и могу теперь вздохнуть спокойно...
- Если все это правда, тогда скорее уж надо подвергнуть обследованию
мою жену.
- Дело, конечно, ваше, но... Исходя из собственного опыта, я бы
предпочел покориться обстоятельствам...
- А я вот не покорюсь! - вскричал я, ударив кулаком по столу. Нож от
толчка свалился на пол, и я, вздрогнув от стука, продолжал: - Нет, не
покорюсь, и это означает, что вы все здесь наврали. У вас особый талант
делать людей несчастными. Знаете что, забирайте-ка вы свою карточку и
давайте на этом кончим. Все равно жена ваша, в которую вы так верите,
никогда сюда не придет. И чем больше вы будете ко мне приставать, тем
глупее будете выглядеть.
Как я и ожидал, он смущенно забрал со стола свою визитную карточку и
вдруг сказал:
- Моя-то жена - ладно. А вот что с вашей супругой, сэнсэй?
И тут мне стало не по себе. Прошло, вероятно, уже минут десять.
Впрочем, сверлящие разговорчики моего гостя взвинтили меня настолько,
что я совсем утратил ощущение времени. А теперь вдруг "уже" разом
превратилось в "еще не". И сейчас же, подобно бактериям, начали
стремительно множиться всевозможные тревоги и догадки. В питательной среде
намеков, приготовленной моим гостем, выросли самые необузданные фантазии,
и я уверовал, что это и есть действительный мир.
Мой дух бестолково отмахивался от него руками и ногами, словно сражался
в тростниках с тучами москитов, и я упорно твердил про себя одну и ту же
фразу: "Я верю... я верю... верю... Все остальное просто немыслимо..."
Гость щелкнул зажигалкой и поднес к ней что-то. В его пальцах вспыхнул
красный язычок пламени. Это была пресловутая карточка с названием
ассоциации "Марс". Когда огонь охватил ее, он бросил бумагу в пепельницу.
Пламя ненадолго зачахло, затем разгорелось вновь, и вот уже от карточки
остался только пепел.
- Уничтожаете вещественные доказательства?
- Вздорная игрушка, - отозвался он. Ничто не омрачало его лица, скорее,
оно казалось просветленным. - Неужто вы принимали это всерьез, сэнсэй?
- Глупости болтаете. Это вы из кожи лезли, чтобы меня убедить.
Он не ответил. Словно закончивший выступление актер, он с улыбкой
поклонился мне, а затем извлек из-за спины свой черный портфель и сунул
его под мышку.
- Может быть, все-таки пойдем к нам? - спросил он. - Вы, вероятно,
беспокоитесь о супруге.
- Свои недостатки мы, значит, будем замалчивать. Поразительная
самоуверенность.
- Это уж как водится.
- Я не собираюсь состязаться с вами из-за жены.
- Это было неудачное выражение.
Он с серьезным видом кивнул, и я уже ожидал, что он встанет, но он
только уселся поудобнее. Затем снова вытащил из портфеля пачку бумаги,
выражение его физиономии вдруг изменилось, и он сурово уставился на меня.
Это была та самая рукопись. Роман "Совсем как человек", из-за которого
меня вымотали и едва не довели до взрыва. Во рту у меня расплылся терпкий
привкус незрелого мандарина. Надо было что-то сказать, и я сказал:
- С этой штукой нельзя, как с карточкой. Печи здесь нет, и получится не
совсем удобно. Мы задохнемся от дыма.
- Чушь! - бодро произнес он и покачал рукопись на ладони. - Я тогда
позволил себе неучтивость, виноват... Но вы будете поражены, сэнсэй, как
только ознакомитесь с истинным содержанием рукописи.
"Совсем как человек"... Конечно, это никакой не роман, и написано не от
вашего имени. И название другое: "Топологическое исследование человеческой
трагедии"... Итак, сэнсэй, теперь, когда ассоциация "Марс"
обратилась в прах, будем считать, что вступление закончено, и перейдем
к главному вопросу.
- Что такое? Есть еще главный вопрос?
- Ну, если "главный вопрос"- слишком ответственное название, то пусть
будет "глава, где вопрос разрешается". Размеры ее определяются той частью
рукописи, с которой мы успеем познакомиться до прибытия наших жен. - Он
послюнявил палец и перевернул первую страницу. - Впрочем, для того, кто
верит, время - всегда только мгновение.
