ними, но никто не пытался помешать.
Тила пришла в себя и двинулась следом за Луисом. Последним явился
Говорящий с Животными. Он остановился у платформы, подождал, пока Тила
исчезнет внутри "Невозможного", после чего повернулся и помчался в ту
сторону, откуда они пришли.
Времени обдумать этот вопрос не было, и Луис начал подниматься. Когда
он добрался до рубки, ему показалось, что кукольник весит раз в пять
больше, чем в начале подъема. Он положил Несса у залитого пластиком
скутера, залез в машину, достал оттуда комплект первой помощи и приложил
его к кровоточащей ране. Комплект этот, в отличие от того, который имел
Луис, был соединен пучком проводов с пультом управления скутера. Несколько
секунд спустя из пищевого регенератора выскочила длинная гибкая трубка и
вонзилась в кожу на шее кукольника. Выглядело это довольно необычно. Луис
содрогнулся... Внутривенное питание. Кукольник явно был еще жив.
"Невозможный" уже поднялся в воздух. Они были так смущены, что даже
не заметили старта. Говорящий сидел на наблюдательной площадке, осторожно
держа что-то в ладонях.
- Кукольник умер? - спросил он.
- Нет, но потерял много крови. - Луис тяжело опустился возле кзина.
Он чувствовал, что крайне устал. - Может ли кукольник впасть в шок?
- Откуда мне знать? Сам механизм шока еще недостаточно изучен. Нам
потребовалось несколько столетий исследований, чтобы понять, почему люди,
если их пытать, умирают так быстро. - Кзин явно думал о чем-то другом. -
Это тоже часть счастья Тилы Браун? - спросил он, наконец.
- По-моему, да.
- Но почему? Что она может получить от беды, постигшей пожирателя
листьев?
- Чтобы понять, ты должен взглянуть на это моими глазами, - сказал
Луис. - Когда я познакомился с ней, она была... словом, односторонней. Как
в одной истории...
В ней действовали девушка и рыцарь. Он был полным циником и
отправился искать девушку только потому, что ее окружала Легенда.
Найдя ее, он никак не мог поверить, что Легенда является правдой - до
тех пор, пока она не повернулась к нему спиной. Тогда он увидел, что сзади
она совершенно пуста. Она была только маской, необыкновенно точной,
изображающей всю фигуру, а не только лицо. Никоим образом ее нельзя было
ни обидеть, ни задеть. Именно это и нужно было рыцарю. Все женщины, с
которыми он имел дело прежде, рано или поздно чувствовали себя обиженными,
и он думал, что это его вина. Это ему изрядно надоело.
- Я ничего не понимаю, Луис.
- Когда Тила появилась здесь, она была только маской. Она не знала,
что такое боль. Ее личность не была человеческой личностью.
- Это плохо?
- Да, поскольку она должна была стать человеком, если бы Несс не
сделал из нее нечто другое. Ненис! Понимаешь, что он сделал? Он хотел
создать бога по своему образу и подобию, а получил Тилу Браун. Она стала
тем, чем хотел бы быть каждый кукольник. С ней не может случиться ничего
плохого. Ей не может быть неудобно, разве что она сама захочет этого.
Именно поэтому она и оказалась здесь. На Кольце она может пережить все,
что сделает ее человеком. Сомневаюсь, что таких, как она, много. Они
должны были тоже оказаться на борту "Лгуна". Хотя... Может быть и так, что
их тысячи. Начнут твориться странные вещи, когда они поймут, насколько
могущественны. Нам придется по возможности скорее убираться с их дороги.
- Что мы сделаем с головой пожирателя листьев? - спросил кзин.
- Она не могла никому сочувствовать, - продолжал Луис, - поэтому
должна была увидеть, как ее товарища постигло несчастье. Неважно, что это
могло стоить жизни Нессу. Знаешь, чем я остановил кровь? Ее шейным
платком. Она дала мне его, догадываясь, что я хочу делать. Впервые перед
лицом опасности она вела себя так, как должна.
- Зачем она сделала это? Ведь с ней все равно ничего бы не случилось.
