Уайтбриду и произнес несколько коротких фраз, которые могли быть на разных
языках. Впрочем, Уайтбриду все они показались бессмысленными.
Он театрально пожал плечами и вытянул руки вперед.
Мошкит тут же повторил жест с невероятной точностью. Уайтбрид
беспомощно вытянулся в свободном падении, согнув руки вокруг талии, и
закудахтал подобно цыпленку.
Голос Блейна, прозвучавший в его ухе, был спокойным и металлическим:
- Ну, ладно, Уайтбрид, все уже хохочут. Вопрос в том...
- О, нет, сэр! Я снова на интеркоме?
- Вопрос в том, что подумают о ваших действиях мошкиты.
- Да, сэр. Я пытался изобразить третью руку, - Уайтбрид успокоился. -
Сэр, пришло время раздеться и мне. Пожалуйста, уберите меня с экранов
интеркомов...
Датчик на его подбородке, конечно, был желтым: медленно действующий
яд. Но на этот раз он не собирался вдыхать его. Он глубоко вздохнул и снял
шлем. Задержав дыхание, он вынул дыхательный аппарат для плавания под
водой и сунул его мундштук между зубами. Затем сделал вдох: все работало
отлично.
Не спеша, он начал раздеваться. Первым было мешковатое покрытие,
содержащее электронику и прочие механизмы. Затем он убрал полосы материи,
закрывавшие застежки-молнии, и расстегнул ткань собственно вакуумного
костюма. Молнии тянулись вдоль каждой конечности и на груди, без них
потребовались бы часы, чтобы надеть или снять костюм, который выглядел как
чулок или колготки. Эластичная ткань повторяла все изгибы его мускулатуры,
предохраняя его от воздействия вакуума. При его поддержке его собственная
кожа чувствовала костюм, а потовые железы служили системой, регулирующей
температуру.
Баки свободно кружились перед ним, пока он освобождался от костюма.
Мошкиты медленно двигались, а один из них - коричневый, без полос, копия
шахтера, находившегося на "Мак-Артуре" - подплыл, чтобы помочь.
Он использовал универсальную присоску своего рабочего снаряжения,
приложив шлем к полупрозрачной стене. Неожиданно это не сработало.
Коричневый мошкит тут же понял, в чем заключается трудность. Он (она, оно)
извлек откуда-то какую-то трубку и приложил ее к шлему Уайтбрида. Теперь
все прошло нормально. Джонатан повернул шлем камерой к себе и снял
остальные части своего костюма.
Людям для удобства разговора нужно было бы сначала определить, где
верх, а где низ, зато мошкиты были сейчас в самых разных позах. Они ждали
и улыбались.
Уайтбрид извивался до тех пор, пока на нем не осталось ничего.
И мошкиты принялись изучать его.
Коричневый был самым поразительным из всех. Он был ниже остальных, с
более хрупкими руками и странно выглядящей головой. Насколько мог заметить
Уайтбрид, он был идентичен шахтеру. Все остальные выглядели подобно
мошкиту, погибшему в зонде с солнечным парусом.
Коричневый изучал его костюм, причем, казалось, его интересует
рабочее снаряжение, но все остальные пробовали мускулатуру Джонатана, ища
сочленения его тела и места, где тычки могли вызвать рефлекторные
сокращения.
Двое изучали его крепко сжатые зубы. Остальные прослеживали пальцами
его кости: ребра, позвоночник, форму его головы, таз, кости ног. Они
ощупывали его руки и водили по ним пальцами. Хотя они были достаточно
осторожны, все это было довольно неприятно.
Щебетание усилилось до крещендо. Некоторые из звуков были такими
пронзительными, что становились почти неслышными, но за ними следовали
мелодичные тона средней высоты. Наконец, все мошкиты собрались за спиной
Уайтбрида, показывая друг другу на его позвоночник. Очень он их возбудил.
Один из мошкитов сделал ему знак следить за ним, а затем согнулся взад и
вперед. Суставы торчали из его спины, как будто она была сломана в двух
местах. Уайтбрид испытал тошноту, глядя на это, но у него появилась идея.
Он согнулся в три погибели, выпрямился, затем согнулся снова. Дюжина
маленьких рук принялась ощупывать его спину.