Неважно, займет ли это несколько лет или несколько десятков лет...
-15-
Удивительное пристрастие к плоским шуткам. Но я не успел придумать
подходящий ответ. Мой гость уже начал читать.
Держа перед глазами рукопись, запрокинув голову, чтобы придать голосу
выразительность, он напыщенно и гундосо провозгласил:
Тридцать два посланца, Облеченных тайной миссией, Не знают, как
рассказать о себе, И, осыпая насмешками, Их загоняют в холодный Могильник
для умалишенных.
Он медленно повторил эти стихи дважды, а затем, испустив долгий
театральный вздох, произнес:
- Это называется "Песнь посланца"... Автор неизвестен... И тем не
менее, сэнсэй, понимающему человеку ясно, каков смысл этого стихотворения.
Ключи к разгадке небрежно рассыпаны по строчкам...
Тайнопись заключает в себе страшную истину... Хотите, расскажу, сэнсэй?
Только вам, потихоньку... Понимаете, эти посланцы, - вы не удивляйтесь, -
они марсиане. Оттуда, издалека, из черной пустыни космоса явились они на
Землю, облеченные особой миссией...
- Если это о Марсе, то с меня довольно! - закричал я, давясь от
подступившей тошноты, словно мне обманом сунули в рот печенье из
пластмассы. - Вы же сами вставали здесь в позу, провозглашая, что
ассоциация "Марс" обратилась в прах...
- Да, ассоциация "Марс" обратилась в прах... Но это не имеет к ней
никакого отношения! - Он суетливо затряс пальцами перед лицом, как это
делает малодушный учитель, которому озорные школьники обожгли ладони.- То,
о чем я говорю, сэнсэй, это про настоящих марсиан! Тут недавно передавали
по радио о мягкой посадке... Так вот я про тех настоящих марсиан, которые
действительно обитают на этой планете!
- Послушайте, я вижу, вы снова собираетесь плести здесь чушь о том,
будто вы - марсианин. Бросьте... Марсиане - это уже устарело.
Устарело, сгнило, высохло. О таких вещах с вами даже ребятишки говорить
не станут.
- Но что же делать? Факты есть факты.
- Факты? Оставьте, не смешите меня. Вы же самый обыкновенный японец.
- Это не имеет значения. Таким я кажусь, и это естественно. Таким вы
меня считаете, и никто не может вам помешать. Потому что топологически это
именно так. Мы-то знаем это по своему горькому опыту. Топологическое
тождество - вот что явилось той дьявольской ловушкой, в которую попались
посланцы Марса. Мы стремились вырваться из этой ловушки, но так и не
смогли. И пожалуйста, прошу вас, не верьте, что я - марсианин, сколько бы
я ни настаивал...
- Можете не просить, я и так не верю.
- Честное слово, не верите?
- Конечно, не верю.
- А я все-таки настаиваю. Я - марсианин. Один из участников миссии,
делегированной на Землю правительством Марсианского союза... Как же быть,
сэнсэй?
- Так или иначе, я не верю. И вывод может быть только один.
Именно вы, вы сами, поносивший и оскорблявший других, являетесь
подлинным и несомненным сумасшедшим чистой воды. Простите за грубость.
- Ну еще бы... Сумасшедший... Ладно. Избрали участь благую, не так ли?
- Бросьте! Хватит с меня этого заколдованного круга! Нам же обоим ясно,
что спорить можно до бесконечности, а результата никакого не будет.
- Послушайте, сэнсэй, не лишайте меня последней надежды. Для меня,
например, уже то, что нет результата, является огромным достижением. Да,
заставить поверить трудно и тяжело, когда это не удается, но
топологическая любовь... Мы дошли до сомнений, а ведь именно сомнения -
врата в истину. Так неужто мы не способны пройти сквозь эти врата и
двинуться дальше? Нет никакого заколдованного круга, и вот вам тому
доказательство, сэнсэй: вы только что назвали меня в лицо сумасшедшим,
чего не было раньше и не будет впредь.
- Если речь об этом, то ничего здесь нового нет... Просто меня запугала
по телефону ваша супруга.