- До сих пор она не знала, что способна на нечто такое. Она никогда
не была вынуждена действовать.
- Я все-таки ничего не понимаю.
- Осознание собственных ограничений составляет часть процесса
взросления. Тила не могла стать взрослой, пока не оказалась лицом к лицу с
настоящей, физической опасностью.
- Наверное, это присуще только людям, - констатировал Говорящий, и
Луис понял, что это утверждение равносильно признанию абсолютной
невозможности понять людей.
- Я думаю сейчас, правильно ли мы сделали, остановив "Невозможного"
выше замка, который туземцы называют Небом, - добавил кзин. - Возможно,
они атаковали нас потому, что сочли это святотатством. Хотя, это все равно
не имеет значения, раз все происходит так, как того хочет счастье Тилы
Браун...
Луис никак не мог разобрать, что это Говорящий так осторожно держит в
ладонях.
- Ты возвращался за головой? Если да, то напрасно потерял время. Мы
все равно не сможем ее сохранить.
- Нет, Луис. - И Говорящий показал, что он держит. - Не касайся этого
- можешь потерять пальцы...
Это была как бы длинная рукоять, расширяющаяся на одном конце и
сужающаяся на другом. Более узкий конец переходил в тонкую черную нить.
- Я знал, что туземцы могут как-то манипулировать ею, раз устроили
засаду, и вернулся, чтобы увидеть, как они это делают.
Они просто нашли один конец. Видимо, это зацеп, соединяющий нить с
черным прямоугольником. Нам повезло, что удалось его найти.
- Конечно! Теперь мы можем тащить ее за собой. Она не должна ни за
что цепляться, она все разрежет!
- Куда мы летим, Луис?
- Обратно. К "Лгуну".
- Разумеется. Нужно спасать Несса. А потом?
- Посмотрим.
Он оставил Говорящего на платформе, а сам пошел наверх, чтобы
проверить, осталось ли еще хоть немного сверхтвердого пластика. Осталось.
С его помощью они прикрепили конец нити к стене. Пластик затвердел, и кзин
смог наконец покинуть свой пост на свежем воздухе.
Тилу, Искателя и Прилл они нашли в машинном отделении.
- Мы отправляемся в другую сторону, - сразу сказала Тила. - Эта
женщина говорит, что может приблизиться к летающему замку. Можно
попробовать залезть туда через разбитое окно.
- И что дальше? Вы погибнете, если вам не удастся сдвинуть его с
места.
- Искатель говорит, что знает какой-то способ. Я уверена, что он
справится.
Луис даже не пытался убеждать ее, предпочитая уйти с ее пути, как
уступил бы дорогу атакующему бандерснатчу.
- Если будут какие-то сложности с запуском двигателей, просто нажимай
первую попавшуюся кнопку, - посоветовал он.
- Запомню, - улыбнулась она и добавила серьезней. - Позаботьтесь о
Нессе.
Когда через двадцать минут Искатель и Тила покидали "Невозможного",
обошлись без прощаний. Луис, хотя и мог много сказать, не произнес ни
слою. Зачем объяснять ей, какой мощью она обладает? Пусть учится сама
методом проб и ошибок, а ее счастье позаботится о том, чтобы с Тилой не
случилось ничего плохого.
В течение нескольких следующих часов тело кукольника остывало все
больше, пока наконец не стало холодным, как труп. Огоньки на комплекте
первой помощи таинственно мигали. Вероятно, все процессы, идущие в его
теле, были замедлены до минимума.
"Невозможный" двинулся в путь, таща за собой то натягивающуюся, то
безвольно провисающую нить. Десятки, а потом и сотни зданий превратились в
развалины, словно рассеченные огромным ножом, а прикрепленный к стене
зацеп даже не дрогнул.
Город не мог исчезнуть за горизонтом, поскольку того попросту не
было. Они видели его еще несколько дней, все более уменьшающийся, потом
контуры стерлись расстоянием.
Прилл сидела рядом с Нессом. Она не могла ему помочь, но и не желала
отходить от него. Она явно очень страдала.