Наконец, они отступили от него, а один подошел ближе и, похоже,
пригласил Уайтбрида изучить его (ее) анатомию. Уайтбрид покачал головой и
неторопливо отвернулся. Это было делом ученых.
Забрав свой шлем, он заговорил в микрофон.
- Докладываю, сэр. Я не знаю, что делать дальше. Может, попробовать
привести кого-нибудь из них с собой на "Мак-Артур"?
Голос капитана Блейна звучал напряженно.
- Ни в коем случае. Вы можете выйти из их корабля?
- Да, сэр, если это нужно.
- Так сделайте это. Доложите по безопасной линии, Уайтбрид.
- Э... да, сэр, - Джонатан сделал знак мошкитам, указывая на свой
шлем, а затем на воздушный шлюз. Тот, что привел его сюда, кивнул.
Уайтбрид натянул свой костюм с помощью коричневого мошкита и закрепил
шлем. Коричнево-белый проводил его до шлюза.
Снаружи не было удобного места для установления безопасной линии, но
после быстрого взгляда на эскорт мошкитов, оставшийся на поверхности
корабля, держась за крюки, Джонатан не долго мучился этим. Потом он
нахмурился. Где было кольцо, за которое держался мошкит, когда Уайтбрид
только прибыл сюда? Его не было. Почему?
Ну да ладно. "Мак-Артур" был близко. В высшей степени осторожно он
оттолкнулся от корабля мошкитов и повис в пустоте космоса. Пользуясь
прицелом шлема, он выбрал такое положение, чтобы быть на одной линии с
торчащей из черной поверхности "Мак-Артура" антенной, затем нажал языком
кнопку "БЕЗОПАСНОСТЬ".
Узкий луч света вырвался из его шлема. Еще один вышел с "Мак-Артура",
следуя вдоль его собственного к крошечному рецептору в его шлеме. Кольцо
вокруг этого рецептора потемнело. Если бы имелось отклонение, следящая
система "Мак-Артура" скорректировала бы его, а если бы луча коснулась еще
одна приемная антенна, связь прервалась бы.
- Безопасный канал, сэр, - доложил он. Голос его дрожал от
замешательства. После всего этого, подумал он, я имею право выражать свои
чувства. Разве не так?
Блейн ответил немедленно:
- Мистер Уайтбрид, причина перехода на этот канал вовсе не в том,
чтобы доставить вам неудобство. Сейчас мошкиты не понимают нашего языка,
но они могут делать записи. А позднее они будут понимать английский. Вы
следите за моей мыслью?
- Почему... Да, сэр. - Боже мой, Старик действительно заглядывает
вперед.
- Мистер Уайтбрид, мы не можем позволить ни одному мошкиту попасть на
борт "Мак-Артура", пока не решена проблема малышей, так же, как не можем
позволить им знать об этой проблеме. Это понятно?
- Да, сэр.
- Отлично. Я посылаю шлюпку с учеными следом за вами, как говорится,
по проторенному пути. Вы все сделали хорошо. Но прежде, чем я пошлю
других, что еще вы можете сказать?
- Да, сэр. Во-первых, на борту есть два ребенка. Я видел их, сидящих
на спинах взрослых. Они крупнее малышей и окрашены, как взрослые.
- Еще одно доказательство мирных намерений, - сказал Блейн. - Что
еще?
- У меня не было возможности сосчитать их, но похоже, здесь двадцать
три коричнево-белых и двое коричневых, типа шахтера с астероида. Оба
ребенка были с коричневыми. Интересно, почему?
- Возможно, мы сможем спросить об этом у них. Хорошо, Уайтбрид, мы
посылаем ученых. Они получат катер. Реннер, вы слушаете?
- Да, сэр.
- Рассчитайте курс. Я хочу, чтобы "Мак-Артур" находился в пятидесяти
километрах от чужого корабля. Не знаю, что сделают мошкиты, когда мы
двинемся, но катер вылетит первым.
- Вы хотите передвинуть корабль, сэр? - недоверчиво переспросил
Реннер.
- Да.
Долгое время никто не говорил ни слова.