- Э, нет, сэнсэй, такое смирение вам не к лицу. Запугала... Вот вам и
заколдованный круг, сами его создаете. Ну, времени у нас мало, давайте
бросим пустую болтовню. Прошу вас, сэнсэй, начинайте первым...
- Что начинать?
- Ну как же? Вы объявили меня сумасшедшим. Я со своей стороны продолжаю
утверждать, что я марсианин. Таким образом, мы имеем точку приложения двух
взаимопротивоположных векторов.
Соответственно должна иметь место некая результирующая, которая и
определит существо моей личности. Вам представляется, сэнсэй,
продемонстрировать свое искусство в топологическом анализе...
Ничего не понимаю. Тон разговора ни с того, ни с сего изменился.
Нарочито неумело, чтобы затянуть время, я стал раскуривать сигарету,
потом смял ее. Я чувствовал, что меня обвели вокруг пальца, но как это
случилось - понятия не имел. Мне было ужасно не по себе.
Отвратительно робким, против воли заискивающим голосом я осведомился:
- Простите, а что это такое? Вы довольно часто употребляете слова
"топология", "топологический"... Боюсь, я ничего не понимаю в этой области.
- Это то же самое, что фазовая геометрия.
- К сожалению, мои знания ограничиваются всего-навсего сферической
геометрией.
- А, тогда простите... Принцип, видите ли, чрезвычайно прост...
Говоря коротко, назовем это математикой "совсем как"... "Совсем как"
из "совсем как человек". Старая математика и думать не могла поставить
знак равенства между такими, например, предметами, как крикетная бита и
крикетный мяч. А в топологии они определяются как гомеоморфные поверхности
с одномерным числом Бетти, равным нулю, и между ними ставится знак
равенства. Вероятно, вам это кажется несколько странным, но среди
интуитивных формул у людей встречаются очень похожие.
Возьмем другой пример. Калач и бублик. Для топологии это торы,
поверхности с одномерным числом Бетти, равным двум. В глазах обычного
человека бублик остается бубликом, круглый ли он или сплюснутый.
Электронной машине анализировать формулу круглого бублика проще, нежели
сплюснутого. А собаке, например, вообще наплевать, бублик ей дают или
калач, целые они или ломаные, лишь бы были из одной и той же муки. Не
правда ли, топологический подход весьма напоминает чисто человеческий... С
другой стороны, благодаря топологии понятие "совсем как", которое прежде
было чем-то двусмысленным, какой-то общей идеей, ныне обрело развитую и
тонкую логическую структуру. В дотопологической математике такой структуры
у этого понятия быть не могло. Теперь с этим "совсем как" шутки плохи.
Я, например, из-за него терплю сейчас самое настоящее бедствие...
- Вы мне лучше скажите, почему наши женщины...
- Нет уж, вы меня выслушайте... Итак, что же объединяет эти два вектора
- сумасшедшего и марсианина? Мыслятся следующие топологические
представления. Земной сумасшедший, который вбил себе в голову, будто он -
марсианин...
- Только и всего?
- ... или же марсианин, которому вбивают в голову, будто он - земной
сумасшедший, вбивший себе в голову, что он - марсианин...
- Глупости все это! Коли так, причем тут вся ваша топология?
- Ага, а я вам что говорил? Это настолько напоминает интуитивные
представления, что просто диву даешься...
- Тогда хватит с нас и одной интуиции.
- Да разве мыслимо подогнать этот гомолог под одну лишь интуицию?
Продолжая его до бесконечности... Марсианин, которому вбивают в голову,
будто он - сумасшедший землянин, который вбил себе в голову, что он -
марсианин, которому вбивают в голову, будто он - сумасшедший землянин,
который вбил себе в голову, что он - марсианин, которому вбивают в голову,
будто он...
- Хорошо, достаточно. Значит, если твердить это заклинание с помощью
вашей топологии, можно надеяться довести дело до успешного конца?
- В этом весь смысл топологии. Если мы, например, изготовили некую
первоначальную модель, то мы можем произвольно сложным путем осуществить
ее фазовую транскрипцию в любые равные ей топологические формы. В данном
случае перед нами структурная модель "землянин, который вбил себе в
голову, что он марсианин". Давайте попробуем и посмотрим, что получится.