- Мы должны что-то сделать для нее, - сказал Луис. - Она была
подчинена таспом, а сейчас, когда его нет, убьет либо себя, либо Несса,
либо меня!
- Надеюсь, ты не ждешь совета от меня.
- Нет. Пожалуй, нет.
Желая помочь страдающему человеку, можно играть роль терпеливого, все
понимающего слушателя. Луис попытался использовать этот метод, но,
во-первых, слишком плохо знал язык, а, во-вторых, Прилл не хотела
говорить. Оставшись один, он кусал губы от бессилия, но, приходя к Прилл,
пробовал в очередной раз.
Она постоянно была у него перед глазами и рядом. Если бы он мог
как-то от нее отделаться, его совесть, возможно, и успокоилась бы, однако,
Прилл ни на секунду не покидала рубки.
Постепенно он изучал язык, и постепенно Прилл начала говорить. Он
пробовал рассказать ей о Тиле, о Нессе, о гамбите бога...
- Я действительно думала, что он бог, - сказала она. - Действительно.
Почему? Ведь это не я построила Кольцо.
Она тоже училась, используя простые фразы и еще более простые слова.
Два времени, почти никаких прилагательных, излишне старательное
произношение.
- Так тебе сказали.
- Но я чувствовала. Знала.
- Каждый хочет быть богом. - Каждый хотел бы иметь счастье и ни за
что не отвечать.
- Потом появился он, Двухголовый. У него была машина?
- У него был тасп.
- Тасп, - старательно повторила она. - Я знала. Тасп сделал его
богом. Он потерял тасп, и больше не является богом. Двухголовый умер?
Ответить было трудно.
- Для него глупо быть мертвым, - сказал Луис.
- Глупо дать отсечь себе голову. - Шутка. Она пыталась шутить.
Постепенно она начинала интересоваться другими вещами: сексом,
уроками языка, тянущимся за окнами пейзажем. Они наткнулись на поля
солнечников, которых Прилл никогда прежде не видела. Не обращая внимания
на неуклюжие попытки молодых растений сжечь их слабым блеском своих еще не
развитых до конца цветов, они выкопали небольшой росток и посадили его в
большом горшке на крыше "Невозможного", после чего обогнули по широкой
дуге территорию, занятую взрослыми растениями.
Когда у них кончились продукты, Прилл окончательно потеряла интерес к
кукольнику, и Луис решил, что она вылечилась.
В ближайшей деревне Прилл и Говорящий разыграли гамбит бога. Луис
беспокойно ждал, надеясь что кзин сумеет удержать свои нервы в узде. Он
хотел побрить себе голову и идти с ними, но его ценность, как аколита,
была невелика - он слишком плохо знал язык.
Посланцы вернулись с дарами. Теперь у них была еда.
Дни объединялись в недели, а они повторяли все то же, достигнув
настоящего совершенства. Мех кзина обрел прежнее великолепие, и теперь он
снова походил на огромную оранжевую пантеру - настоящего бога войны. Луис
только посоветовал ему, чтобы он не распускал своих веерообразных ушей.
Впрочем, гамбит бога подразумевал и кое-какие обязанности. Однажды
вечером кзин пришел к Луису с проблемой.
- У меня нет сложностей с изображением бога, - сказал он. - Но я хочу
изображать его хорошо.
- Что ты имеешь в виду?
- Они задают вопросы, Луис. Женщины задают вопросы Прилл, и она на
них отвечает, а я обычно не понимаю ни вопросов, ни ответов. Мужчины тоже
должны спрашивать Прилл, потому что она человек, а я - нет. Однако они
спрашивают именно меня. Меня! Почему от меня, чужака, они ждут решения их
проблем?
- Ты бог, - сказал Луис. - Бог войны, даже если он абсолютно реален,
прежде всего остается символом. Символом мужественности.
- Мужественности? Смешно. Ведь у меня даже нет внешних половых
органов. А у тебя, полагаю, есть.
- Но ты большой и вызываешь страх. Это автоматически делает тебя
символом мужественности. Она неразрывно связана с твоей божественностью.
- В таком случае нам нужна какая-то система связи, чтобы ты мог