- Ну, хорошо, - сказал Блейн. - Я объясню. Адмирала очень беспокоят
эти малыши. Он думает, что они могут переговариваться с кораблем. Нам
приказано следить, чтобы у них не было возможности связаться со взрослыми
мошкитами.
Теперь молчание длилось еще дольше.
- Это все, джентльмены. Спасибо, мистер Уайтбрид, - сказал Род. -
Мистер Стели, сообщите доктору Хорвату, что он может грузиться в катер в
любое время.
"Что ж, вот мы и здесь", - подумал священник Харди. Это был округлый
человек с мечтательными глазами и рыжими волосами, только начавшими
седеть. За исключением воскресных богослужений, он проводил в каюте
большую часть времени.
Дэвид Харди вовсе не был недружелюбным человеком. Любой мог зайти в
его каюту выпить кофе, что-нибудь покрепче, сыграть в шахматы или же
просто поговорить. Просто-напросто ему не нравились большие скопления
людей. Он не мог узнавать их в толпе.
Он также не выставлял напоказ свои профессиональные склонности, не
обсуждая свою работу с любителями и не публикуя результатов, пока не
наберет достаточного количества доказательств. Сейчас, сказал он сам себе,
это невозможно. Но кем же были чужаки? Наверняка они были разумны.
Наверняка. И значит, в божественной схеме мира должно быть место для них.
Но какое?
Члены экипажа перенесли снаряжение Харди на катер. Ленточная
библиотека, несколько пачек детских книг, работы для ссылок (впрочем,
немного, поскольку компьютер катера мог соединяться с корабельной
библиотекой, но доктору Харди нравились книги, хотя они и были
непрактичны). Было и другое снаряжение: два дисплейных экрана со звуковыми
преобразователями, электронные фильтры, повышающие или понижающие частоту,
изменяющие тембр и фазу. Он хотел укладывать приборы сам, но первый
лейтенант Каргилл отговорил его от этого. Пехота была экспертом в этом
вопросе, и опасения Харди, что они что-то повредят, не основывались ни на
чем: сломав что-нибудь, им пришлось бы иметь дело с Келли.
Харди встретил Сэлли в воздушном шлюзе. Она также отправлялась в
путешествие не налегке. Кроме себя самой, она хотела взять ВСЕ, даже кости
и мумии с Каменного Улья, но капитан дал добро только на голограммы, и
даже они были спрятаны, пока она не установит, как относятся мошкиты к
грабителям могил. По описанию Улья, сделанному Каргиллом, мошкиты не имели
похоронных обрядов, но это было абсурдом. Похоронные обряды были у всех,
даже у самых примитивных людей.
Она не могла забрать мошкиту-шахтера или оставшегося малыша, который
снова стал самкой. И хорьки, и звездная пехота продолжали искать второго
малыша со щенком (интересно, почему он удрал с другим малышом, а не со
своей матерью?). Сэлли было очень интересно, помогла ли суматоха, поднятая
ею вокруг приказа Рода звездной пехоте, получить ей место в катере. Она
знала, что на самом деле вела себя не очень хорошо по отношению к Роду. Он
сам получил приказ от адмирала. Но все-таки приказ был неправилен! Малыши
ничего не могли повредить, и бояться их - значит быть параноиком.
Следом за священником Харди она вошла в каюту катера. Доктор Хорват
был уже здесь. Они втроем должны были стать первыми учеными, попавшими на
чужой корабль, и она испытывала возбуждение. Там так много нужно было
изучить!
Антрополог - она думала сейчас о себе как о полном специалисте, и
наверняка никто не стал бы этого оспаривать - лингвист и Хорват, бывший
хорошим физиком до того, как стать администратором. Хорват был
единственным бесполезным человеком в группе, но его должность давала ему
право лететь, если хотел этого. Она не думала, что те же соображения были
применимы к ней самой, хотя половина ученых на борту "Мак-Артура" считала
именно так.
Трое ученых, рулевой, двое космонавтов и Джонатан Уайтбрид. Никакой
звездной пехоты и никакого оружия на борту не было. Возбуждение достаточно
хорошо скрывало страх, прорвавшийся вдруг в их души. Разумеется, они не
