- Что это?
Я с удивлением взял предмет. Он был весом с маленького ребенка.
- Это твой символ Главы. Я знаю, у Шуги не было времени сделать его
для тебя. Я надеюсь, он не станет возражать, если символ подарю я. Смотри
- здесь написано мое имя знаками моего языка. Мы - Глава волшебника
Пурпурного.
Я был смущен, поражен и восхищен, напуган, эмоции беспорядочно
сменяли одна другую.
- Я... я...
- Не говори ничего, Лэнт. Просто - возьми. Это особый символ. Он
будет узнан и окружен почетом любыми из моих людей, если кто-то из них
снова попадет в ваш мир. А если вернусь я, он сделает тебя моим Главой
официально. Владей им, Лэнт!
Я немо кивнул, взял предмет и отступил с ним назад.
Пурпурный, наконец, повернулся к Шуге, который все это время
терпеливо ждал.
- Шуга, - сказал он, протягивая пустые руки. - У меня нет ничего, что
бы я мог дать тебе. Ты слишком великий волшебник, чтобы я посмел
оскорблять тебя ненужным подарком. Я не могу предложить тебе ничего, чтобы
не оскорбить твое мастерство. - Челюсть у Шуги отвисла. Он чуть не выронил
свое яйцо. И его глаза тут же подозрительно прищурились.
- Нет для меня подарка? - переспросил он.
Я не понял, чувствует ли он себя обиженным или польщенным.
- Только один, - ответил Пурпурный. - Но он такой, что его невозможно
унести. Я оставляю тебе две деревни. Теперь ты их официальный волшебник.
Шуга уставился на него широко раскрытыми глазами. Пурпурный стоял,
высокий, производящий впечатление. В этом странном свете он выглядел почти
что богом. Ничего в нем не осталось от той пухленькой, почти комической
личности, которая терроризировала нас на протяжении нескольких месяцев.
Неожиданно он начал казаться благородным, великодушным, всезнающим.
Шуга выдавил из себя:
- Ты признаешь это? Ты признаешь? Что я самый великий волшебник?
- Шуга, я признаю это. Ты ведаешь о магии и о богах этого мира
гораздо больше, чем кто-либо. Ты самый великий. И теперь у тебя есть
летающая машина.
Затем он обвел нас всех взглядом и прошептал:
- Я покидаю вас всех. Я прощаюсь с вами всеми. И с тобой, Шуга, и с
твоей дуэлью.
С этими словами он поднялся в свое яйцо и исчез. Желтый свет на
мгновение вспыхнул ярче, затем погас. Яйцо начало всплывать вверх, так же
медленно, как и пришло. Оно поднималось все выше и выше, становилось все
меньше и меньше, то ярко загораясь на мгновение, то исчезая.
Шуга был так потрясен этим зрелищем, что совсем забыл о заклинании на
яйце пещерной рыбы. Он с шумным чавканьем торопливо впился в него зубами.
И тут же подавился. Нам пришлось с силой колотить его по спине, прежде чем
он пришел в себя.
48
Море бросалось на почерневший берег и откатывалось. Все, кроме этого,
было спокойно. В небе висела крохотная искорка Оуэлса, яркая и голубая.
"Ястреб" лежал на берегу, с наполненными, но вялыми баллонами.
Большой белый баллон расцвел над остальными - наполненный на одну десятую
- он представлял собой узкий цилиндр с выпуклостью на вершине. Груз воды
удерживал лодку от подъема. Наши припасы были разбросаны по песку, чтобы
защитить их от воды в лодке.
Мы четверо сидели и мрачно глядели на наше судно.
- Я знал, что мы про что-нибудь забудем, - сказал Вилвил. Он повторял
это уже в двенадцатый раз.
- Север, - бурчал Орбур, - мы забыли, где север.
- Мы забыли, что ветер дует на север, - уточнил я.
- Неважно, - пожал плечами Орбур. Он швырнул камешек в море. Мы все
еще никуда не летели. Орбур швырнул очередной камень.
- Проклятье!
- Не ругайся, - пробормотал Шуга. - Как же так? Я - величайший
волшебник в мире - и даже не могу изменить направление ветра. Проклятье!
