспешно: -- Но не Головастику, а
чужим. Которых не жалко.
Кася поперхнулась, так спешила возразить. Закашлялась,
пошла пузырями, а когда Семен заботливо вытряс из нее шарик
воды, попавший в легкие, наглый варвар был уже далеко.
Глава 14
Семен связался с Соколовым, переговорил, хотя нового
сказать пока ничего не сумел, дальше долгое время ехали в
тягостном молчании. Кася дулась на варвара, Семен жадно снимал
на кристаллодискеты новые формы жизни.
Влад тревожно вслушивался, его не покидало чувство
опасности. Воздух плотный, расцвеченный шариками запахов.
Он послал Головастика по твердому камню, где тот почти не
оставлял следов, полностью убрал дыхание, не выпуская запахи. С
досадой оглянулся на географов: по запахам можно сказать о них
все. Дурачье, еще отходят за деревца: он лишь по запаху изо рта
скажет кто чем болен, когда у Семена наступит пик половой
активности, а когда Кася будет готова к откладыванию яиц.
Ксеркс вбежал в заросли крупнолистного леса, Влад
насторожился еще больше. Ни стрекота, ни щелканья, ни визга,
даже привычного треска кенгшиков, что сотнями собираются на
верхушках стеблей. Обычно такие участки полны жизни: заполнены
воздух, почва, стволы и листья, а сейчас даже огромные толстые
звери, что грызут твердую плоть мегадеревьев, притихли, едва