- Сам ругаешься, - обидчиво сказал Орбур.
- Это моя работа. Я волшебник.
Мы уже четыре дня пытались подняться на лодке. И всякий раз минимум,
что нам удавалось, так это остаться над берегом на прежнем месте. Каждый
раз, как только мальчики уставали, ветер грозил унести нас вглубь
материка. И каждый раз мы опускались на землю.
- Какое имеет значение, сколько энергии в этой батарее, - сказал
Вилвил, - мы все равно не можем никуда улететь. А так мы только попусту ее
расходуем. - Если мы будем продолжать в том же духе, то дождемся того, что
там ничего не останется.
Мы находились всего на несколько миль восточнее того места. где была
наша бывшая деревня. Место было пустынное.
Я задумчиво жевал один из пищевых брикетов Пурпурного. Он был
маленький, коричневый и имел странный привкус.
- Должен же быть какой-нибудь способ, - продолжал бормотать я. -
Должен быть!
- Но не по воздуху, - отрезал Вилвил. Орбур швырнул очередной камень.
- Тогда давай по воде.
- А почему бы и нет. Лодка ведь может плыть, верно?
- Да, но водовороты, рифы, - напомнил я.
- А мы над ними поднимемся, - чуть ли не закричал Вилвил. - Вот-вот,
мы наполним баллоны газом ровно настолько, чтобы лодка находилась над
водой, но не воздухотолкатели! Они ведь могут гнать и воду. А мы будем
крутить педали в сторону дома. Когда ветер утихнет, мы сможем подняться в
воздух.
- Но если ветер будет дуть на баллон, как на паруса, то и в этом
случае нас будет гнать назад, - сказал я.
- Да, но вода будет гнать нас вперед. Таким образом вода даст нам
точку опоры, которая необходима, чтобы вернуться домой. К тому же мы не
будем накачивать баллоны так сильно как обычно. Они будут представлять
меньшую площадь для ветра. И с ним легче будет бороться.
Конечно, Вилвил и Орбур были правы, как всегда, когда дело касалось
летающей машины. О ней они знали почти все, как и сам Пурпурный. И уж
несравненно больше Шуги. Шуга возражал против приравнивания действия ветра
на баллоны и действия ветра на паруса. Но Орбур заявил, что ветер - есть
ветер. И Вилвил и Орбур оказались правы. Вода лениво плескалась под нами,
воздухотолкатели оставляли позади себя пенный след. Мальчикам приходилось
налегать на педали вдвое сильнее, чем в воздухе. Море уже начало
отступать, пороги и водовороты встречались чаще, поэтому нам частенько
приходилось подниматься в воздух. Когда мы это делали, нас пыталось
оттащить назад, но мальчики тогда брали курс на восток или запад и, таким
образом, мы смогли избежать больших опасностей нашего путешествия.
Когда мальчики уставали, мы или увеличивали балласт, или выпускали
немного газа. На воде нас сносило совсем немного.
За собой мы тащили рыболовные сети. Это был подарок Пурпурного. Нам
не терпелось испытать их на деле. Однажды мы поймали что-то очень большое,
и оно полдня тащило нас на восток, прежде чем мы сумели перерезать
веревки. Нам пришлось использовать для этого специальный инструмент.
Пища, которой снабдил нас Пурпурный, была не то чтобы очень
съедобной, но имела неприятный привкус.
На пятый день нам явно повезло - мы наткнулись на участок воды со
стремительным течением, уносящим нас к югу. Мы держались за него сколько
могли, пока течение не стало слишком бурным. Тогда мы поднялись в воздух.
Мальчики были в восторге, обнаружив, что ветер дует нам в спину.
Периоды темноты стали теперь больше. Два часа. Один сезон сменял
другой. Океан начинал отступать. Это будет длиться еще несколько месяцев.
Море под нами пенилось вокруг бритвенно острых скал - это начали
обнажаться горные пики. Был период сильного тумана: голубого, красного,
черного - бесконечное повторение вместе с циклом солнц.
Мы уже потеряли три воздушных мешка. Их швы расползлись неожиданно и
как-то одновременно. Мы компенсировали их потерю еще большим накачиванием
мешка Пурпурного. Он был уже наполовину пуст, но еще более чем заменял
недостаток других.
В следующие дни мы расстались еще с двумя мешками. Очевидно, очень
большая ошибка была допущена с клеем, который Грим использовал для
заклейки швов - или возможно сама ткань оказалась не такой крепкой, как
ожидалось. Те мешки, которые у нас еще остались, держали газ не дольше
дня. Шуга и я постоянно подзаряжали их. В момент изготовления воздушная
ткань была плотной, но теперь она определенно перестала быть таковой. При
постоянном использовании что-то ослабило ее.
Мы еще волочили за собой наши рыболовные снасти. Они свисали за
бортом, как тоненькие нити мерцающей паутины. Я удивлялся мастерству их
изготовления и прикидывал, сможем ли мы сделать такие же.
Нас внесло в новую зону тумана: голубой, белый, красный...
В черном тумане наш крючок опять зацепился за что-то большое, слишком
большое, чтобы его можно было вытащить. Мы не решились обрезать нить. Она
была слишком ценной, чтобы терять ее. Ветер свистел в снастях, так быстро
мы двигались.
Туман тогда рассеялся, когда голубое солнце выпарило его. И мы
увидели, что поймали на крючок... землю. Пустыня, которую мы пересекали
много месяцев назад, которая еще совсем недавно была морским дном, теперь
представляла собой непролазное болото. Болотная тина за несколько дней
бурно зацвела. Там должны быть жевательные корни. До дома осталось
недалеко.
49
Мы вернулись к мирной жизни близнецов-деревень. Жизнь и в самом деле
представлялась даже более спокойной, чем раньше. И ответственность за это
несли я и Шуга. Во время отлета "Ястреба" мы просыпали над веселящейся
толпой пыль желания. В результате там продолжались оргии целых три недели.
Непристойная, конечно, но она породила чувство братства между верхней и
нижней деревнями. Другим связующим звеном между нами стал Шуга. Теперь он
был главным волшебником обоих поселений.
Гортин, правда, позволил ему занять этот пост, только заручившись
клятвой Шуги, что он выкупит все волшебные символы в деревне за их полную
стоимость. Потребовались уговоры, чтобы он согласился выкупать и символы
Пурпурного, но прощальные слова Пурпурного надолго привели его в хорошее
настроение. Однажды его видели даже улыбающимся.
Конечно, нашлось несколько человек, которые огорчились из-за
расстройства их планов. Пилг, например, вложил почти весь свой капитал в
символы Пурпурного и считал, что их следовало бы выкупать по прежней цене
- десять к одному.
Но жизнь наша текла мирно. По вечерам я сидел и слушал, как бранятся
жены и кричат дети и думал, до чего же хорошо быть дома. Жизнь вернулась к
своему неспешному ритму. Я по-прежнему нарезал плашки и этим регулировал
развитие коммерции. Другие - производили товары, а я распределял плашки,
теперь уже только голубые, поскольку Пурпурный улетел.
Ткачество оставалось основным ремеслом. Торговцы прибывали не только
с других деревень, но даже с материка и южных краев. Каждые пять дней
прибывал новый караван. Они приходили из все более отдаленных поселений.
Мы стали теперь могущественной торговой деревней, а слава о нашей ткани
распространилась по всей нашей земле.
Вилвил и Орбур работали над новым "Ястребом". Старый был установлен
на почетном месте на особой поляне, принадлежащей сыну Френа Кузнеца. Ни
один из торговцев не проходил мимо, чтобы не остановиться и не удивиться
лодке.
Новый "Ястреб" должен был получиться огромным - почти в пятнадцать
человеческих ростов длиной. Ему потребуется свыше сотни воздушных мешков и
десять мужчин на велосипедах, чтобы приводить его в движение. Теперь
следующий болотный сезон не прервет нашу торговлю с материком. Подмастерья
ткачей и изготовители лодки никогда так напряженно не работали, как в
последнее время.
Когда Орбур и Вилвил объявили о своих намерениях, некоторые стали
